Интерфейс — страница 73 из 115

– Некоторые считают, что безработные страдает из-за отсутствия денег, – сказал Коззано. – Потому что не могут позволить себе игры для «Нинтендо» и модные кроссовки. Это неглубокий и пошлый подход. Американцы никогда не были чистыми материалистами, жадными только до денег. Безработность поражает чувства людей куда сильнее, чем их кошельки.

Последние несколько секунд все графики катились вниз, цвета сдвигались к синему.

– Я обосрался! – сказал Огл, яростно щелкая клавишами и дергая джойстики. – Плохой ход!

Внезапно на экран вернулся Тип Маклейн. Выкапывать Коззано было уже слишком поздно.

– Дерьмо! – прошипел Огл. – Что он имел в виду, когда заявил, что американцы – не мелкие материалисты?

Вид у Маклейна был довольный. Он знал, что Коззано попался.

– Похоже, губернатор Иллинойса считает, что все мы были бы счастливы, трудясь целыми днями... на рисовых чеках!

Публика разразилась смехом. Око внезапно потеплело к Типу Маклейну.

– Проклятье! – сказал Огл. – Да зачем он вообще полез в такие глубины?

Он беспокойно скреб подбородок, не переставая давить на кнопки.

– Нам следует подавлять эту его тягу к философствованию.

– Возможно, губернатору непросто увидеть весь срез американского общества, сидя во дворе своего дома в Тасколе, – сказал Маклейн. – Но я с ним знаком, поскольку за время первичной кампании посетил все пятьдесят штатов – даже самые маленькие из них, хотя моя команда умоляла не тратить на них время. Я говорил со множеством людей. И снова и снова у меня возникало ощущение, что американский народ не любит поучений политиков.

– Вот уж точно, черт побери, – сказал Огл, нажатием кнопки посылая в голову Коззано галлюцинаторную пулю.

– Они знают, что им нужно: работа. Хорошая работа, – сказал Маклейн. – А чего им совсем не нужно – так это разговоров о том, как научиться сильнее уважать себя.

Огл застонал. СОР-100 демонстрировал растущую симпатию к Маклейну.

– Они нас убивают, – сказал он и вдавил большую красную кнопку, на которой было написано «180».

– Когда силы свободы и демократии штурмовали гитлеровскую «крепость Европа» в день Д, – сказал Коззано, – элита этих сил, оказавшаяся на острие вторжения, сыпалась с неба на парашютах. Парашютах, изготовленных из нейлона, который был произведен не далее чем в полумиле от моего дома в Тасколе представителями моей семьи. Нервничающие парашютисты, стоящие в открытых люках самолетов и глядящие на французские пейзажи в тысячах футов под ними, очень крепко верили в этот нейлон.

– Да что тут к чему вообще? – произнес Аарон, озвучивая чувство, отображаемое всеми мониторами в Оке Ки: полнейшее недоумение.

– Заткнитесь, – пробормотал Огл. – Это хороший материал. Рейгановский в своей нудной ностальгии и с метафорическим драйвом Росса Перо тех времен, когда он еще не съехал с глузду.

– Когда вы прыгаете из самолета над зоной боевых действий, вам требуется нечто большее, чем самоуважение, чтобы в целости и сохранности достигнуть земли, – сказал Коззано. – Вам нужен крепкий, добротно сделанный парашют. Молодые люди, заканчивающие школу или колледж в наши дни, имеют много общего с теми десантниками. И если вы полагаете, что Уильям Э. Коззано собирается вытолкнуть их из люка с одними только мотивирующими наставлениями, вы чертовски ошибаетесь.

– Но это же противоречит всему, что он говорил сначала, – сказал Аарон.

– Просто заткнитесь, – сказал Огл. – Думаю, он их поймал.

Когда аналогия Коззано начала проясняться, мониторы перестали сверкать всеми цветами радуги и устремились к зеленой части спектра.

– Нужно будет озадачить Отдел Баек темой дня Д.

Коззано продолжал.

– Точно так же, как нейлон заменил в парашютах шелк, новые технологии должны заменить старые на рынке труда. И я могу заверить вас, что ни одна страна в мире не может сравниться с Америкой в изобретении новых технологий.

Маклейн перебил его.

– И ни одна страна не капитализирует эти изобретения лучше Японии, – сказал он, – и именно поэтому я собираюсь добиться того, чтобы Америка, а не Япония, пожинала плоды своих творческих потенций, уникальных для нашей планеты.

Огл зарылся лицом в ладони и застонал.

– Это сукин сын Маклейн просто вампир. Дайте мне оценку.

Аарон около минуты колдовал над компьютером, выполняя на нем некоторые статистические операции.

– Основываясь на реакциях СОР-100, с учетом обычного семидесятидвухчасового отскока после дебатов и готовности действительно принять участие в выборах, мы получаем 27 голосов за действующего президента, 206 за Коззано и 302 за Типа Маклейна.

– Нам еще работать и работать, – сказал Огл.

– А по мне так очень хорошо, – сказал Аарон, – учитывая, что он даже не выдвигался.

– Нюансы! – сморщился Огл.


38


Уильям Э. Коззано потратил почти час, чтобы добраться от гримерки, в которой с него стирали телевизионный грим, до своей машины на парковке Гражданского Центра Декейтора. По пути ему пришлось, кажется, пожать каждую руку в южной части Иллинойса и перецеловать добрую половину здешних младенцев. Машина, полноприводной внедорожник, оснащенный всеми известными науке вип-функциями и антеннами, частенько попадала в объективы местных каналов (каждый раз, когда он менял масло на подъездной дорожке) и поэтому всем было известно, куда он направляется. Тем временем Тип Маклейн пробрался к ожидавшему его кортежу Секретной службы сквозь неприметный пожарный выход.

Гражданский Центр Декейтора был оборудован разгрузочными рампами, которые вполне позволяли водителю Коззано завезти его прямо в здание и там же и подобрать, однако он выглядел куда выигрышнее, прокладывая путь сквозь толпу сторонников. Люди Огла натянули два каната, выгородив коридор от здания и до машины Коззано. Ки Огл лично прошелся по нему с рулеткой, проверяя, что он достаточно узок, чтобы позволить зевакам практически наваливаться на Коззано, пока они суют ему под нос младенцев, клочки бумаги и ручки. Батареи прожекторов были установлены на передвижных мачтах, освещая парковку, как университетское футбольное поле в пятничный вечер, а телевизионные съемочные группы радостно оседлали платформы, расставленные для них Оглом.

– Не так уж и плохо получилось, – заметил Коззано.

Он расположился на заднем сидении вместе с Зельдо. Спереди сидели водитель и патрульный полиции штата Иллинойс. Они ехали по двухрядному асфальтовому шоссе со скоростью восемьдесят миль в час, сопровождаемые одной из машин Огла, машиной Секретной службы и несколькими джипами Дорожного патруля. Чтобы добраться до Декейтора этим утром, они потратили несколько часов, поскольку выбрали кружной маршрут через Шампань и Спрингфилд. Но по прямой и на такой скорости до Тасколы было ехать считанные минуты.

Мозг Зельдо был переполнен впечатлениями от последних событий, но самым удивительным был все-таки тот факт, что они ехали со скоростью восемьдесят миль в час, притом что патрульный сидел с ними в одной машине.

Он покачал головой и попытался сосредоточиться на насущных вопросах. Коззано включил тусклую лампочку, пролившую неяркий свет ему на колени, и принялся что-то записывать. Зельдо наблюдал за правой рукой губернатора, вцепившейся в толстое тело дорогой авторучки с такой силой, что ручка, казалось, грозила лопнуть и заляпать интерьер чернилами. Он писал кривыми печатными буквами, выводя их по одной, как первоклассник. Скорость его восстановления превзошла их самые смелые надежды, и тот, кто не знал об инсульте, никогда бы о нем и не догадался – за исключением вот таких моментов, когда Коззано пытался писать. Коззано это бесило, и он тратил кучу времени, практикуясь в письме и пытаясь избавиться от этого задержавшегося признака слабости.

– Мы собрали целую прорву данных. Их придется сбрасывать все ночь, – сказал Зельдо. – Потом анализировать их всевозможными способами. А потом нам с вами нужно будет просмотреть результаты.

– Хорошо, – отозвался Коззано, думая о чем-то своем.

– У меня всего один вопрос, – сказал Зельдо.

Коззано выжидательно посмотрел на него, и Зельдо на мгновение смешался.

Даже после нескольких недель в обществе Коззано тот заставлял его нервничать. Зельдо становился косноязычным и впадал в застенчивость всякий раз, когда ему нужно было задать губернатору личный вопрос, который, как он подозревал, мог тому не понравиться. Как многие могущественные люди – вроде босса Зельдо, Кевина Тайса – Коззано с трудом выносил дураков.

– На что это похоже? – спросил Зельдо.

– На что похоже что? – спросил в ответ Коззано.

– Вы единственный во всей истории человечества, кто это сделал, поэтому я не знаю, как и сформулировать. Я понимаю, что говорю невнятно. Но когда-нибудь я тоже хотел бы установить имплантат.

– Вы говорили об этом, да, – сказал Коззано.

– Вот я и пытаюсь получить какое-то представление о том, каково это – взаимодействовать с другими, когда информация извне попадает прямо в мозг, минуя все органы чувств.

– Я по-прежнему не уверен, что понимаю вас, – сказал Коззано.

Зельдо разволновался.

– В норме все проходит через эти органы. Информация поступает по оптическому нерву, или через нервные окончания кожи и так далее. Эти нервы подключены к центрам мозга, которые действуют как фильтры между нами и внешней средой.

Коззано слегка кивнул, больше из вежливости. Он все еще не понимал его. Но одной из сильных его черт была любовь к интеллектуальной дискуссии.

– Видели когда-нибудь оптическую иллюзию? – сказал Зельдо, заходя с другой стороны.

– Ну конечно.

– Оптическая иллюзия – это то, что мы, компьютерщики, называем хаком, это хитрый трюк, который эксплуатирует какой-то дефект мозга, баг, если угодно, чтобы заставить вас видеть то, чего на самом деле нет. В норме наши мозги не так просто обдурить. Типа, когда вы смотрите телевизор, вы понимаете, что на самом деле перед вами ничего не происходит – это просто картинка на экране.