Сегодня ночью губернатор Коззано встречался с группой черных, сформировавшейся в недрах массы американцев, явивших на Собрание. Эта группа немедленно раскололась на группки поменьше, ненавидящие друг друга лютой ненавистью. Сейчас лидеры этих фракций ужинали с губернатором Коззано в его номере. Они кушали крохотных цыплят и пили вино.
Один из черных использовал аналогию, пытаясь объяснить, почему черные не становятся массово успешными предпринимателями. В футболе, заметил он, черных ценят в качестве ресиверов и раннибеков{75}, а вот делать их квотербеками тренеры не спешат. Губернатор Уильям Э. Коззано с серьезным, задумчивым видом выслушал эту аналогию, жуя кусок миниатюрного цыпленка, время от времени кивая головой и ни на секунду не отрывая взгляда от лица говорящего. Когда тот закончил, Коззано откинулся на спинку стула, сделал глоток вина и пустился в воспоминания.
– Знаете, ваши слова задевают живые струны в моей душе. Помню – это было примерно в 1963, я играл в команде Иллинойса – мы поехали в Айова-Сити, чтобы сыграть против «Соколиных глаз»{76}. У них был начинающий квотербек и еще двое запасных на скамье, все белые, а еще в команде было несколько черных игроков, набранных за рекой, в Иллинойсе. В частности, там был юноша по имени Лукулл Кэмпбелл, который был квотербеком школьной команды из Куинси, Иллинойс – приречного города. Он был великолепен в этой роли – невероятно эффективный пасующий, он и бегал хоть куда. Ну так вот, до того еще, как игра началась, квотербек «Соколиных глаз» выбыл с желудочным гриппом. Они выставили второго квотербека, и где-то во второй четверти он получил хороший такой удар и травмировал колено – тоже выбыл из игры. И тогда они выставили третьего квотербека.
И позвольте сказать, этот юноша – со всем к нему уважением – оказался никудышным квотербеком. Он ронял мяч. Он зевал перехваты. Он пытался передать мяч игрокам, которых не оказывалось поблизости, – Коззано мгновение помолчал, промакивая губы салфеткой, пока его сотрапезники хохотали. – Так вот, я играл в нападении и, когда в нападение шли они – когда этот бедолага совершал по очереди все возможные ошибки – я находился на боковой линии, глядя через поле прямо на бедного Лукулла Кэмпбелла. Он наблюдал за этим третьим квотербеком, не веря своим глазам. Я прямо чувствовал, как он раздосадован. Наконец он не выдержал, подошел к тренеру и заговорил с ним. Я не слышал разговора, но прекрасно знал, о чем шла речь. Это была универсальная мольба: разрешите мне, тренер. Я все сделаю. И знаете что? Тренер даже не взглянул на него. Он не смотрел в глаза Лукуллу Кэмпбеллу. Он только покачал головой и продолжил что-то чиркать на своем планшете. И я, помню, подумал, что это чуть ли не самая большая несправедливость, которую я только видел. После игры я подошел к нему и сказал ему об этом, и мне нравится думать, что он нашел в моих словах хоть какое-то утешение.
Поначалу Коззано рассказывал эту историю с ноткой веселья в голосе, затем тон его стал печален. Но тут его охватила ярость, он выпрямился на стуле и принялся стучать указательным пальцем по столу. Гости сидели, как гвоздями прибитые. Коззано в ярости производил сильное впечатление.
– С того самого дня для меня стало невыносимо наблюдать за тем, как талантливых, амбициозных черных американцев, готовых и способных посоперничать на любом поле с кем угодно, тормозят отсталые белые старики, не желающие давать им ни одного шанса. И я клянусь вам, что я никогда не стану одни из этих стариков – и не допущу, чтобы кто-нибудь из них оказался под моим началом.
Гости разразились аплодисментами. Стоящий на кукурузном поле в двухстах милях от них Флойд Уэйн Вишняк, которому не было ровно никакого дела до черных американцев, почувствовал комок в горле.
На следующий день, купив все свои газеты и прочитав их за гигантской чашкой кофе после обеда, он отправился в публичную библиотеку и не без помощи библиотекаря просмотрел микрофильмированные копии «Де-Мойн Регистр» за осень 1963 года. Он прокручивал пленку вперед и назад, пока не нашел отчет об игре «Иллини» против «Соколиных глаз».
Часом позже он ехал на юг вдоль реки, направляясь в Куинси.
Вернувшись после ночного холощения домой, он уселся за кухонный стол с пивом и чистым листом бумаги, чтобы изложить результаты своих изысканий тому, кто мог наилучшим образом воспользоваться этой информацией
Флойд Уэйн Вишняк.
Загородная трасса 6, Ящик 895
Девенпорт, Айова
Аарону Грину
«Огл Дата Рисеч»
«Пентагон Тауэрс»
Арлингтон, Вирджиния
Дорогой мистер Грин,
Вчера вечером ваш друг и мой губернатор Коззано рассказал очень интересную застольную историю о футбольном матче Иллини и Соколиных глаз и неком Лукулле Кемпбелле. От этой истории у меня возник комок в горле, поэтому я пошел в библиотеку чтобы прочитать об этом побольше, так часто советуют поступать в конце важных ТВ-передач.
Вообразите мое изумление, обнаружив, что молодой Уильям Э. Коззано даже не участвовал в игре 1963 года, потому что болел желудочным гриппом. Его даже не было в Айова-Сити в тот день.
Может быть, оно просто спутал год. Ладно, я проверил 1962, 61 и 60 заодно. В 60 и 62 игра проходила в Шампани. В 61 – в Айова-Сити. Коззано был там, но как пишет «Де-Мойн Регистр», первый квотербек отыграл весь матч.
Может быть, это случилось в Шампани? Ладно, в 60 первый квотербек Соколиных Глаз заболел и все остальное время очень хорошо играл второй квотербек. А в 63 первый квотербек играл весь матч.
За Айову никогда не играл никакой Лукулл Кемпбелл.
Я сгонял в Куинси и обнаружил, что там жил Лукулл Кембпелл, который играл за их среднюю школу и которой был в команде «Все звезды Иллинойса» в 1959 году. Как раз в этом году Коззано был во «Всех звездах». Он был халфбэком. Он никогда не играл за колледж, потому что погиб в автокатастрофе в ночь после школьного выпускного.
Потому можно подумать, что Уильям Э. Коззано врал. Что он такой же нечестный политик как все остальные.
Но я не согласен с этой идеей потому что верю в Коззано, и я видел сильное чувство на его лице, когда он рассказывал эту историю. Не сомневаюсь, что он верил в искренность своих собственных слов.
Тогда как это объяснить? Коззано сумасшедший?
Нет, я так не думаю. Но это хорошо известный факт, что у Коззано был в этом году удар и что его еврейский адвокат все скрыл и тайно управлял штатом Иллинойс некоторое время.
Потом Коззано сделали специальную хайтековую операцию и ему стало лучше. ИЛИ ТАК НАМ ГОВОРЯТ. Но может быть его мозги починили не полностью. Может быть его воспоминания все перепутались. Может быть этот новый чип или что там они использовали, чтобы починить его мозги, на самом деле проделывает фокусы с его памятью!
Я верю что вы доложите об этом губернатору Коззано как только сможете, чтобы он мог принять меры и решить эту проблему до того, как станет президентом и начнет управлять целой страной со своим негодным мозгом. Это вопрос особой важности!
Я больше не могу спать.
Скоро еще напишу, обещаю.
Искренне ваш Флойд Уэйн Вишняк.
44
Чейз Мерриам, Повелитель мира на стероидах и крупнейший землевладелец в Брайарклифф Мэнор, Нью-Йорк, знал людей, который серьезно считали, что понижают уровень преступности в Нью-Йорке, владея старой раздолбанной машиной. Большинство этих заблуждающихся были довольно молоды – ребятишки, выросшие в восьмидесятые и во всем, что касается денег, пользующиеся интеллектом, а не смекалкой. В определенной точке на стремительно уходящей вверх кривой дохода каждый из них приобретал БМВ или что-то в том же роде. Не топовый БМВ, какую-нибудь среднюю модель. Спортивный седан, например. И через пару недель после покупки в этой машине разносили лобовое стекло, противоугонка сходила с ума, они вскакивали среди ночи, бежали звонить в страховую и сметать с дорожки осколки – в общем, исполняли весь ритуал.
После этого они прозревали. Стоящую за этим событием психологию понять было несложно: все эти юнцы считали жизнь процессом совершенно осмысленным – каждое пустяковое происшествие в ней играет определенную роль в кропотливо прописанном вселенском сценарии. Каждое событие содержит в себе какой-то урок. Стекло разбито, сигналка орет и ухает, юный яппи выскакивает из дому, обхватывает подбородок пальцами и погружается в размышления. Плодом этих размышлений неизменно оказывался следующий вывод: купив дорогую машину, вы проявляете грязный материализм и оскорбляете Бога – за что и расплачиваетесь. Как будто обитатели свалок, наполняющие улицы в три ночи, бьющие окна и выгребающие мелочь из автоматов, чтобы купить крэк, были ангелами праведности, ниспосланными мстительным Господом.
Чейз Мерриам водил «Мерседес-Бенц» размером с авианосец и не перед кем за это не извинялся. Автомобиль был снабжен встроенной противоугонной системой, но Чейз понятия не имел, как она работает. Он ей не пользовался. Более того, он даже не удосуживался забирать с собой ключи зажигания или запирать двери, потому что никогда не парковал машину дальше чем в пятидесяти футах от человека с пистолетом. Его парковочное место на Манхэттене стоило больше, чем двухуровневая трешка на Среднем Западе и являлось, вероятно, более надежным вложением средств.
Очень, очень дорогая машина сама по себе излучает мощное психологическое силовое поле. Разбить боковое стекло «BMW 535i» – это рутинный нью-йоркский жест, все равно как прыжок через турникет. Чейз Мерриам и сам частенько испытывал соблазн попробовать – обернуть руку пиджаком и врезать по стеклу, просто чтобы посмотреть разлетающиеся голубые бриллианты. Но большой седан – «Мерседес», «Роллс-Ройс» или «Феррари» – по-прежнему вызывал в людях благоговение. Они уважали такие вещи на интуитивном уровне. Может быть, в глубинах их душ таилось застарелое убеждение, что такими машинами могут владеть только боссы мафии или колумбийские наркобароны. Но Чейзу Мерриаму нравилось думать, что дело не только в страхе перед воздаянием. Ему нравилось думать, что глубоко внутри их побитых и зачерствевших сердец все еще жило преклонение перед Знатью.