Он приступил немедленно. Ему выдали фартук и шляпу. Период обучения продлился примерно десять секунд, а потом началась работа. Фудкорт «Пентагон Плаза» располагался на первом этаже, занимая обширное пространство центрального колодца – огромного атриума, на дне которого теснились столы и стулья, окруженные всевозможными заведениями быстрого питания. Атриум накрывал гигантский стеклянный потолок, сквозь который проникало так много солнечного света, что Вишняк порой надевал черные очки.
Поначалу он чувствовал унижение. Из всех, кто здесь трудился, он был единственным англоговорящим. Сама работа тоже была так себе, но уже очень скоро он начал понимать, что с разведывательной точки зрения лучшего нельзя было бы и желать. Вишняк целый день расхаживал по обширной территории, изучая тысячи людей, подслушивая их разговоры и разузнавая, где они работают и чем занимаются. Это было именно то, что требовалось.
Однажды, проработав около недели и просканировав несколько десятков тысяч лиц, он увидел одно знакомое: Аарона Грина. Грин устроился в одиночестве у одного из высоких столиков, поедал сырую рыбу – она назвалась «суши» – и читал компьютерный журнал. Он был одет в костюм. Между ног на полу стоял дипломат. Вишняк обошел вокруг Грина разок-другой, всматриваясь в его лицо и убеждаясь, что ничего не напутал.
Его опять накрыло то же адреналиновое опьянение, как при первом посещении «Пентагон Плаза». Если бы Аарон Грин поднял глаза и узнал его, то это был бы конец. К счастью, на нем были солнечные очки, а обыкновение прятать часы под эластичным бинтом он завел с самого начала работы здесь.
Вишняк наблюдал за Грином сквозь черные очки точно так же, как подсматривал за девочками на берегу реки в жаркие солнечные дни: лицо обращено чуть в сторону от объекта, глаза скошены вбок, чтобы женщины не догадывались, что на них пялятся. Наконец Грин доел свои суши, пролистал последние страницы журнала и подхватил дипломат. Просочившись между тесно расставленным столиками, он поехал вверх на эскалаторе. Вишняк последовал за ним, шагнув на нижнюю ступеньку, когда Грин сошел с верхней.
Грин миновал еще пару этажей, после чего пошел вдоль перил колодца. Вишняк следовал на расстоянии. В конце концов Грин остановился у дверей лифта, ненавязчиво встроенных в стену между кожгалантереей и магазином электроники. Он извлек из кармана ключ и вставил его в замок на стене. Двери лифта разъехались, Грин шагнул внутрь и исчез.
Вишняк внимательно изучил двери, кляня себя за тупость. Он проходил мимо них тысячи раз, не обращая никакого внимания.. Он решил, что это какой-то грузовой лифт или что-то вроде, а не секретный вход в «Огл Дата Рисеч».
Открытие не сильно ему помогло – чтобы попасть в лифт, требовались ключи. Однако наводка есть наводка. В тот день Вишняк пообедал пораньше, после чего пошел в парикмахерскую и потратил остаток дневной зарплаты, чтобы избавиться от бороды и укоротить свои длинные волосы. Он не мог рисковать быть узнанным. С новой прической и в солнечных очках он стал неузнаваем.
Неподалеку от лифта стояла лавочка, на которой иногда отдыхали утомленные покупатели. Вишняк начал коротать на ней перерывы, наблюдая за дверями лифта.
Большинство тех, кто входил и выходил из него, были типичными аккуратно одетыми офисными работниками. Но очень скоро Вишняк смог уловить закономерность: время от времени некоторые из этих работников выходили из лифта парами. Один оставался ждать у дверей с ключом. Второй удалялся куда-то в глубину молла. Через несколько минут к лифту начинали стягиваться незнакомые люди – самые обычные типы с улицы. Работник, ожидавший у лифта, впускал их внутрь и увозил на одиннадцатый этаж. Час или два спустя эти люди приезжали обратно и расходились по своим делам.
Вишняку стало любопытно, что же происходит с этими заурядными типами за те два часа, которые они проводят на одиннадцатом этаже. Какая-то мозговая хирургия? Их превращали в роботов, как Коззано?
Через некоторое время он запомнил тех, кто спускался в молл отлавливать случайных покупателей, и принялся следить за ними, чтобы понять, чем именно они заняты. Они всегда имели при себе планшеты; к планшетам всегда были пришпилены списки; убедив кого-нибудь проследовать на одиннадцатый этаж, они вычеркивали из списков один пункт. И людей они набирали не каких попало – они заходили в определенные магазины или вставали на людных перекрестках молла, сканируя лица покупателей и высматривая определенные типажи.
Как-то Вишняк подслушал интересный разговор, следуя за молодой женщиной с планшетом. Она столкнулась с другой обладательнице планшета, выискивающей в молле жертв.
– Марси! Привет!
– О, привет, Шерри. Кого ищешь?
– Как обычно – шопящуюся конкубину и обезьянку с веранды. А ты?
– Всех уже нашла, кроме постконфедеративного пожирателя подливки.
– А! Знаешь, что тебе надо сделать? Видишь тот газетный киоск?
Шерри дала Марси какие-то указания. Марси поблагодарила ее и ушла к киоску, где обнаружила длинноволосого юношу в футболке с флагом Конфедерации на спине, листающего экземпляр «Пистолетов и боеприпасов». После короткой беседы молодой человек кивнул, вернул журнал на стойку и последовал за Марси.
«Пентагон Плаза» был не из тех мест, где можно было разжиться флагом Конфедерации, но в менее респектабельных районах северной Вирджинии таких заведений хватало, и вечером Вишняк посетил некоторые из них. Заглянул он и в журнальную лавку, чтобы купить несколько оружейных изданий, которые интересовали его и сами по себе. На следующий день, закончив протирать столы, он зашел в мужской туалет, заперся в кабинке и снял фартук и кепку. Натянул конфедеративную футболку. Поверх нее надел наплечную кобуру. На нем были рабочие штаны с магазинами в карманах. Кобуру он спрятал под ярко-красной ветровкой – тоже с флагом Конфедерации – и застегнул ее ровно настолько, чтобы скрыть пистолет. После этого он отправился на свою лавочку у лифта, уселся поудобнее и принялся читать оружейные журналы. Ему придется сменить имя на Ли Джексон или что-нибудь вроде того.
В итоге он прочел свои журналы от корки до корки и узнал все, что только можно, о последних достижениях оружейной индустрии, поскольку провел на лавочке целых три восьмичасовых смены, прежде чем его заметили.
– Прошу прощения, сэр, – раздался над ним женский голос.
Вишняк поднял глаза. Это была Марси. В руках она держала планшет.
– Я занимаюсь исследованием общественного мнения для компании «Огл Дата Рисеч», – сказала она, – Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? Входите ли вы в возрастную группу от двадцати шести до тридцати пяти?
– Вхожу, – ответил он.
– Вы с Юга и считаете себя южанином?
– И горжусь этим, – сказал он.
– Считаете ли вы себя безработным или частично безработным?
– Еще каким.
– Не хотели бы вы заработать пятьдесят долларов? Все займет не больше часа.
– Пятьдесят баксов за час? – переспросил Вишняк. – Ну так йи-хаа! Это мой счастливый день.
50
Сейчас особенно важно было проявлять осторожность. Он по прежнему не имел понятия, что сотрудники «Огл Дата Рисеч» делают с подопытными на одиннадцатом этаже. Если речь идет о мозговой хирургии, то Вишняку придется открыть огонь до того, как его обездвижат. В противном случае он превратится в живого мертвеца, в робота-раба вроде Коззано.
С виду-то все было в порядке, не подкопаешься. Лифт привез их в большую, шикарную приемную. Красивая молодая женщина, которую Вишняк уже видел, пока изучал подходы, поприветствовала его и подвела к длинной изогнутой стойке, за которой сидела регистраторша в космического вида гарнитуре. Два охранника стояли поблизости, переминаясь с одной уставшей ноги на другую; одному перевалило за девяносто, второй был просто жирняй. Вишняк подумал, а не снять ли их прямо здесь и сейчас, но отказался от этой мысли; пока его вели все глубже в недра ОГР, не было смысла шуметь.
Девушка предложила кофе, но он отклонил предложение – может, именно так они и вырубают посетителей. Она отвела его в комнату, где перед большим новомодным телевизором стояла дюжина стульев. Телевизор, естественно, был сделан в Японии. Три стула были уже заняты, и Вишняк определил присутствующих как типичных посетителей молла, которых агенты ОДР постоянно рекрутировали. Двое пили кофе, но пока не выказывали видимых признаков недомогания.
Вишняк сел и стал ждать, когда девица уйдет. Затем он встал, высунул голову за дверь и окинул взглядом коридор, пытаясь уяснить общую диспозицию. Они были недалеко от стойки регистратора. Посмотрев в другую сторону, он увидел ряд дверей. Благодаря тому, что во всех кабинетах были большие окна, Вишняк даже со своего места мог понять, какие двери открыты, а какие закрыты. Снова повернувшись к стойке, он увидел, что толстый охранник таращится на него. Он подошел к окну и выглянул наружу.
Отсюда открывался невероятный вид. Можно было зарабатывать неплохие деньги, прикинул Вишняк, просто арендовав в этом здании офис и взимая по четвертаку с посетителей молла за поездку на лифте и вид из окна. Пентагон был так близко, что Вишняк, наверное, мог доплюнуть отсюда до его центрального двора. Слева от Пентагона располагалось огромное кладбище, уставленное миллионами белых могильных плит. Это соседство не оставляло никаких сомнений в главной функции Пентагона. За этими достопримечательностями текла река, и на дальнем берегу Вишняк увидел самое сердце Вашингтона. Он сперва не понял этого, поскольку в сравнении с Чикаго здешний центр был низким, просторным и больше напоминал ферму или парк.
Длинная узкая полоса травы уходила вдаль, обрамленная белыми зданиями. В центре ее торчала высоченная остроконечная штуковина. На дальнем конце Вишняк разглядел купол, в котором опознал Капитолий. Кроме Капитолия не удалось различить ничего определенного – здесь были миллионы зданий, все белые, многие могли похвастаться колоннами и приземистыми куполами. Разве что одно из них выглядело смутно знакомым: он подумал, что это, может быть, и есть Белый Дом.