Почти последнее. Я сам занимаюсь противораковыми лекарствами. Занимаюсь, правда, не как лечащий врач, а как исследователь. Я разрабатываю препараты углеводного (полисахаридного) характера, которые призваны снижать побочные, токсические эффекты химиотерапевтических препаратов, и в то же время, если повезет, усилить их противораковое действие. Для этого мы изучаем рецепторные системы на поверхности раковых (и здоровых) клеток, пытаемся создать системы эффективной доставки лекарства в раковые клетки, найти пути снижения эффективности сопротивления раковых клеток лекарствам (в частности, подавления механизма так называемой множественной резистентности клеток к лекарствам, если я правильно перевожу это на русский язык. По-английски эту звучит multiple drug resistance). Естественно, если нам повезет создать полноценное и эффективное лекарство – я не буду возражать, если мы получим немалую премию за успех. Вполне вероятно, что такая премия может составить десятки миллионов долларов на активных разработчиков, или порядка одного процента от годовой продажи одного из наиболее успешных лекарств (блокбастеров, как их здесь называют). Но это никак не попадает под размашистую категорию «перекачки астрономических сумм из карманов налогоплательщиков в бездонные карманы международного фарма-медицинского картеля», в терминологии автора статьи. А также что мы собираемся «ежедневно осознанно приносить тысячи человеческих жизней в жертву безмерно циничному и бесчеловечному бизнесу». Если сам автор работает безвозмездно – честь ему и хвала. Но зачем же так активно чернить здравоохранение и людей, работающих в этой области, – ума не приложу. Точнее, я догадываюсь, зачем, но не хотелось бы в это верить.
К тому же нам эти миллионы приходят вовсе не от налогоплательщиков. А от людей, желающих перехватить будущие прибыли (если таковые будут) от продаж будущего лекарства (если таковое будет). Лекарство производить и продавать будем уже не мы, не наша компания, не мой здешний университет. Наша задача не в том. А в том, чтобы лекарство создать, разработать, проверить, испытать, показать, что оно вылечивает раковых больных, в том числе и запущенных. И если не вылечивает, то хотя бы заметно продляет их жизнь. Многих больных горячо устраивает и это. Да если бы мы знали, что «альтернативные» подходы автора статьи действительно работают и удовлетворяют научным критериям (это – ключевое место здесь), да неужели бы мы не схватились за них? Но – увы… слова есть, цветные картинки, логика объяснений задним числом, или, наоборот, логика объяснений, какое лекарство ДОЛЖНО БЫТЬ – всё замечательно. Но хотелось бы не только шашечки, хотелось бы ехать.
Возвращаясь к нашей компании, для примера – пока мы проводим клинические испытания лекарства, причем – по условию испытаний – на фактически безнадежных раковых больных. Не на тех больных, которых мы бы захотели отобрать, а на тех, кому не помогла хирургия, не помогла радиационная обработка и не помогла химиотерапия. Всё. Ожидаемая продолжительность жизни – зачастую примерно три месяца. Хотелось бы знать, какая статистика оказалась бы у автора статьи с этими больными. Наша статистика – у 45 % больных болезнь стабилизировалась (в ходе срока клинического исследования). За что же нас так хаять? Может, лучше работать вместе? Но пока не получается, язык там другой (см. Формулу Жизни выше).
Кстати, наша компания, как и сотни других, оплачивает клинические испытания лекарства на этих самых почти безнадежных раковых больных. Примерно по 40 тысяч долларов на каждого больного. Сто больных – четыре миллиона долларов за испытания вынь да положь. И не из кармана налогоплательщиков. Одни скажут – хорошее дело. Больные получают лечение бесплатно. Другие скажут – хапуги. Платят тысячи сейчас, чтобы получить большие миллионы потом. Всё зависит от установки комментирующего. Правда, потом больших миллионов может и не быть (вероятность – порядка малой доли одного процента), а вот тысячи и тысячи сейчас выкладывать за испытания приходится непременно.
Я вовсе не утверждаю, что подход, описываемый в статье, бесполезен. Или что это шарлатанство. Я не знаю. Надеюсь, что в нем что-то есть. Вторая часть должна показать. По сути сам подход, конечно, правилен. Нет смысла спорить, когда авторы утверждают, что лечение должно быть правильным, эффективным и безвредным. Замечательно. Но это мне напоминает призыв, что в следующий раз надо выбрать правительство, которое было бы профессиональное и безукоризненно честное. Кто бы спорил. Как говорилось в старом анекдоте – «съесть-то он съесть, да кто ж ему дасть?»
В общем, у автора статьи другая парадигма. Только зачем же стулья ломать? Кидаться в обвинения, когда работать надо?
Так что искренне пожелаем автору успеха. И большого. Но не за счет принижения других подходов, а за счет возвышения своих. И доступности статистики результатов лечения. И четких критериев отбора больных. Иначе – как-то не очень.
Еще одно замечание по сути. Автор размышляет о правильном питании как профилактическом средстве. Великолепно. Но тогда это не совсем в тему. Автор говорит и о разумном питании как средстве лечения раковых заболеваний. Это уже по теме. Только что такое «правильное»? Одно правильное для всех? И здесь мы опять выходим на пожелания в противовес реальности. Уж на что, казалось бы, простая задача – снизить вес килограммов на десять-двадцать-тридцать. И то далеко не у всех получается. Потому что самоконтроль не всегда работает. Именно поэтому врачи предпочитают лечить средствами контролируемыми, у врачей (или медсестер) на глазах, в клинике. Ввел внутривенно препарат – знаешь, что ввел. Что лекарство больным получено. А дай ему «правильное питание» на дому – кто его знает, съел больной это свое питание или не съел. Или прогулял, передумал, забыл, выкинул, потерял.
Потому-то страховые компании не покрывают «альтернативную медицину». Не потому что они такие бессердечные и злые, а потому что на этой альтернативной прогоришь в два счета. «Нормальная» медицина контролируема, «альтернативная» – нет. Была бы «альтернативная» такая чудодейственная, как нам рассказывают, – все бы страховые компании на ее сторону тут же переметнулись. Ан нет, серьезные больные на «альтернативной», похоже, мрут как мухи. Потому и не любят ее страховщики. Все просто объясняется.
Хочу, чтобы меня правильно поняли. Естественно, то, как сейчас лечат рак, – бесконечно далеко от оптимальных методов лечения. Естественно, должна быть персонализированная медицина, врачи должны быть профессионалами своего дела, и по возможности использовать природные особенности организма. Будем надеяться, так и будет. Но это будет не сегодня и не завтра. Надо работать – чем автор, как видно, и занимается. Но бросать в толпу дешевые лозунги – это не самый лучший путь. К сожалению, первая часть статьи в немалой степени пошла именно по этому пути. Что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Что лучше использовать природные особенности организма, чем лечиться сильнодействующими препаратами с букетом побочных эффектов. Кто бы спорил…
Ладно, продолжим после части второй. Посмотрим, что там.
85. Когда рак на горе свистнет. Альтернативное жульничество – 1
Комментарий к статье Аркадия Прокопова «Доктор Рат – победитель рака?», часть 2.
Вторая часть статьи А. Прокопова «Победитель рака» уже несколько ближе к делу. Хотя обещанного описания способов лечения от рака здесь тоже нет. Статья пока не о том. Но зато есть замечательное популярное описание структуры и функции ДНК, генома, составляющих его генов и ярких, образных представлений о возникновении и развитии раковой опухоли. Эта часть – удача автора. Правда, я, выступающий, по замыслу редактора, в качестве комментатора, ждал информации об эффективности альтернативных методов лечения рака по сравнению с традиционными, но это, видимо, будет в третьей части рассказа.
Теперь – немного критики. Автор и здесь, к сожалению, не удержался от того, чтобы лягнуть, и не раз, современные, принятые подходы к исследованию и созданию противораковых препаратов и их применению в клинике. Зачем автору это нужно – ума не приложу. Казалось бы, показатели излечения пропагандируемыми им подходами должны говорить сами за себя. Скажем, панкреатический рак. Традиционные подходы – единицы процентов излечения. Выживаемость минимальная. Подход автора статьи – сорок процентов. Или шестьдесят. Ну, например. Тогда и лягать не нужно, всё и так ясно. А когда костерят традиционную медицину, но своих цифр при этом не показывают, – тогда в голову читателя естественным путем приходят разные мысли, не слишком любезные автору статьи.
В своем лягании автор порой слишком перебирает. Доводит до абсурда, когда хочется воскликнуть: «не верю». Например, описывает создание новых противораковых препаратов. Пишет: «молекулы фармпрепаратов… химически изменяют, модифицируют, в первую очередь для того, чтобы сделать патентноспособными». Заметьте – не для того, чтобы они в первую очередь были более эффективными против рака, а в первую очередь для того, чтобы запатентовать. Ну что за ерунда! Да кому они нужны, неэффективные, чтобы их патентовать! Заплатить несколько десятков тысяч долларов за патент, за его поддержание, и всё? Патент ведь нужен, чтобы «отдавать в пользование», причем за немалые деньги, препарат, имеющий спрос на рынке. Лекарство химически изменяют, чтобы оно было более растворимо (например, для внутривенного введения), чтобы в крови больного не выпадало в осадок, чтобы лучше доходило до цели в организме, чтобы сильнее связывалось с тем местом, с которым нужно для более эффективного излечения, чтобы «обмануть» механизм распознавания чужака в клетке, и так далее. Чтобы оно лучше работало! Часто это – колоссальная по сложности задача. И если она решена, то патентование не представляет никакого труда. Тут автора статьи куда-то не туда повело.
Автор статьи вообще, похоже, имеет склонность к подозрению как промышленности, так и государства в масштабных заговорах. Чего стоят аллегории автора, разоблачающие здравоохранение в стремлениях, чтобы побольше людей болели раком, в стремлении государства подавить «одиночек», создающих замечательные, эффективные и нетоксические препараты для лечения рака, и разоблачающие правительство, которое стремится получить побольше денег в «партийные кассы» за счет умирающих от рака. Больше умирающих – больше денег в партийных кассах.