Проехали и здесь. Следующий, предпоследний – доктор медицины Frank Varese. Есть такой. И что же он говорит? А вот что, там всего три строки: «Доктор Рат – самый лучший. Я следую его подходам на многих моих пациентах – и результаты выдающиеся. Он – вершина. Многие, многие пациенты говорят о нем хорошо. Я встретил его лично, и я думаю, что он – выдающаяся личность». Всё.
Хороший малый, этот доктор Варесе. И не зря – итальянец, по врачебной базе данных. Из Болоньи, там же и учился. Одна незадача – не онколог.
Проехали.
Последний – некто Vic Herlacher, M.D. Но нет такого M.D. в базе данных. Нет у него врачебной лицензии. А вот, кстати, и его личный веб-сайт. Посмотрим. Да, занятно. Покинул медицинскую практику, для того чтобы «лечить экономические раны нашего общества» (его слова).
Говорящие «врачи» закончились. Да, был еще один из Сингапура, но его не проверить, так что опустим. Ну, и что имеем в остатке? Да ничего.
Понятнее теперь, почему у «альтернативщиков» не очень хорошая репутация? Потому что ля-ля.
Теперь о «тестимониях» самих пациентов. Вообще-то грош им цена, этим тестимониям, хотя я лично за вылечившихся очень рад. Но за тех, кто тестимонией не успел поделиться, я огорчаюсь. Потому что последних возможно, гораздо больше. Только их «альтернативщики» не показывают и о них не говорят. В этом – кардинальное отличие от медицины «нормальной», потому что там за утаивание такой информации о смертности – конец профессиональной карьеры.
Небольшая, но печальная история. Наша с женой приятельница не так давно повезла маму в Калифорнию, лечить от рака «альтернативным» методом. Лечение кислородом. Об этом способе лечения наш автор, А. Прокопов, упоминал в своей первой части. Им там тоже с мамой давали читать (и перед этим присылали в Бостон) «тестимониалс», красочно напечатанные рассказы излечившихся, но про умерших при этом ничего не говорили. Мама ее там же и умерла, в ходе лечения кислородом. Печально, но бывает. Рак же у нее был. Понятно, что умирают и при альтернативных методах, но они-то, лекари, ничего об этом не говорят! Вот в чем тревожащий «момент». И автор наш, А. Прокопов, тоже ни словом не обмолвился. Маленькая деталь – у врача, который ту маму лечил, не было американской лицензии на врачебную практику, поэтому лечение кислородом было в Мексике, почти на границе с Калифорнией. Прямо за углом.
Кстати, нет А. Прокопова среди американских врачей тоже. Нет у него лицензии. Хотя, впрочем, он сам и написал в конце – «Аркадий Прокопов, врач, Германия».
Собственно, на этом рецензию можно было бы и закончить. Название цикла – «Доктор Рат – победитель рака?» не зря имеет вопросительный знак. Пока – отнюдь не победитель. Нет к этому, увы, оснований так считать.
Так о чем все-таки статья, точнее, цикл статей? О том, что современные, «официальные» подходы к лечению рака малоэффективны. Что там вокруг крутятся большие деньги. Что между сторонниками разных подходов идет острая конкурентная борьба. Что «натуротерапевтически ориентированная медицина» – это хорошо, и лучше, чем давать яды, оперировать и облучать. Что врачи-онкологи часто (или обычно) живут в состоянии непреходящего душевного конфликта.
Я со всем этим согласен. Собственно, ничего нового в этом нет. Я только не согласен с противопоставлением «традиционной» медицины «альтернативной», с агрессивными и несправедливыми нападками на специалистов в области «традиционных» подходов, которые честно предоставляют неутешительные данные, нападками со стороны «альтернативщиков», которые эти же данные утаивают. Это нечестно. Оба принципиальных подхода должны развиваться параллельно, в честном содружестве и, если угодно, честной конкуренции. В сопоставлении данных. Тогда в первую очередь выиграют больные.
Что же касается «искажения аргументов и доводов», игнорирования, замалчивания, высмеивания оппонентов, так это везде – причем здесь только медицина, создание лекарств. Что, с компьютерами не так? С автомобилями? С космическим соревнованием? Полноте. Люди есть люди, во всех областях науки и отраслях промышленности. И ведут они себя там везде по большому счету одинаково. И жулики есть везде, было бы что украсть.
О высмеивании автором статистики в области раковых заболеваний и лечения больных. Некрасиво это со стороны автора. Нехорошо. Даже хотя бы потому, что «свою» не показывает. Не по гамбургскому это счету. Да и вообще мелочно как-то.
В качестве примера А. Прокопов берет пример, ранее описанный в моей статье, что у 45 % больных опухоль застабилизовалась. Эта фраза стала у А. Прокопова «ключом», чтобы описать меня, рецензента его статей, как вампира и жертву вампиризма. Который «постоянно ждет свежей крови». Не слабо. А почему так? Давайте разберемся.
А. Прокопов удобно опустил то, что предшествовало фразе про 45 %-ную стабилизацию опухолей. А предшествовало то, что нам для испытаний приходилось работать только с безнадежными больными. Им не помогла хирургия, не помогло облучение, не помогла химиотерапия. Всё. Срок оставшейся жизни – примерно три месяца. В этой ситуации – повторяю – не по нашим данным, а по данным независимых врачей-онкологов, почти у половины больных произошла стабилизация опухоли.
Дальше А. Прокопов цитирует экспертов: «Термин “стабилизация болезни” означает стабилизацию или уменьшение объема опухоли». И дальше – что это может быть временное явление. Что это далеко не всегда означает полное излечение. «Даже регрессия, уменьшение объема опухоли, взятая как отдельный показатель, – ни о чем не говорит».
Стоп. Как это «взятая как отдельный показатель»? А как насчет остальных? Я же не зря упоминал про сотни и тысячи «сухих» биохимических показателей. Да там целые коллективы по одним показателям работают. Включая фармакокинетику – море показателей.
Нехорошо.
И еще нехорошо – А. Прокопов приводит цитату: «…временное уменьшение опухоли (в интерпретации FDA это и есть важнейший, если не единственный критерий эффективности нового препарата) без обоснованной надежды на увеличение продолжительности жизни…»
Здесь – почти всё неправда. Вот это и не нравится мне в философии автора – искажать суть подходов, рассматривать исключительно в негативном ключе, не предлагая ничего взамен в каждом конкретном случае. Давайте опять разберемся.
«Временное уменьшение опухоли» – вовсе не единственный критерий в «интерпретации FDA». Более того, это зачастую вообще не критерий или не главный критерий. Более важный критерий, о котором А. Прокопов почему-то не упоминает, – это медиана продолжительности жизни. То есть всё наоборот в сравнении с цитированным выше пассажем. Более того, медиана продолжительности жизни не преувеличивает позитивное впечатление об эффективности лекарства, а преуменьшает его. То есть работает не на фальшивый оптимизм, а на здоровый (и даже преувеличенный) пессимизм.
Разберемся, что я имею здесь в виду. Было сто больных, и при лечении их традиционным препаратом половина, то есть пятьдесят, умерли через пять месяцев, а остальные пятьдесят умерли через шесть, семь, десять месяцев, год и полтора года. Восемь человек живут до сих пор. Где медиана? Правильно, пять месяцев. Медиана делит пополам число умерших и выживших, и в какой день эти цифры сравнялись – там и медиана. Сколько времени выжившие живут – медиану не касается. Итак, медиана – пять месяцев, запомнили.
Теперь применили новое, эффективное лекарство. Опять дали его ста больным (клиническое испытание), и первые пятьдесят больных умерли через шесть месяцев, а остальные пятьдесят – все выздоровели. Во всяком случае, живут до сих пор. Лучше новое лекарство по сравнению со старым? Еще бы. Какова медиана у нового? Шесть месяцев. Медианная продолжительность жизни увеличилась всего на четыре недели. Потому что те, первые пятьдесят, невосприимчивы ни к старому, ни к новому лекарству. Они и определяют медиану.
Ну-у-у, скажет читатель, так нечестно. Медиана фактически скрывает хорошее и выпячивает плохое.
Да. Таковы условия FDA. Чтобы не обольщались и не останавливались на достигнутом. Потому что надо, чтобы и первые пятьдесят выжили. Над тем и работаем.
А почему это одни умирают так быстро, а другие долго живут, и даже вылечиваются, хотя им дают одинаковое лекарство? Законный вопрос. Более того, приведу конкретный пример, я бы сказал, шокирующий. Передо мной лежит совсем недавняя, сегодняшняя простыня с данными по фармакокинетике пациентов в клинике. 56 раковых больных, каждый получил одинаковую дозу 5-фтороурацила (5-ФУ), химиотерапевтического препарата. А именно, дозу в 500 мг на квадратный метр тела. Так измеряют, так вводят. В простыне – 672 цифры, по двенадцать показателей на каждого пациента. И вот три цифры из этого списка, максимальный уровень 5-ФУ в крови больного. У одного – 1,03 мкг/мл, у другого – 10,47 мкг/мл, у третьего – 28,04 мкг/мл. А ввели одинаковые дозы 5-ФУ каждому! Куда у первого всё это делось? А вот куда: следующие цифры – время полужизни 5-ФУ в крови у этих пациентов (то есть время, в течение которого половина количества выводится из крови): 6,3 мин, 121 мин и 388 мин соответ ственно. За шесть минут у первого половина лекарства улетучилась! Такая сильная (активная) ферментная система, что разрушение и вывод лекарства у первого пациента происходят практически мгновенно. То есть его раковая опухоль это лекарство и не увидела. Бесполезно. Лечения нет. Кто бы это знал заранее!
А у третьего больного лекарство бродит по кровотоку и ломится в раковую опухоль, и далее в смертоносные ДНК с РНК, убивая их, больше шести часов! Правда, убивает и здоровые клетки, но раковые «прокручиваются» значительно быстрее, так что баланс – положительный.
Понятнее теперь, почему одно и то же лекарство и в одних дозах на одного действуют, а на другого – нет?
Вот этим я, в частности, и занимаюсь, чтобы понять – почему и что в этой ситуации делать.
Кстати, А. Прокопов много места уделяет язвительному описанию того, что химиотерапия неэффективна. Или малоэффективна. Да, это так. Хотя выздоравливают (а что такое выздоровление – надо долго разбираться) многие. Но надо понимать, что химиотерапию применяют именно для обработки уже распространившегося, метастазного рака. То есть когда время уже упущено. Когда рак еще компактный – применяют хирургию. Или локальное облучени