Так вот, я им три часа читал лекцию по истории России и СССР – от Киевской Руси до распада Союза. Сидели, открыв рты. Я сначала думал, для приличия открыли. Ан нет, через три дня получаю большую открытку, всю испещренную отзывами. Конкретно цитировать не буду, а то читатель подумает, что хвастаюсь. В общем, суть отзывов в том, что они ничего подобного не слышали и понятия не имели, и я им глаза открыл.
Приятно, конечно, но я-то знаю, что все это здесь есть, и по их прекрасному «History Channel» часто показывают документальные фильмы про ту же Великую Отечественную (тот, 16-серийный), и даже «Александра Невского» (с субтитрами) время от времени показывают по другим каналам, да и многое другое. Забавно, когда по американскому TV гремит про псов-рыцарей, но тонус поднимает. Просто обычному американцу это в самом деле не нужно, и винить его за это нельзя. Если нас сейчас спрашивать по древней истории, скажем, Японии, то тоже неловкости будет немало. Как-то откладываем…
Многие из нас, по своей великодержавной привычке, в ужасе, что «они Пушкина не знают». Да, знают далеко не все, а читали и того меньше. У меня есть приятельница здесь, кстати, из WASРов, главный редактор одного из компьютерных журналов, очень образованная, по здешним понятиям. О Пушкине слышала, но не читала. Я ей послал «Я помню чудное мгновенье» в переводе:
The wondrous moment of our meeting…
I still remember you appear
Before me like a vision fleeting,
A beauty’s angel pure and clear.
<…>
Time passed. Unruly storms confounded
Old dreams, and I from year to year
Forgot how tender you have sounded,
Your heavenly features once so dear.
<…>
In ecstasy the heart is beating,
Old joys for it anew revive;
Inspired and God-filled, it is greeting
The fire, and tears, and love alive.
Так она еще долго в себя приходила. Размножила и знакомым рассылала.
✓ Нужно ли для «вживания» менять свое миропонимание или достаточно определить, какой реакции от тебя ожидают, и действовать соответственно: пусть думают, что ты такой же?
Для того чтобы «действовать соответственно», нужно менять свое миропонимание. Его в любом случае нужно менять, а скорее, модифицировать. Причем всегда оказывается, что в лучшую сторону. Например, уважать чужое мнение (не ерничество, а мнение), особенно когда оно по-своему аргументировано. Это не значит его принять, но признать право на его существование, особенно когда оно тебя не особенно касается. Например, чужую религию и ее постулаты. Например, необычную сексуальную ориентацию. Например, обостренное отношение многих женщин в этой стране к навязчивому приставанию. Мне забавно, когда «русские» МУЖЧИНЫ это критикуют и называют идиотизмом.
Где-то в русской прессе я прочитал, что в США «даже невинные знаки внимания можно истолковать как сексуальное домогательство». Это не так. Если, конечно, «невинные знаки внимания» не есть залезание под юбку. Я здесь и дверь всегда перед дамами открываю (ВСЕГДА признательны), и места уступаю, и тяжести у них из рук перехватываю (например, 20-литровые емкости с водой для чая или кофе на кухне в компании и университете), и новую кофточку или платье отмечаю, и все всегда радостно признательны. И не только в Бостоне, но и в американской глубинке тоже. А вот настойчиво лезть с любовными письмами, когда от вас этого не ожидают, тем более даже не поинтересовавшись, есть ли у нее бойфренд или даже муж (см. повесть В. Торчилина «Университетская история» в его книге «Время между»), – за это, действительно, можно и неприятности схлопотать (см. ту же повесть).
✓ Или мы все равно меняемся и ассимиляция идет, даже если мы сознательно не настраиваемся на нее?
Идет, но очень медленно. Многие не доживают. На ассимиляцию надо работать, и довольно напряженно. Можно, конечно, демонстративно не ассимилироваться (Солженицын, например), но для этого должна быть соответствующая специфика работы и жизни. Иначе говоря, если отсутствие ассимиляции материально себя оправдывает (и даже помогает), то я бы с удовольствием не ассимилировался. Но такая роскошь бывает уж очень редко. Да и при этом лишаешь себя удовольствия жить в двух мирах вместо одного. Каждому свое.
✓ Насколько важно сознание своей принадлежности к определенному типу культуры?
Я не знаю, к какому типу культуры принадлежу. Может, кто поможет? Всю жизнь занимаюсь наукой – это вроде бы интернационально. Читаю художественную литературу на обоих языках, но с гораздо бóльшим удовольствием по-русски. Думаю на обоих языках – по обстоятельствам. Сейчас, стуча по клавишам, думаю, естественно, по-русски; на работе – по-английски, иначе как-то глупо было бы – переводить что ли все время взад-вперед? Я, честно, не задумывался над этим вопросом. Иначе получится, как у той сороконожки – какой ножкой в каком порядке двигает. Так она, задумавшись, и пойти не смогла. Правда, только относительно недавно узнал, что у меня дворяне в роду с обеих сторон, так сразу в русский дух потащило и интерес к корням появился. Так что сознание действительно бытием определяется. Хотя, будучи русским, в Институте биохимии АН СССР (Москва) еврейские письма протеста против публикации трудов Шафаревича подписывал (кстати, это мои единственные «подписанские» письма были, чем втайне горжусь). Понимая, что подписываю как дань политкорректности в ущерб свободе слова. Так что насчет культурной принадлежности помочь не могу.
Размыто, видимо, нечетко.
Кстати, говоря о типе культуры русских в США, не могу не отметить, что в США есть много городов, городков и деревень с названием Москва. Уезжали, но не забывали. Приведу пару фотографий для иллюстрации. Это – штат Айдахо. На одной город воздвиг полушуточный стенд, биллборд, как здесь называется. Надпись гласит: «Решения относительно Москвы принимаются в Москве».
✓ Надо ли знать, точнее, заранее выучить английский язык или там он сам собой появится?
Придется дать личный исторический экскурс, иначе ответ не будет понятен. Свой первый год в США я провел в 1974—1975-м, когда мне было 27 лет. Приехал по обмену, и было нас в США в тот год всего 49 человек, со всего Союза (не считая, естественно, дипломатов, журналистов и прочих «штатных» советских людей). Это важно принять во внимание для ответа на вопрос о различных путях «вживания».
В Принстонском университете нас месяц натаскивали на английский/ американский язык, включая сленг, поставленные разговоры по телефону, и даже серию лекций по американскому мату прочитали. Ставили диалект, модуляции (используя магнитофон с двумя дорожками – одна диктора, а другая твоя, которая накладывается на голос диктора) и прочее, что здесь может пригодиться (поиск потерянных вещей через агентства, например, или система заказа билетов на автобус, поезд и самолет).
Понятно, что месяц – это всего ничего, тем более что мы, к сожалению, не понимали по молодости и глупости важности момента и предпочитали прогуливать английский, но осваивать бейсбол, пить пиво и ухаживать за принстонскими студентками.
Но процентов десять того языка, что в нас пытались вложить, все-таки осталось, что впоследствии помогло. Через месяц я поехал в свой Гарвард, с которым, как тогда не имел понятия, связал всю последующую жизнь. Даже когда после возвращения девять лет сидел «в невыезде» и Гарвард все эти годы бомбил Минвуз и АН СССР приглашениями меня к ним на работу (собственно, я и вернулся в Москву забрать семью, чтобы ехать в Гарвард на последующую работу, что было вроде согласовано с нашим посольством в Вашингтоне. Что делать, наивность и доверчивость не входят в число смертных грехов. Хотя я бы все равно вернулся, так как горел желанием перенести приобретенный американский опыт в свою лабораторию в МГУ, и даже мысли тогда не было стать невозвращенцем).
Так вот, пребывая все эти годы в Союзе, я упорно продолжал учить английский язык. В метро, трамвае, на рыбалке, сидя с удочкой на берегу озера где-нибудь в Грузии или в лодке в заливе Посьет на Японском море, где у нас была биостанция, я зубрил обороты по учебникам и самоучителям.
После этого я на дух не принимаю жалобы на жизнь в США тех людей, которые не сочли нужным уделить хотя бы немного времени (а то и денег, если время им дороже) на язык. Все могу принять, но только не это. Считаю это самой крайней безответственностью – ехать жить в страну и не побеспокоиться освоить язык хотя бы немного, для разумного начала. Я, кстати, в школе учил немецкий, в МГУ – технический английский (очень слабо, чудом получил незаслуженную пятерку, которая и пошла в диплом, не испортив его цвет), но перед поездкой в Штаты год зубрил разговорный.
Итак, на постоянное жительство, много лет спустя, я приехал с неплохим разговорным. Это и определило легкость «вживания». Остальное – см. выше.
51. Письма из Бостона. Письмо третье
Продолжим.
✓ Говорят, за рубежом надо оставаться собой, и это самое главное. А вы как думаете? Я не согласен с такой общей формулировкой. Тот, кто держит «пальцы веером» здесь, как и держал в России, кто не уважает закон (как не уважал и в России) и кто ведет себя так, как и вел в России (понятно, о чем я), то есть «остается собой», на уважение и принятие здесь может не рассчитывать. «Оставаться собой» – это расхожее понятие, которое нужно еще сильно пояснять в каждом конкретном случае. Мы не можем здесь оставаться собой по определению хотя бы потому, что говорим на другом языке и зачастую оперируем другими понятиями. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними». Даже древние это понимали. Хотя древние вообще понимали больше, чем мы предполагаем. Почитайте Цицерона «О старости», «О дружбе», «Об обязанностях» – шок.
✓ Создается впечатление, что для того, чтобы преуспеть в США, надо стать программистом. Но не могут все тысячи тамошних «русских» стать программистами.