Тем не менее при чтении книг Суворова эти мелочи не заслоняют главного – читать интересно. Интересно следить за мыслью автора. Интересно ощущать новое, необычное видение автора, особенно в отношении давно известных событий и их давно известной интерпретации.
И тут увлеченность автора его порой подводит. Суворов допускает вольности, непростительные для профессионального исследователя. Когда некоторые цитаты участников, а то и творцов событий не вписываются в его концепцию, Суворов «подгоняет» цитаты. Он обрывает их перед неудобным местом, выбрасывает ключевые слова, тем самым смещая акценты, а то и меняя смысл цитируемых высказываний. На взгляд рецензента, это не умаляет масштаба концепции Суворова, но оставляет определенное послевкусие. Теряется полное доверие к автору. Не «полностью теряется доверие», а «теряется полное доверие».
Именно поэтому книги Суворова не относятся к «жанру» научного исследования. У него – свой жанр: политико-фантазийная литература альтернативных трактовок. Для того чтобы книги этого жанра были интересны, автор должен быть мастером пера, увлечен предметом, быть профессионалом в своей области. Суворов всем этим с блеском владеет. Поэтому его интересно читать, следить за полетом мысли. А критиковать «со звериной серьезностью» – пустое. Но это тем не менее дает обильную пищу критикам.
Можно, конечно, принять точку зрения, что достаточно одного ложного положения, чтобы считать всю работу ложной. Но тогда можно с легкостью необыкновенной с водой выплеснуть, так сказать, и ребенка. Масштаб рассматриваемых Суворовым вопросов слишком велик для столь резких движений. Возьмем, скажем, тот самый отрывок про финскую кампанию и моделирование ее на военном компьютере. Что там ложного? Где «подтасовки»? Даже, допустим, что Суворов про компьютер все выдумал, и все за компьютер сочинил сам. Ну и что? Честь и хвала, что так увлекательно написал и защитил честь солдат и командиров, совершивших подвиг. Возможно, переломивших ход будущей войны. Написал мастерски и по делу. И таких мест у Суворова много. Поэтому Суворов и чертовски интересен.
Более того, некоторые историки идут дальше Суворова. Член-корреспондент Российской АН А.Н. Сахаров: «Основной просчет Сталина и его вина перед Отечеством заключались на данном этапе и в тех условиях не в том, что страна должным образом не подготовилась к обороне… Упреждающий удар спас бы нашему Отечеству миллионы жизней и, возможно, привел бы намного раньше к тем же политическим результатам, к которым страна, разоренная, голодная, холодная, потерявшая цвет нации, пришла в 1945 г., водрузив знамя Победы над рейхстагом. И то, что такой удар нанесен не был… является одним из основных исторических просчетов Сталина» (Война и советская дипломатия: 1939–1945 гг. // Вопросы истории. 1995. № 7. С. 38).
Можно привести и другие очевидные случаи неверных цитирований и прочих проколов Суворова. Их не так много, этих очевидных случаев. Достаточно, чтобы иному испортить впечатление, но, полагаю, недостаточно, чтобы разрушить основные концепции. А неочевидных случаев масса, но они, как правило, сводятся к другой интерпретации событий, выдержек, оценок. На мой взгляд, именно из таких неочевидных моментов, других интерпретаций и просто придирок, подтасовок, передергиваний и состоят в значительной степени высказывания «штатных» и прочих критиков Суворова. Та самая их «звериная серьезность».
Тем не менее критики Суворова часто весьма интересны, в особенности там, где не имеют никакого отношения к критике Суворова, Там, где дают подробные описания событий военного и предвоенного периода, развернутые выдержки политических и военных деятелей, конструкторов боевой техники, непосредственных участников событий. Критики часто фактически дополняют книги Суворова, являются, так сказать, важным вспомогательным материалом при чтении и анализе интереснейших находок, а порой и «акробатических» приемов Суворова. И в этом их ценность.
В общем, с критиками достаточно ясно. Но что-то не сходятся концы с концами в другом отношении: что за жанр такой у Суворова, который вызывает столь неистовую реакцию «критиков»? Ведь книги Суворова – явно не исторические труды. Он не использует доселе неизвестные архивные материалы, не располагает материал так, как принято у историков, не цитирует источники, как принято у них. Его книги изобилуют авторскими отклонениями, ненаучными оборотами, художественными отступлениями. Он вводит новые термины типа Гитлер – «Ледокол Революции», «Линия Сталина», «Линия Молотова» и многие другие, не используемые в исторической литературе. Он сыплет фразами, не принятыми по стилю у историков, типа «Гитлера спас Сталин», «Сталин вручил Гитлеру ключи к власти». Это все приводит критиков Суворова в форменную истерику и дает богатый материал для издевательских статей и даже книг. На три из этих книг мной ранее были даны рецензии, опубликованные в Интернете.
По небольшому размышлению прихожу к предположению, что Суворовым создан или оформлен до концептуального завершения новый жанр. Он, этот жанр, вполне имеет право на существование, когда не смешивается с наукой. Кстати, Суворов и не смешивает. Он везде подчеркивает, что он – не историк. А его критикуют как историка, как специалиста по танкам, как специалиста по самолетам – и каждый специалист его долбил (и продолжает долбить), не понимая, что это жанр у Суворова такой. Интеллектуальные игры с опубликованными материалами и документами при заранее заданном неортодоксальном ответе.
Это новый и интересный жанр, который заставляет беситься специалистов, но который может быть чертовски увлекательным и поучительным. На самом деле жанр, возможно, и не новый. Просто Суворов его продемонстрировал на увлекательном предмете и довел до виртуозности.
Поясню на примере особенность этого жанра. Берется известное положение. Например: «Советское правительство – самое гуманное правительство в мире». Для яркости представим, что на дворе 1950 год. Положение всем совершенно очевидно, опубликованы и публикуются сотни и тысячи статей и книг, абсолютно и безоговорочно подтверждающие это положение. И вот появляется некто Кутузов и выдвигает обратное положение: «Советское правительство – самое негуманное, самое антинародное правительство в мире». Более того, обосновывает это положение цитатами и выдержками из известных книг, мемуаров, статей в «Правде», материалов съездов КПСС, статистическими данными. Игра такая. Источники все доступны, вывод заранее сформулирован, надо только мостик перекинуть, и не один, а много мостиков – от источников к выводу.
Специалисты (а также всевозможные прихлебатели – политработники всех мастей, преподаватели вузов, журналисты, историки, философы) в ярости: Кутузов фальсифицирует! Как посмел, наглец, все же знают, что наше правительство – самое гуманное в мире! Как смеете, говорят, цитату из Михаила Андреевича Суслова для этого притянуть, она же совсем не о том! И сама книга Суслова совсем не о том! Понимаю, говорит Кутузов, но цитата была о том, что расстреляли столько-то там тысяч врагов народа, которые зверски не заменили страницу о Н.И. Вавилове в Большой Советской Энциклопедии на другую страницу, им специально присланную. И так далее.
И вот публикует наш Кутузов эту книгу, и у нее миллионы читателей. Написана ненаучно, и ссылки в ней не оформлены, как принято у философов и историков (а именно, чтобы непременно первые ссылки на Ленина были, потом на Сталина, потом на Маркса с Энгельсом, а уж потом по алфавиту). И комбайн наш Кутузов трактором безграмотно называет, и индексы у шагающих экскаваторов путает, и много других смешных ошибок допускает. Ну ясное дело, фальсификатор и лжец.
Специалисты книги одну за другой строчат, издеваются, Кутузова лжецом называют, фальсификатором – ну как не лжец, написал, что трактор Беларусь – лучший в мире! Как после этого можно верить его главному выводу, что советское правительство – самое негуманное!!
Так к чему это я? К тому, что есть такой жанр, а если и нет, то я сейчас его описал, что проводится альтернативное рассмотрение известной информации в подтверждение заранее сформулированного и нетривиального положения. И вполне может оказаться, что сходится. Можно обосновать это нетривиальное положение. С помощью некоего альтернативного объяснения, которое другие просто проглядели. Или не хотели рассматривать по идеологическим или политическим соображениям. И расширяется кругозор. Даже если в итоге окажется неверно, все равно полезно было и под таким углом посмотреть. А возможно, что и верно окажется, и будущие архивные находки это положение подтвердят.
События в Германии 1932–1933 гг.
В качестве примера такого жанра рассмотрим описание Суворовым событий в Германии, приведших в 1933 году к власти Гитлера. Это описание было предметом многократной критики, в частности в книгах «Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны» и «Как Виктор Суворов сочинял историю». Заодно привлечем для рассмотрения материал И. Островского «Читая Геббельса», посвященный тому же историческому периоду. Основные претензии к Суворову касаются:
• оборотов «Гитлер – Ледокол революции» и «германский фашизм – Ледокол Революции» («Ледокол»),
• фраз «Гитлера спас товарищ Сталин» и «Товарищ Сталин не просто спас Гитлера, но вручил ему ключи от власти» («Последняя республика»),
• описания, что в 1932 году «Национал-социалистическая рабочая партия Гитлера попала… в тяжелейший финансовый кризис» и что «Гитлер обдумывает два варианта действий: первый – бегство, второй – самоубийство» («Последняя республика»),
• изложения Суворовым результатов выборов в рейхстаг в 1933 году,
• и вообще описания Суворовым хода и логики прихода Гитлера к власти.
За исключением явной ошибки, допущенной Суворовым в цифрах и годе выборов в рейхстаг, все остальные претензии к нему либо безосновательны, либо полностью объясняются избранным им жанром повествования. Этого критики не поняли.