• Если он редактирует некий веб-ресурс (например, статью в Википедии), он должен обеспечить максимальную прозрачность и не должен скрывать правок.
• Сотруднику издания запрещаются сетевые публичные конфликты и нападки на коллег. Он не может унизить или оскорбить кого-либо в интернете.
• Даже выступая не как сотрудник издания, журналист должен воздержаться от публичной поддержки той или ной политической партии или движения.
• Любая сетевая деятельность, связанная с изданием, должна быть согласована с руководителем.
Для очень многих российских изданий даже такие принципы неприемлемы. Например, у нас вполне распространены публичные сетевые конфликты, а журналисты зачастую не видят ничего странного в том, чтобы высказываться за партию власти или против. С одной стороны, это даже хорошо, так как маркирует человека как однозначно необъективного. С другой, – снижает и без того невеликое доверие к журналистам.
Интересно, что те же самые правила поведения ВВС оговаривают – иногда журналисты могут присоединяться к политическим группам в социальных сетях в исследовательских целях.
Разберем чуть подробнее некоторые пункты.
Имеет ли журналист право на собственное мнение?
Безусловно. Но проблема в том, что каждый факт высказывания должен быть четко помечен, чтобы не возникало сомнений, в каком качестве журналист выступает – как частное лицо или сотрудник издания.
Могут ли журналиста уволить за частное мнение?
Очень сложный вопрос. Формально закон не допускает ничего подобного, однако в каждой редакции есть очень четкое разделение на своих и чужих. Поэтому рано или поздно несогласные с редполитикой вымываются из коллектива. В этом, конечно, заключается большая проблема. Чтобы эффективно разговаривать с аудиторией, издание должно понимать структуру коммуникации. Но вряд ли даже самое либеральное СМИ ради этого будет держать в своих рядах фашиста.
В чем проблема с Википедией или другими онлайн-энциклопедиями? В том, что вносимые правки кто-то может расценить как исходящие от издания. Даже если человек не подписывался – дальнейшее расследование может показать, что правки шли из корпоративной сети издания. Этого достаточно для небольшого скандала, даже если правки последовательны и по делу[125].
Где еще издание поджидают проблемы? Например, на личном сайте журналиста[91]. Конечно, журналист может упомянуть, что работает на издание. Однако посетители сайта должны четко понимать, где страница издания, а где – личное пространство журналиста, за которое издание не несет ответственности.
Все это касается не только текстов журналиста, но и его окружения. Например, ВВС рекомендует сотрудникам тщательно подбирать онлайновых друзей и регулярно просматривать их комментарии.
Так как социальные сети довольно грубо моделируют отношения с помощью механизма реакций и пересылки, ВВС требует репостить чужие записи так, чтобы было понятно – корпорация не имеет никакого отношения к пересылаемому сообщению третьих лиц и не обязательно одобряет его[126].
Отдельные правила действуют для публикаций за деньги (нельзя), выражения поддержки тем или иным движениям (снова нельзя) и возможности писать в личный блог или микроблог с работы (можно).
Отраслевые обсуждения все чаще перемещаются в социальные медиа. Поэтому журналистам, участвующим в этих обсуждениях, приходится следить за двумя вещами: во-первых, разделять личное мнение и мнение организации; во-вторых, даже ради обмена информацией, не раскрывать конфиденциальных сведений, к которым у них может быть доступ.
16.2 Влияние социальных форматов на тексты
Общение в социальных сетях существенно повлияло на структуру журналистских текстов. Например, записи социальных сетей постепенно эволюционировали в направлении, позволяющем максимально эффективно задействовать все экранное пространство:
• Изначальный твит (140 символов);
• Новый твит в 280 символов – размер определялся объемом информации, которая может размещаться на экране, учитывая объем просмотр ссылки или прикрепленной иллюстрации);
• Мультимедийные сочетания (текст+изображение, ролик+подводка и т. п.);
• Вертикальные форматы (истории в числе прочих).
В текстах основой структуры является, как мы писали ранее, абзац. Неудивительно, что объем абзаца, размер изображения, ролика определяются не только габаритами экрана, но и принятыми в социальных средах форматами. Например, когда Instagram запустил собственное приложение для длинных видео, медиа занялись адаптацией видеопродукции под вертикальный формат; еще раньше они предлагали платформам удобный для мобильного потребления формат квадратного видео или анимаций.
То же с текстами. Конечно, структура и композиция медийных текстов определяются не только размером сообщения, но он играет ключевую роль. Например, мы ожидаем, что в мобильном мессенджере текстовая часть сообщения / подводка не превышает 1–2 предложений, потому что такова социальная чат-культура; одновременно довольно трудно воспринимать сообщение в мессенджере, не видя всей структуры – скажем, если оно не помещается на экран. Это ограничивает его условным соображением «полэкрана и еще половина на аттачи».
Увеличение числа знаков в постах социальных сред сняло некоторые искусственные ограничения. Например, в Twitter они были чисто техническими, связанными с большим проникновением SMS-твитинга, чего в России не наблюдалось изначально. В свою очередь, в Японии благодаря компактной языковой структуре почти 100 % сообщений помещались в один твит – увеличение для японцев прошло незаметно.
Однако в английском языке пользователи упирались в ограничение в каждом десятом твите, что породило новые выразительные средства и форматы, например, цепочки твитов[127] и скриншоты текстов (подобное графическое заявление сделал Кевин Спейси во время Вайнштейновского скандала).
Где новые форматы, там и их использование в традиционных медиа. Многие журналистские материалы, размещенные на сайте, содержат большое количество внедренных постов и скриншотов из социальных сетей.
Кроме того, появляется феномен взаимного опыления. Те же скриншоты текстов из твиттера проникли в отдельные инстаграм-аккаунты, собирающие сотни тысяч пользователей.
Ситуация, в которой мы сейчас оказались – это визуальная версия гипертекста. Если раньше мы использовали ссылку в качестве доказательства утверждения, то теперь лучшим доказательством стала возможность взглянуть на изначальный пост, благо мультимедийные материалы позволяют делать подобные включения просто и быстро. Ты читаешь текст, видишь, что он посвящен твиту Трампа, а вот и твит – его не обязательно читать, но он под рукой. Это даже не иллюстрация, это просто доступная форма досье.
Другое дело, что далеко не все платформы пока поддерживают такого рода сложные тексты и конструкции. Поэтому задача адаптации редакционных материалов заставляет разделять редакционные процессы. Создавать новые узкоспециализированные штатные единицы.
Раньше было производство текста и отдельно адаптация для соцсетей. Теперь речь идет уже не об адаптации, а о выстраивании коммуникации бренда, сообщении его повестки средствами платформы. Простая задача из сотен – правильно выстроить порядок stories в Instagram. Тут неизбежна специализация, и обычный редактор просто не может разбираться во всех соцмедиа и их новинках сразу. Таким образом, приходим к необходимости создания дополнительной социальной или, если угодно, мультивещательной редакции.
Лирическое отступление. На одном из мероприятий я наблюдал черную зависть на лицах издателей. Она проявилась, когда менеджер журнала GQ описывала командировку штатного инстаграм-фотографа к футболисту Федору Смолову. Вряд ли у кого еще в том зале был штатный инстаграм-фотограф. Однако очевидно, что для ключевых каналов распространения появляются новые ключевые должности.
Журналисты становятся все большими экспертами в переработке и структурировании атомов контента. Все это сопровождается забегами на длинные дистанции – сначала в области текстов, затем в визуальной и интерактивной сфере. На очереди – пока еще не существующие, но совсем близко подобравшиеся к издательской индустрии инструменты повествования с помощью дополненной реальности (AR).
17. Качество текста
Вопрос о том, какой журналистский текст считать качественным и на чем основывать эту оценку, очень болезненный. Многие десятилетия измерения качества лишь тешили журналистское самолюбие и могли разве что повлиять на кадровые решения внутри редакции.
В последние годы ситуация радикально изменилась. С появлением автоматической генерации новостей, индустрии фейков, сложных мультимедийных продуктов понадобились объективные критерии и сигналы, совокупность которых позволила бы с большой точностью определить, качественный ли текст перед читателем.
Запрос на такие критерии есть у крупных технокомпаний, с середины нулевых выстраивающих рекомендательные системы для пользователей. У самих пользователей, которые хотят быть уверены в качестве продукта. У СМИ, согласных делать качественные материалы в обмен на пессимизацию платформами заведомо некачественных. И, конечно, у рекламодателей, которые смогут обеспечить себе размещение на площадках с качественным контентом. Кроме того, по данным Chartbeat, качественные материалы обеспечивают лучший просмотр рекламы – пользователи, читающие материал дольше 75 секунд, уделяют рекламе на 60 % больше внимания.
17.1 Автоматическое измерение качества
В 2016 году журналист и медиааналитик Фредерик Филлу (Frederic Filloux) в серии статей в своем издании Monday Note предложил список объективных сигналов качества журналистских материалов[55]. Такую сигнальную скоринговую систему в теории можно масштабировать на любое издание или платформу и тем самым существенно усложнить жизнь производителям фейков, кликбейтерам и просто создателям низкокачественных текстов.
Все сигналы Филлу разделил на три группы: заявленные (stated signals), производные (inferred signals) и субъективные (subjective signals).
17.1.1 Заявленные сигналы
Заявленные сигналы прилагаются к любому новостному материалу в процессе производства в системе управления контентом. Вот некоторые сигналы, которые предлагает забирать из системы публикации Филлу:
• Длина материала;
• Время публикации (отдельно – флаг «всегда актуально»);
• Время и место написания (хотя бы на уровне «местный материал», «зарубежное бюро», «штаб-квартира издания»);
• Число авторов;
• Число версий;
• Целевая аудитория – материал с высокой/низкой местной ценностью, тематический материал;
• Тип заметки (расследование, репортаж, фичер и т. п.);
• Степень мультимедийности.
Анализ, проведенный Филлу, показывает, что длинные материалы в среднем качественнее коротких. Несколько авторов обычно также создают лучший материал, чем один. То же касается количества редакций материала и вычитки – производилась ли она на уровне отдела или на уровне главного и шеф-редактора.
Надежный индикатор качества – сопровождение интерактивным блоком с визуализацией данных или инфографикой.
Естественно, любой из сигналов, взятый изолированно, ничего не говорит о качестве материала. Но эксклюзивный репортаж на 5000 слов, подготовленный тремя авторами и сопровождаемый графиками, в среднем заслуживает большего внимания читателя, чем проходная новость на 200 слов, написанная одним человеком и ориентированная на жителей небольшого городка.
Обратите внимание, что такая система способна эффективно предохранять пользователя от большого количества фейковых сообщений, не обращаясь к проверке фактов, а просто поднимая планку потребления на недосягаемую для производителей фальшивых новостей высоту.
17.1.2 Производные сигналы
Производные сигналы – показатели, которые могут быть автоматически измерены или оценены сторонним наблюдателем после публикации материала[56]. Сюда могут входить и некоторые заявленные сигналы – например, длина, время публикации и часто место подготовки материала (их сравнительно легко вычленить из текста).
Филлу вводит понятие ПКИ или показателя качества издания[128]. ПКИ можно определить, учитывая множество параметров – качество авторов, первоисточник, продолжительность жизни как отдельных материалов, так и издания.
Если автор пишет давно и в основном качественные материалы (здесь вводится ПКА – показатель качества авторов[129]), это должно влиять на качество издания в целом. Медиа, долго находящиеся на рынке, в целом заслуживают большего доверия. Издатели, становящиеся поставщиками эксклюзивов, так же авторитетнее тех, кто лишь перепечатывает или перерабатывает сообщения.
В первом приближении хорошей базой для расчета ПКИ становится и число отраслевых наград, которые получило издание. Для конкретного материала важным элементом становится оцениваемый читателем уровень общественной значимости. Понятно, что постоянно затрагивающее значимые темы издание с меньшей вероятностью выпустит шлак, а редко выпускающее общепризнанные значимыми расследования – с большей.
К этому всему добавляются метрики вовлеченности – время чтения, склонность читателей к реакции на материал (комментировать, аннотировать, пересылать друзьям). Важный индикатор – распространение по социальной сети пользователя, причем стоит учитывать не только количество перепостов, но и скорость. В модели Филлу этот параметр имеет низкий вес, так как популярный материал не обязан быть качественным.
Естественно, что репутация в скоринговых системах не должна учитывать совсем уж старые заслуги. Так устроен расчет кредитного рейтинга. Например, компания Fair Isaac, чьей системой расчета пользуются банки США, учитывает только последние семь лет истории заемщика. Аналитики справедливо полагают, что за семь лет могло произойти очень многое.
17.1.3 Субъективные сигналы
К субъективным относятся сигналы, которые пока довольно сложно определить автоматически. Например
• Стиль письма;
• Взвешенность;
• Тщательность проработки;
• Аналитические качества;
• Эмоциональность (автоматически довольно легко определить тон, но не допустимость той или иной эмоции в журналистском материале);
• Сложность затронутой темы;
• Инновационность подхода.
17.1.4 Технологические сигналы
Анализ структуры HTML-документа и технических свойств площадки зачастую может сказать довольно многое о качестве контента[57]. Структура базового материала включает в себя:
• Источник;
• Название материала;
• Автора;
• Совокупность изображений, иллюстрирующих анонсный блок и сам материал;
• Текст материала;
• Видеоролики;
• Связанные материалы;
• Информацию в подвале страницы.
Данные об издании и домене, где материал опубликован, вносит свой вклад в понимание, можно ли доверять этому СМИ. Доверие выше, если домен зарегистрирован давно, а данные о владельце не скрыли. Такой простой процесс, примененный к списку сайтов, позволяет предотвратить распространение фейков.
Название материала и текст позволяют определить, попадает ли текст в актуальную повестку. Кроме того, для разных форматов характерно разное соотношение элементов: цитат, имен, географических названий и так далее. Правильное их соотношение может быть выведено с помощью анализа больших данных и тоже является показателем качества.
Изобразительные материалы, включая видео, довольно легко классифицировать. В общем случае эксклюзивные фотографии лучше, чем снимки информационных агентств, а последние лучше стоковых фотографий. Галерея лучше одиночной фотографии. Собственное видео – лучше заёмного.
Нормальные издания публикуют много материалов на ту или иную тему. Фейки же часто одиночны. Отсутствие блока схожих материалов может предупреждать о неполном информационном покрытии.
Схожую функцию исполняет подвал. Нормальные СМИ заинтересованы в предоставлении информации о себе, производители фейков – нет.