1-я швея. Туда…
Левит идет.
2-я швея. Уж и племянниц не узнают.
Левит. А, девочка, и ты здесь?
2-я швея. Обшиваю буржуев.
Смех. Левит входит к Орловской.
Орловская. А, товарищ Левит! Здравствуй, дорогой. С чем пришел?
Левит. Старуха Ксидиас вчера подослала парламентеров.
Орловская. Поддается?
Левит. Поддается. Согласна на прибавку. Но мы ответили: бастуем до полного удовлетворения.
Орловская. Правильно! Как иностранный караул, стоит еще?
Левит. Стоит.
Орловская. Покуда иностранный караул стоит, ни в какие переговоры не вступайте. Это я тебе передаю директиву областкома. Мы их вынудим снять караул, и это будет огромная политическая победа. Понимаешь? Как настроение?
Левит. Настроение твердое. Партколлектив за это время увеличился на тридцать пять человек.
Орловская. Вот видишь! Как ведут себя солдаты?
Левит. Тех сменили. (Жест досады.) Новых сейчас поставили.
Орловская. Новых? Когда?
Левит. Позавчера.
Орловская. Так надо было сразу сообщить, товарищ Левит.
Левит. Я думал…
Орловская. Так нельзя…
Левит. Всего два дня.
Орловская. Два дня потеряли!… Кто нам вернет их! Сегодня же я к вам направлю агитаторов из Особой коллегии. Литература нужна?
Левит. Обязательно!
Орловская. Вот это последний номер «Ле коммюнист». А это – русское. (Увидев, что Левит много берет.) Ну-ну! Не вы одни у нас.
Левит. Если опять пришлете Жанну, пусть она работает немножко не так горячо. Можно же нарваться.
Орловская. Французская кровь! Есть. Если ничего особенного, увидимся через три дня. Всего хорошего, товарищ Левит!
Левит. Всего! (Уходит.)
Орловская (принимается писать, роясь в книгах, восклицая). Обновление мира… Обнажать… Обнимать… Обновление! Le renouvellemeut du monde.
Белошвейки (поют).
Третья – Раиска,
Рот как барбариска,
Квартир у нее сотни –
В любой подворотне.
О чем же ей тосковать?…
Орловская насторожилась. В белошвейную входит Бондаренко.
Бондаренко. Могли бы вы мне сшить, скажем, купальный халат из шелкового полотна?,
1-я швея. Да, у нас есть сейчас шелковое полотно…
Бондаренко. Привет. Я прибыл, товарищи, из… (Озирается с подозрительностью.)
1-я швея. Да вы не бойтесь. Все в порядке. Туда.
Бондаренко идет через белошвейную; подозрительно озираясь, входит к Орловской.
Орловская. Откуда, товарищ?
Бондаренко. Издалека… С фронта.
Орловская. Пока я этого не вижу.
Бондаренко. Мандат?
Орловская. Да.
Бондаренко. Он далеко (Снимает куртку.) Еще дальше. (Снимает матросский тельник.)
Орловская отворачивается.
(Вспарывает шов тельника и извлекает крохотный кусочек полотна.) Вот. (Одевается.)
Орловская (читает мандат). «Делегат партизанских отрядов, действующих на Одесском фронте, товарищ Бондаренко». (Жмет ему руку.) Давненько партизаны не заявлялись к нам.
Бондаренко. Трудновато было сквозь фронт пролезть. Пришлось взять это на себя. Так вот, товарищ: за последние три дня продвинулись с боем на сорок километров. Если дело так пойдет дальше, недельки через полторы-две ждите в Одессе.
Орловская. Боеспособность интервентов?
Бондаренко. Покуда деремся с белыми. Били греков. С завтрашнего дня вступаем в соприкосновение с союзниками. Так вот, товарищ дорогой, ощущаем недостаток в литературе.
Орловская. Вот, товарищ Бондаренко, специальные фронтовые листовки. Вот французские, греческие, румынские, английские. Вот русские.
Бондаренко (прячет литературу под одежду). Второе дело: деньги на агитацию.
Орловская. Сколько?
Бондаренко. Меньше чем с тысячами пятью не обернешься.
Орловская. А не многовато?
Бондаренко. Оружие главным образом много монеты забирает.
Орловская. Откуда снабжаетесь оружием?
Бондаренко. Во-первых, добываем в бою – совершенно бесплатно.
Смеются.
А кое-что покупаем у этого Фильки-анархиста. Только драть он стал сильно в последнее время. Прямо спекулянт!
Орловская. Этот источник снабжения придется закрыть, товарищ Бондаренко. Понимаешь? Это директива областкома. Нашли поставщика! Сначала он начнет шантажировать, а потом…
Бондаренко. А начнет шантажировать, так мы его…
Орловская. Никаких дел с Филькой!
Бондаренко. Понял, товарищ Орловская.
Орловская. Тысячи в три придется уложиться, товарищ Бондаренко.
Бондаренко. Надо – уложимся.
Орловская. Пишите расписку: «Получено от Марианны…»
Бондаренко пишет.
В порядке. (Передает деньги.)
Бондаренко. Книги иностранные?
Орловская. А вы понимаете?
Бондаренко. Приходилось плавать. До Марселя. До Ливерпуля. Балакаю. Теперь пригодилось. Будь здорова, товарищ Орловская!
Орловская. До свиданья, товарищ Бондаренко.
Бондаренко (уходя). Так вы и сидите здесь, товарищ Марьяна?
Орловская. Так и сижу. А что?
Бондаренко. У нас там, на фронте, часовые расставлены. А здесь могут прихлопнуть, как в мышеловке.
Орловская. У нас здесь тоже часовые расставлены, только их не видно. Все в порядке, товарищ Бондаренко.
Бондаренко (в дверях). А те девушки (кивает на белошвейную) партийные?
Орловская. Без.
Бондаренко, значительно кивая головой, идет через белошвейную.
Белошвейки (поют).
Четвертая – Анка,
Краса Молдаванки.
Жених висит на ветке,
А папа – в контрразведке.
О чем же ей тосковать?
В прекрасной Одессе,
В стране белогвардейцев,
Четыре белошвейки
Роскошно живут…
Орловская насторожилась.
Бондаренко. Правильно. Пойте, девушки, пойте! (Выходит из белошвейной черным ходом.)
Входит второй господин петербургской наружности.
2-й господин. Ну, как мое белье, девочки?
1-я швея. Готово, мсье. (Подает пакет.)
2-й господин Мне нравятся одесситки.
1-я швея. Проверьте, пожалуйста, мсье.
Второй господин петербургской наружности расправляет рубахи и кальсоны. Входит Жанна Барбье.
2-й господин. Напоминают парижанок.
1-я швея. (4-й швее). Займитесь покупательницей.
2-й господин (платит). Очень милы! Очень милы! (Уходит разнеженный.)
Жанна. Орловская?
4-я швея. Да.
Жанна проходит к Орловской.
Орловская. Жанна!
Жанна. Я аккуратна чересчур? Бродского еще нет? Подождем заседать? Какие толстые волюмы! О, это мой язык!
Орловская. Пишу статью в «Ле коммюнист». Окружила себя словарями. Ох, уж эти ваши глаголы!
Жанна. Все эти subjonctiv и conditionel. Плюнь на них, Марианна. Думаешь, солдаты их знают?
Орловская (читает). Dompter la Russie et aprиs la piller comme on a pille avant la guerre la Turquie, la Chine et comme on s'apprкte а piller l'Allemagne, – vola dеsir sincercies impйrialistes, leur tвche sacrеe…» [1]
Жанна. Браво!
В белошвейную входит Бродский.
Бродский (напевает). «О чем же ей тосковать…» Привет, девушки! (Проходит в другую комнату. В руках у него детский воздушный шарик.) Какая весна, товарищи!… Какое небо!…
Жанна. Я буду с тобой крепко ругаться, Мишель.
Бродский. Слава богу, на каждом заседании царапаемся.
Жанна. Ну, вот сегодня Орловская, как представитель областкома, нас разберет.
Орловская. О чем вы собираетесь ругаться?
Жанна. Я ставлю вопрос о сроке восстания.
Орловская. Это именно то, о чем я собиралась сегодня с вами поговорить. Но только вот что, товарищи, ругаться – ругайтесь, но в пределах регламента. Главным образом это относится к тебе, Жанна. Слушаем тебя.
Жанна. Я коротко. Значит, так, товарищи. В сто семьдесят шестом полку и в пятьдесят четвертом мы имеем революционные группы почти во всех ротах. В последние дни удалось вовлечь кое-кого из саперов. Очень хорошо настроены радисты. Вот очень важно – нам удалось завязать отношения с танковыми частями. Мы имеем на сегодняшний день у солдат такое настроение: восстание немедленно! Я их сдерживаю. Понимаете? Я знаю моих земляков. Если не использовать настроение, они могут остынуть. Мишель, я вижу твою кислую улыбку, я вижу твои нахмуренные брови!
Бродский. Ну, так нельзя ставить вопрос.
Орловская. Мишель, ты потом.
Бродский. Революционные настроения солдат зависят не от момента, а от более глубоких причин.
Жанна. Я знаю, что я говорю. Когда я им говорю о том, что они душат русскую революцию, они кричат, они срывают с себя медали и топчут их, они кричат, что им стыдно называться французами!
Бродский. Видишь ли, Жанна, я считаю…
Жанна. Ленин сказал: «Сегодня еще рано, послезавтра будет поздно». Так вот я считаю, что мы можем проморгать наше завтра. А как ты думаешь, Марианна?
Орловская. Ты кончила?
Бродский. Слушайте, товарищи…
Жанна. Слушайте, если мы не подымем восстания немедленно, это будет, товарищи, историческая ошибка. Пролетариат нам не простит ее. Боже мой, сколько было сделано ошибок! Ошибка тысяча восемьсот семьдесят первого года Варлена и Делеклюза, не конфисковавших деньги парижской буржуазии… Знаете ли вы, что солдат сто семьдесят шестого полка Гастон арестован?
Бродский. Жаль Гастона. Но нельзя строить тактику на чувствах.
Жанна. А ты будешь ждать, пока мы не провалимся? Я говорю: наше завтра уже наступило. У революции свой календарь!
Бродский. Дай же мне слово сказать. Я в общем тоже за немедленное восстание…
Жанна. Мишель, дай я тебя поцелую!
Бродский. Пожалуйста.
Целуются.
Я только расхожусь с Жанной в понимании слова «немедленно». Она толкует «немедленно» как завтра, а я – как недели через две.