потому что мы пытаемся не только сохранить, но и расширить общественные свободы; революционную, потому что мы хотим наполнить эти свободы динамичным содержанием социальной и экономической справедливости»[348].
Бош в духе модного тогда прогрессивного реформизма отвергал классовую борьбу. Он считал, что доминиканское общество состоит в основном из среднего класса, который делится на три слоя:
– высший средний класс: помещики, капиталисты, чиновники, крупные торговцы;
– «средний» средний класс (кто туда входил, Бош толком не пояснял, видимо, это было загадкой и для него самого);
– низший средний класс: рабочие и крестьяне[349].
Именно в интересах этого мифического единого среднего класса и был готов работать Бош. При этом он, как и многие реформисты его эпохи, явно не желал видеть диаметрально противоположных интересов этого якобы единого среднего класса. Капиталисты выступали против роста заработной платы, а рабочие, их, в интерпретации Боша, «братья по классу» – как раз наоборот. Крестьяне требовали раздела земель латифундистов, а помещики считали это подрывающим эффективность производства шагом.
Зато в качестве предвыборного объединительного лозунга эта концепция работала прекрасно. Бош выступал против двух маргинальных слоев общества: высшей наследственной аристократии (которую было удобно ассоциировать с покинувшим страну кланом Трухильо) и «изгоев без всяких прав». Против наследственной аристократии, естественно, следовало бороться, а изгоев нужно было постепенно «поднимать» до среднего класса.
По-своему готовились к доминиканским выборам и США. По инициативе Кеннеди из Лос-Анджелеса прибыли два знавших испанский язык полицейских эксперта для подготовки специальных сил полиции по борьбе с уличными демонстрациями. Вскоре с помощью американских экспертов было образовано элитное полицейское подразделение «белые каски» – своего рода «политическая» полиция. Однако на сей раз американцы серьезно ошиблись с выбором командира подразделения: им понравился Франсиско Альберто Кааманьо (возможно, потому, что его отец-генерал возглавлял полицию во времена Трухильо). Очень скоро США пришлось пожалеть об этом кадровом решении.
Послу США в Санто-Доминго Мартину не нравились ни Фиальо, ни Бош. Первый был слишком явно связан с олигархией северной части республики и поэтому столь же явно непопулярен среди избирателей. Бош считался слишком независимым и временами слишком левым.
В конце концов, США публично объявили, что будут работать с любым из претендентов в случае его избрания. По каналам ЦРУ было решено профинансировать и НГС, и ДРП. Вольман утверждал позднее, что НГС получил от ЦРУ в 10 раз больше средств, чем ДРП. Однако на чем основаны такие данные, непонятно.
Чем ближе были выборы, тем сильнее ощущалось преимущество Боша. Глава резидентуры ЦРУ Пенни предупредил Вашингтон, что победа кандидата ДРП неизбежна, если не принять меры к высылке Вольмана с острова (тот активно мобилизовал в пользу Боша крестьянство – к тому времени он уже считал, что вырос из роли агента ЦРУ и стал самостоятельным политиком).
15 октября 1962 года посол США Мартин так описывал политическую обстановку в Доминиканской республике[350]: реальная власть находится в руках убийц Трухильо (и кадров ЦРУ) Имберта (он отвечал в госсовете за внутренние дела и активно преследовал активистов левых партий, а иногда и ДРП) и Амиамы. Номинальный глава госсовета Бонельи с этим полностью смирился и хочет только спокойно отбыть свой срок. Имберт контролирует полицию и может сам захватить власть. Себя он позиционирует как единственного человека, способного сохранить порядок в стране. Военные (среди которых большинство трухильисты) Имберта недолюбливают, но побаиваются. Он представляется им меньшим злом, чем ярые противники усопшего диктатора Бош и Фиальо[351]. Тот же Имберт лихорадочно пытается сколотить собственную коалицию мелких партий, так как «в любом случае не намерен отдавать власть».
Мартин готов был ждать от Имберта и прямого переворота, и объявления результатов выборов недействительными при концентрации власти в его руках под предлогом обеспечения нового честного волеизъявления. Мог Имберт и сам пойти на выборы, чтобы «украсть» их. «Мы думаем, что он и сам не знает, что предпримет». Мартин пытался побудить Имберта договориться с основными политическими партиями, но тот никаких переговоров не желал: с полицией в руках он чувствовал себя хозяином положения в стране.
Исходя из результатов этого анализа, Мартин предложил Вашингтону три альтернативы:
– поддержать Имберта;
– поддержать честные выборы между кандидатами НГС и ДРП;
– вообще устраниться от любого вмешательства в предвыборную гонку.
Сам Мартин высказался в пользу второго варианта. Конечно, писал посол США, лучше всего было бы договориться с Имбертом, но тот не настроен ни на какие компромиссы и хочет единоличной власти.
Что касается второго варианта, Мартин хотел организовать встречу Боша и Фиальо (самому себе отведя роль посредника). На этой встрече предполагалось заключить следующее политическое соглашение:
– побежденный кандидат поддержит победителя;
– победитель даст возможность партии побежденного играть роль оппозиции;
– победитель предоставит партии проигравшего посты в правительстве.
При этом Мартин заметил, что Имберт и Бонельи считают такого рода компромисс между Бошем и Фиальо невозможным.
17 октября 1962 года госдепартамент согласился с предложением Мартина и дал ему инструкцию поддерживать от имени США свободные выборы между Бошем и Фиальо и надавить на Имберта, чтобы удержать его от силового вмешательства в электоральный процесс[352]. Мартину поручалось довести до сведения Имберта, что США против того, чтобы он навязал свою волю свободно избранному президенту. Правда, сам госдепартамент был готов признать результаты голосования с оговоркой – если победителем не окажется человек из лагеря левых экстремистов или трухильистов. Для США будет «крайне трудно» признать любое правительство Доминиканской республики, пришедшее к власти под давлением армии или полиции (это Мартин тоже должен был сказать Имберту).
К соглашению между Бошем и Фиальо госдепартамент отнесся позитивно, но рекомендовал привлечь к нему Социально-христианскую партию. Посол США должен был стараться предотвратить создание любого политического альянса мелких партий «под Имберта». На военных надо было воздействовать так, чтобы они оставались нейтральными и не присоединялись к возможным силовым действиям Имберта. Для того чтобы успокоить армию, госсовету следовало дать рекомендацию прекратить перетряску высших военных кадров.
Чтобы создать противовес Имберту и Амиаме в госсовете, послу рекомендовали всячески поддержать Бонельи и другого члена совета – Рейда Кабрала.
На выборах 20 декабря 1962 года кандидат ДРП Хуан Бош одержал более чем убедительную победу, набрав 628 044 голоса. Фиальо получил 317 тысяч голосов – то есть в два раза меньше. ДРП выиграла также и одновременно проходившие парламентские выборы (парламент должен был утвердить новую конституцию страны). В сенате у Доминиканской революционной партии было 22 места, в нижней палате – 52. НГС получил четыре места в сенате и 13 – в палате представителей[353].
Доминиканские коммунисты отнеслись к победе Боша двояко. В специальном заявлении они отметили, что руководство Доминиканской революционной партии не является ни революционным, ни демократическим. Среди рядовых членов много трудящихся, но есть и помещики, и представители финансово-промышленной проамериканской олигархии. Тактика коммунистов состояла в том, чтобы через давление снизу заставить Боша выполнить его же обещания, прежде всего: отменить закон о чрезвычайном положении, серьезно осложнявший деятельность левых политических партий.
После победы Боша Вольман чувствовал себя настоящим героем и постоянно ездил в США, где представлялся ближайшим советником нового доминиканского президента. Он выдвигал всяческие проекты привлечения в страну американских инвестиций. Все эти проекты были либо утопичны, либо не разработаны детально. Но для Вольмана главным было, наконец, ощутить себя почти президентом, который на равных общается со своими бывшими работодателями в США.
Еще до своей инаугурации (намеченной на 27 февраля 1963 года), в конце декабря 1962-го Бош отправился с неофициальным визитом в США. Помощник президента Кеннеди Данган в своем меморандуме для хозяина Белого дома от 10 января 1963 года отмечал, что Бош доволен «теплым» приемом, оказанным ему в США[354]. Однако в целом большинство «людей из правительства», с которыми беседовал Бош[355], были не готовы оказать ему немедленную и безоговорочную поддержку. Причина такой осторожности, по мнению Дангана, заключалась в следующем: «Хотя он (Бош. – Прим. автора) без сомнения искренен в своей решимости поднять жизненный уровень доминиканского народа, кажется, что по некоторым важным пунктам его взгляды сумбурны, и, что важнее всего, он не понимает всей административной и оперативной сложности реализации программы, которую наметил в философском плане. Думается, что у него совсем нет солидных и хорошо обученных людей во всех областях: от специалистов по связям с общественностью до экономистов и юристов. Он представляет собой шоу одного актера».
Выигрышными пунктами, с точки зрения США, были готовность новоиспеченного президента отдать в руки американцам подготовку полиции, а также его антикоммунизм.
10 января 1963 года президент Кеннеди принял Боша и поздравил его с победой