Молина Уренья заплакал от отчаяния. Однако полковник Кааманьо с достоинством ответил Беннету: «Мы будем драться, чтобы ни случилось. И я обещаю вам, что еще до вечера завтрашнего дня вам придется напрячься, чтобы спасти Вессина от краха». Из посольства США Молина Уренья и Эрнандо Рамирес, сорвавший со своей фуражки кокарду, отправились в посольство Колумбии и попросили политического убежища: они уже не верили в победу. Также поступил и Пенья Гомес[456]. Они сделали США подарок: теперь и на стороне конституционалистов не было никакого формального правительства, так же как и у генералов из Сан-Исидро.
Кааманьо и его близкий друг капитан ВМС Монтес Араче (командир элитной группы боевых пловцов) отправились из посольства США прямо к находившемуся примерно в двух километрах мосту Дуарте[457] и взяли под свое командование разгром сил Вессин-и-Вессина. Офицеры прибыли к мосту примерно в 17:00, когда войска Вессина уже были остановлены и начали отходить. Кааманьо разделил боевые силы у моста на три группы, в каждой из которых были военнослужащие и гражданские лица, и лично повел в бой одну из них. К защитникам моста неожиданно присоединились военные моряки со стоявшего в порту столицы корабля, прибыв с тяжелыми пулеметами.
Задачей было расчленить колонну Вессин-и-Вессина на части и уничтожить ее полностью. С прибытием Кааманьо уже наметившееся поражение Вессина превратилось в разгром. Танки были отсечены от пехоты и стали беспорядочно отходить. К вечеру все было кончено. Деморализованные остатки группы Вессина окопались на восточном берегу Осамы, но никакой боевой силы уже не представляли – если бы Кааманьо немедленно ударил по базе Сан-Исидро, спасти Вессина уже не смог бы даже Беннет.
Таким образом, с момента победы у моста Дуарте у конституционалистов появился новый лидер, который своим личным мужеством спас восстание и стал крайне популярным среди доминиканцев.
Франсиско Альберто Кааманьо Деньо родился в 1933 году. Его отец, генерал Фаусто Кааманьо был начальником полиции при Трухильо и отличался крайней жестокостью. Он принял самое активное участие в геноциде гаитян, получив за это прозвище «мясник». Схватив позднее нескольких грабителей, похитивших из «Канадского банка» 200 тысяч долларов, генерал приказал расстрелять их разрывными пулями и оставить трупы на улице в назидание остальным. В 1952-1955 годах Кааманьо-старший даже занимал пост министра обороны. Естественно, отец уготовил сыну карьеру военного. После средней школы Франсиско учился в военном училище, получив после его окончания в 1951 году звание лейтенанта.
Кааманьо прошел боевую подготовку в США в Джорджии и, вернувшись на родину, был зачислен в элитный вид доминиканских вооруженных сил – морскую пехоту. После этого он еще два раза стажировался в США на базах морской пехоты в Куантико (Вирджиния) и Коронадо (Калифорния). Связи отца и высокие отзывы американских инструкторов, бесспорно, помогали быстрому продвижению по службе – в 1960 году Кааманьо был уже майором. Он был направлен в самые боеспособные части армии-CEFA, где два года служил помощником Вессина-и-Вессина. В 1962 году его перевели в полицию и назначили командиром спецподразделения «белые каски», которое американцы тренировали для борьбы с беспорядками. В 29 лет Кааманьо уже был полковником. Он не поддержал Боша на выборах президента, а в сентябре 1963 года не имел ничего против его отстранения от власти.
Однако полковник был человеком прямым и честным, и его страшно возмущала тотальная коррупция, которая воцарилась в стране во время правления «Донни» Кабраля. В ноябре 1964 года Кааманьо проявил характер и публично обвинил начальника полиции генерала Белисарио Пегеро в коррупции. Рейд Кабраль в ответ на критику перевел Кааманьо обратно в CEFA. Именно это и побудило полковника установить контакт с офицерами, планировавшими свержение Кабраля.
В отличие от Боша, Кааманьо не был зажигательным оратором и внешностью обладал тоже отнюдь не представительной: коренастый, склонный к полноте, начинающий лысеть. Лидером восстания его сделала героическая оборона моста Дуарте – после этого народ его просто боготворил.
Для американцев Кааманьо был фигурой крайне неудобной. Даже имея богатое и больное антикоммунизмом воображение, трудно было представить этого человека в качестве коммуниста. Напротив, в характеристике ЦРУ ранее отмечался «твердый антикоммунизм» Кааманьо. Не могли же США признать, что добросовестно учили на всевозможных элитных курсах сторонника Кастро? К тому же и назначение Кааманьо на должность командира «белых касок» состоялось именно по протекции США, которые готовили это спецподразделение.
Еще меньше подходили на роль агентов Кремля и Кастро гражданские политики, которые стали основными советниками нового лидера конституционалистов.
За внешние связи у Кааманьо стал отвечать Хотин Кури, который во время президентства Боша был депутатом парламента от правого НГС. В ряды оппозиции его привел переворот в сентябре 1963 года, который он не принял. Всего за несколько недель до апрельской революции 1965 года Кури вступил в ряды ДРП[458]. Американцы начали активно критиковать Кури в прессе сразу же после того, как он вошел в круг ближайших соратников Кааманьо. Но и этого человека коммунистом назвать никто не смог бы.
Вторым «альтер эго» Каааманьо стал Эктор Аристи, выходец из очень богатой семьи. Еще юношей Аристи примкнул к оппозиционному движению против диктатуры Трухильо и уже в 17 лет был вынужден эмигрировать. За границей он получил высшее образование и занимался спекуляциями на рынке ценных бумаг. Аристи был по натуре прожигателем жизни и плейбоем, которого многие не воспринимали всерьез.
После убийства Трухильо, используя связи своей семьи, Аристи стал заместителем министра сельского хозяйства. Аристи был человеком очень мужественным: именно он возглавил народные демонстрации против клана Трухильо осенью 1961 года.
Этот политик был категорически против сентябрьского переворота 1963 года и стал активно участвовать в различных планах по свержению Рейда Кабраля. Аристи давно знал Кааманьо, и именно он втянул полковника в заговор.
В самый тяжелый для конституционалистов день 27 апреля 1965-го Аристи опять проявил изрядное личное мужество: он не укрылся в посольствах других стран, как поступили тогда многие. Смелости этому человеку было не занимать, что делало его в США объектом повышенной ненависти. ЦРУ организовало кампанию по дискредитации Аристи в прессе – как человека, который участвует в революции всего лишь ради острых ощущений. Но и Аристи было невозможно заподозрить даже в легком сочувствии коммунистическим идеям.
Многие считают, что Кааманьо совершил стратегическую ошибку, не развивая наступление от моста Дуарте на базу Сан-Исидро. Ведь тогда войска Вессин-и-Вессина были деморализованы, и бросок конституционалистов закончился бы быстрой и полной победой. Представляется, что Кааманьо был большим реалистом, чем иные современные исследователи тех событий. Во-первых, у самого Кааманьо фактически не было спаянных регулярных боеспособных частей. Тысячи гражданских лиц, стреляя из домов, могли остановить в городе продвижение солдат регулярной армии и забросать танки на узких улицах «коктейлями Молотова». Но к наступлению на открытой местности, да еще в условиях господства в воздухе противной стороны, эти люди были не готовы, тем более с учетом страшных потерь в битве у моста.
Войска Вессин-и-Вессина 27 апреля были действительно деморализованы и не готовы к новому наступлению. В гражданских войнах вообще подчас трудно бывает заставить солдат стрелять в своих же земляков. Однако в обороне части Вессина как раз могли снова обрести боевой дух: те, кто борется за свою жизнь, уже не ищут аргументов для стрельбы по согражданам.
После победы у моста Кааманьо поставил (и успешно решил) две задачи: создание надежной линии обороны Санто-Доминго по всему периметру города и ликвидация очагов сопротивления в самой столице, прежде всего крепости Осама, где засели несколько сотен полицейских. В случае нового наступления Вессина они могли ударить конституционалистам в спину. Тем более важен был захват богатого арсенала крепости: тысячи новых сторонников конституционалистов требовали оружия.
Что касается первой задачи, то Кааманьо и его друзья-офицеры формализовали стихийно возникшие «команды» своих сторонников, выделили каждой из них участок обороны, обеспечили огневое и коммуникационное взаимодействие «команд». Все члены «команд» стали проходить регулярное военное обучение и патрулировать свои участки обороны. В Санто-Доминго, к неудовольствию американцев, воцарился полный порядок: нормально работали магазины, вывозился мусор. К середине мая 1965 года в столице были около 130 «команд», численность которых колебалась от 20 до 200 человек, но в среднем составляла примерно 40-50 бойцов.
30 апреля 1965 года под личным руководством Кааманьо конституционалисты взяли крепость Осаму, применив гаубицы и минометы. 600 полицейских, в конце концов, прекратили оборону. Некоторые из них попытались вплавь перебраться на другой берег одноименной реки и стали добычей акул. В руки Кааманьо попали солидный арсенал оружия и пять бронетранспортеров. Теперь любая повторная атака на город могла обернуться для Вессин-и-Вессина еще более страшными потерями.
Однако Вессин и не помышлял о новом наступлении, хотя заверял Беннета в обратном. 28 апреля он послал офицера, чтобы тот доложил о состоянии обороны на мосту Дуарте. Эмиссар Вессина нашел у моста пару десятков вконец деморализованных солдат, которые держались только потому, что их никто не атаковал. Когда Вессин-и-Вессин попытался мобилизовать новую ударную колонну для атаки на Санто-Доминго, он сумел набрать всего лишь 25 человек