Излишне говорить, что госдепартамент по-прежнему не обременял себя поиском каких бы то ни было доказательств своих утверждений насчет «кубинского вмешательства».
5 мая при посредничестве миссии ОАГ правительство Кааманьо и хунта Бенуа подписали соглашение о прекращении огня («Акт Санто-Доминго»). Соглашение признавало международную зону безопасности. Обе стороны обязались содействовать работе международных гуманитарных организаций и иностранных посольств.
В этот же день, 5 мая 1965 Манн сообщил Джонсону, что Беннету и Мартину так и не удалось пока сформировать «Национальный совет восстановления». Никто из дорожащих своей репутацией политиков не хотел сидеть за одним столом с Имбертом. Возможно, размышлял Манн, придется дать одно-два места в будущем временном правительстве «мятежникам», но так, чтобы они ничего не решали, а новый орган власти стал бы «антикоммунистической группой практиков»[526]. Однако даже после реорганизации военной хунты, по мнению Манна, не стоило открыто превращать ее в инструмент политики США, так как в этом случае «слетят все фиговые листки», прикрывающие американскую интервенцию. Вечером 5 мая в очередной беседе с Джонсоном Манн прямо сказал, что «хунта Бенуа кончилась», так как не смогла завоевать ни малейшей поддержки населения.
Между тем необходимость замены дискредитировавшей себя хунты диктовалась еще и растущей критикой со стороны мирового сообщества, возмущенного интервенцией США в Доминиканскую республику. До Вашингтона дошли сведения, что Франция готовится признать правительство Кааманьо. США усилили кампанию по шельмованию конституционалистов. Рупором этой кампании был и сам президент: в выступлении по телевидению 3 мая Джонсон заявил, что на улицах Санто-Доминго лежат 1000-1500 трупов (естественно, это жертвы террора конституционалистов).
США не хотели допускать повторного обсуждения доминиканского вопроса Советом Безопасности (СБ) ООН, так как по инициативе СССР было предложено заслушать на заседании СБ представителей правительств Кааманьо и Кубы (последнюю, конечно, возмущала распространяемая американцами ложь об ее участии в беспорядках в Доминиканской республике). США, имевшим, как упоминалось выше, право вето в СБ, удалось добиться принятия компромиссной резолюции, согласно которой в Доминиканскую республику в середине мая 1965 года был направлен личный представитель генерального секретаря ООН У Тана Хосе Антонио Майобре – исполнительный секретарь Экономической комиссии ООН по Латинской Америке. Майобре по прибытии в Санто-Доминго быстро установил истину и стал открыто критиковать политику США в Доминиканской республике.
6 мая 1965 года с критикой политики Джонсона выступил самый опасный для него человек – сенатор от штата Нью-Йорк Роберт Кеннеди. Младший Кеннеди отзывался о Джонсоне следующим образом: «Он говорит столько лжи, что через некоторое время и сам начинает верить в то, что это правда». В 1963 году Роберт уговаривал брата не выдвигать кандидатуру Джонсона на пост вице-президента в 1964-м. Незадолго до убийства Джона Кеннеди выяснилось, что многолетний помощник Джонсона Бобби Бейкер замешан в серьезных преступлениях, включая взятки. Будучи министром юстиции, Роберт Кеннеди поручил ФБР тщательно провести расследование «дела Бейкера», и Джонсон был уверен, что Роберт делает это только для того, чтобы свалить его самого.
Понимая, что брат убитого президента ненавидит его, Джонсон заблокировал кандидатуру Роберта Кеннеди на пост вице-президента на съезде Демократической партии в 1964 году. Осенью 1964-го Роберт стал сенатором и на первых порах воздерживался от открытой критики администрации Джонсона. Однако уже 4 мая в разговоре с бывшим советником Джона Кеннеди либералом Артуром Шлезиднжером (которого Джонсон привлек для обработки прогрессивно настроенных латиноамериканских политиков, в том числе Бетанкура) Роберт Кеннеди выразил свое «негодование» посылкой войск США в Доминиканскую республику[527].
Джонсон поручил Макнамаре поговорить с Робертом Кеннеди и убедить последнего воздержаться от публичного осуждения политики администрации. Дескать, младший Кеннеди хочет продемонстрировать свою независимость от Белого дома, но сейчас, во время войны во Вьетнаме и событий в Доминиканской республике, все демократы должны сплотиться вокруг своего президента.
6 мая Роберт Кеннеди выступил в сенате с речью (которую ему помог составить Шлезинджер). В своем выступлении брат убитого президента подчеркнул, что нельзя было вводить войска в Доминиканскую республику без санкции ОАГ. К тому же следует прекратить огульную критику повстанцев – лишь она и толкает их в объятия коммунистов.
Критика Роберта Кеннеди была для Джонсона особенно болезненной: президент понимал, что именно Роберт бросит ему вызов на праймериз Демократической партии в 1968 году. И шансы бывшего «ястреба» Роберта Кеннеди были высоки: постепенно он становился знаменем всех антивоенных и прогрессивных сил Америки. Кеннеди начал открыто критиковать не только интервенцию в Доминиканскую республику, но и военные действия США во Вьетнаме, которые постепенно становились главной внешнеполитической темой для общественного мнения США.
Высказывания Кеннеди и позиция Франции и СССР заставили Джонсона уделить повышенное внимание политико-дипломатическому обеспечению интервенции в Доминиканскую республику.
Как уже упоминалось, 5 мая 1965 года соглашение о временном перемирии между хунтой и конституционалистами было при посредничестве комиссии ОАГ заменено более длительным и основательным соглашением о прекращении огня. На следующий день США с помощью интенсивного выкручивания рук добились принятия Советом министров иностранных дел ОАГ резолюции об организации Межамериканских миротворческих сил (Inter-American Peace Force) в Доминиканской республике для контроля режима прекращения огня. Формально резолюцию на рассмотрение Совета министров иностранных дел ОАГ совместно внесли Аргентина, Боливия, Бразилия, Колумбия, Коста-Рика и Венесуэла. Межамериканские силы должны были подчиняться Совету министров иностранных дел ОАГ, а их мандат включал защиту прав человека, обеспечение безопасности жителей Доминиканской республики и создание в стране атмосферы национального примирения с последующим образованием единого правительства.
Естественно, на 90 % межамериканские силы состояли из уже высадившихся на острове американских интервентов, и командующим был назначен представитель США (заместителем – бразилец). 10 мая специальной резолюцией утвердили создание единого командования межамериканских сил, а 22 мая командование над ними передали Бразилии (заместителем командующего стал представитель США).
За резолюцию, принятие которой требовало квалифицированного большинства в две трети, проголосовало минимально необходимое количество стран ОАГ – 15. Тем не менее голосование было недействительным, так как среди посланников 15 стран был и представитель давно не существовавшего правительства Рейда Кабраля[528]. Против резолюции голосовали Мексика, Уругвай, Чили, Эквадор и Перу. Венесуэла воздержалась, но согласилась выполнять резолюцию.
Министр обороны США Макнамара ожидал, что военнослужащих в распоряжение межамериканских сил предоставят крупные и влиятельные латиноамериканские страны, и это оправдает интервенцию США в глазах мирового сообщества. В Вашингтоне ждали участия Аргентины, Бразилии, Венесуэлы. Аргентинские и колумбийские военные хотели участвовать, но правительства этих стран отвергли перспективу, исходя из различных политических соображений. Например, Аргентина была возмущена тем, что командование межамериканскими силами предоставили Бразилии – ее давнему сопернику в борьбе за лидерство в Южной Америке. Панама и Боливия выступили с осуждением военной интервенции США, тем не менее проголосовали за резолюцию и направили в Доминиканскую республику гуманитарную помощь.
Только 12 мая 1965 года первая из латиноамериканских стран – Гондурас – предложила направить свой воинский контингент для участия в межамериканских силах. Для Вашингтона это было скорее «медвежьей услугой»: в Гондурасе у власти находился диктаторский режим, и участие его войск плохо вязалось с мандатом межамериканских сил по защите свобод и прав человека. 14 мая гондурасцы прибыли в Доминиканскую республику на американском самолете. На следующий день прилетели никарагуанцы и костариканцы. К 28 мая в Сан-Исидро собрался самый большой латиноамериканский контингент – бразильский. Через месяц подтянулись сальвадорцы и парагвайцы.
На 3 июля 1965 года страны ОАГ направили в межамериканские силы 1735 военнослужащих и полицейских, в том числе: Бразилия – 1115, Гондурас – 250, Парагвай – 183, Никарагуа – 164, Коста-Рика – 20 полицейских, Сальвадор – 3. Даже по состоянию на этот день (к тому времени американцы уже сократили свои войска на острове до 10 900 человек) латиноамериканцы составляли не более 14 % контингента межамериканских сил. Все страны, пославшие войска в Доминиканскую республику, за исключением Коста-Рики управлялись диктаторскими антикоммунистическими режимами, и представить себе, что, например, парагвайский диктатор и друг беглых нацистов Альфредо Стресснер хочет установления демократии в Доминиканской республике, мог разве только не вполне здоровый человек.
Все крупные и серьезные государства Латинской Америки не только не послали свои войска, но и подвергли политику США резкой критике.
Особенно жестко выступили против американской интервенции Чили, Мексика, Венесуэла и Уругвай.
Гуманитарные грузы в Доминиканскую республику направили Мексика, Венесуэла, Аргентина, Боливия, Бразилия, Перу, Колумбия, Панама, США и Пуэрто-Рико. 8 мая в Санто-Доминго был создан центр ОАГ по распределению гуманитарной помощи. К концу августа 1965 года по линии ОАГ в Доминиканскую республику поступило 62,6 миллиона фунтов продовольствия.