о трем высшим военным постам и поэтому будут настаивать, чтобы пост командующего сухопутными силами остался за ними».
Банди подвел итоги четырехчасовой встречи следующим образом: «Наша продолжительная дискуссия была, по моему мнению, довольно полезной. У Кааманьо и компании теперь должно появиться ясное представление о том, чего мы хотим и какие проблемы следует решить, прежде чем будет достигнуто окончательное урегулирование. У них теперь больше не может быть ни иллюзий относительно твердости наших позиций, ни ложного оптимизма относительно возможности достижения быстрого и легкого решения. В то же самое время был оставлен открытым путь для дальнейших переговоров, которые могут в конечном итоге привести к хорошим результатам»[590].
Джонсон воспринял результаты переговоров с Гусманом и Кааманьо как полный провал миссии Банди, против чего и не возражал. Успехи Имберта на севере Санто-Доминго и полное блокирование частей конституционалистов на узком пятачке в центре доминиканской столицы убедили американского президента, что кризис миновал. Никакой революции в доминиканской глубинке ждать уже не приходилось, а Кааманьо можно было принудить к капитуляции просто нарушением подвоза воды и продовольствия. В этих условиях никакого желания ставить у власти человека Боша у США не было. Поэтому Джонсон приказал Банди 26 мая 1965 года вылететь в Вашингтон и передать дальнейшие переговоры миссии ОАГ, причем переговоры о составе будущего правительства Доминиканской республики теперь должны были начаться с чистого листа.
Корреспондент американской газеты «Нью-Йорк Геральд Трибюн» 29 мая так оценивал результаты миссии Банди: «В тот самый момент, когда думали, что соглашение между Соединенными Штатами и мятежниками будет достигнуто почти наверняка… из Вашингтона пришло сообщение, что все нужно спустить „на тормозах“ и что к этому соглашению должны быть добавлены новые условия, включая пункт о немедленной высылке из страны ряда коммунистов»[591].
Естественно, Бош резко раскритиковал решение США торпедировать уже практически достигнутое соглашение об урегулировании доминиканского кризиса, причем кризиса вызванного только тем, что американские войска помешали Кааманьо добить хунту Имберта в конце апреля 1965 года.
Тогда ЦРУ 26 мая 1965 года услужливо подготовило для Белого дома специальный меморандум о якобы имеющихся у Боша связях с коммунистами[592].
В документе (который претендовал на «свежую интерпретацию») признавалось, что «Хуан Бош не является членом коммунистической партии, но на него влияют и им манипулируют его близкие соратники-коммунисты». ЦРУ «вычислило», что главный коммунист в окружении Боша – профессор-экономист, известный доминиканский интеллектуал Марсо Мехия Рикарт. «Другие доминиканские коммунисты, о которых говорят, что они имеют особенно сильное влияние на Боша, – Хуан и Феликс Дюкодрай Мансфилд. Было установлено, что эти двое братьев – высшие руководители мятежников во время нынешнего восстания. Оба провели много времени в СССР и на коммунистической Кубе и в течение многих лет накопили опыт в качестве высших руководителей Доминиканской коммунистической партии (ДНСП)». Эти «секретные» сведения американской разведки были почерпнуты из журнала «Лайф» (или, наоборот, «слиты» журналу из ЦРУ).
В меморандуме со ссылкой на неких коммунистов из Центральной Америки и их доминиканских единомышленников утверждалось, что Бош якобы не имеет стойких политических взглядов и может легко подпасть под влияние коммунистов. Проблема Боша, по мнению ЦРУ, – то, что он «ультрадемократичен», и если доминиканский народ потребует коммунизма, «решит, что он должен получить коммунизм». «Однако, с точки зрения США, самым опасным в Боше является антиамериканизм, ультранационалистическая натура его некоторых его друзей».
26 мая 1965 года директор офиса госдепартамента по Карибским делам Крокетт по указанию Белого дома позвонил Балагеру, чтобы проинформировать его о развитии событий и поинтересоваться его мнением относительно кандидатур для будущего состава доминиканского правительства. Даже Балагер, соратник Трухильо и человек очень правых взглядов, был неприятно удивлен тем, что США отбросили «вариант Гусмана», которого он считал достойным и честным человеком. Напротив, Балагер заклинал американцев не верить Имберту, который с его диктаторскими замашками мог стать для страны «новым Трухильо»[593]. Балагер даже призвал Крокетта прекратить любую помощь Имберту, чтобы «покончить» с ним.
Бош все еще не терял надежды, что американцы одумаются и станут серьезно содействовать восстановлению в Доминиканской республике конституционного режима. 31 мая 1965 года он написал Джонсону письмо в духе «надежды и отчаяния». Бош все еще считал, что хозяин Белого дома действительно ищет пути решения доминиканского кризиса, и поэтому Бош был возмущен тем, что по непонятным ему причинам завершившиеся успешно переговоры по «решению Гусмана» были сорваны в самый последний момент. Если переговорный процесс не будет срочно возобновлен, писал он, это приведет к триумфу правых и левых экстремистов[594].
Джонсон не снизошел до ответа Бошу – за президента это сделал Банди. Он написал, что переговоры сорвались из-за того, что не удалось удовлетворительно разрешить все вопросы, и поэтому США придется попробовать другие варианты.
Сам Банди и его группа по доминиканскому вопросу теперь придерживались абсолютно иной линии. Идея восстановления конституции 1963 года была отброшена, равно как и вариант создания правительства из сторонников конституционализма. Теперь США решили несколько ослабить хунту Имберта (но не ликвидировать ее полностью) и сформировать единое правительство из аполитичных консервативных технократов, сторонников «третьей силы», не связанных ни с конституционалистами, ни с Имбертом.
29 мая 1965 года посольство США в Санто-Доминго отправило в госдепартамент телеграмму, в которой сообщало о политической инициативе богатых консервативных кругов с севера страны (прежде всего из Сантьяго)[595]. Эта «группа», по словам посольства, решительно отвергает экстремистов справа и слева и предлагает свои кандидатуры для будущего правительства, например, все того же «либерала» Постиго и бывшего министра иностранных дел Эктора Гарсию Годоя[596]. Эта группа готова работать с ДРП в целях создания «аполитичного режима».
По оценкам посольства, в стране было два политических лагеря: «В лице группы Кааманьо мы имеем дело с кучкой хулиганов, в ряды которых проникли и укрепили их коммунисты, чье присутствие они (группа Кааманьо) не хотят признавать». Якобы нунций (который бывал в штаб-квартире Кааманьо) подтвердил, что там верховодят «наихудшие элементы».
«Что касается Имберта, то гангстерская сущность его натуры быстро вылезла наружу, когда он почувствовал себя под нарастающим давлением. Ему дают советы, кроме всех прочих, старые трухильистские типы, которых я считаю неприемлемыми для интересов США, так же как и экстремистских левых элементов из центра столицы. В то время как растущая истерия вокруг коммунизма привела в эту группу некоторые ценные элементы, его (Имберта. – Прим. автора) народная поддержка кажется в основном искусственно раздутой. Последние события сплотили вокруг него вооруженные силы, но это не его естественные союзники, и остатки недоверия сохраняются».
Посольство считало, что США следует серьезно подумать над тем, «сколько влияния» дать Хуану Бошу. Мол, стоит прислушаться к послу Венесуэлы, который считает Боша «политическим трупом». Посольство якобы собрало мнения нижней части среднего класса в городе и деревне (интересно, каким образом?) и пришло к выводу, что там не любят ни Боша, ни Имберта, ни Кааманьо. Кажется, что более подходящий кандидат на пост президента – Балагер. «Естественно, большинство населения страны, без сомнения, хочет перемен и лучшей жизни – и нам надо уделять пристальное внимание этому социальному принципу. Любая группа, которая выкристаллизуется из нынешней гражданской инициативы (имеется в виду – „инициативы“ олигархов из Сантьяго. – Прим. автора) должна быть либеральной по тону и приверженной подходящей конституционной формуле и выборам, чтобы соответствовать законным чаяниям доминиканского народа».
Между тем в Вашингтоне уже решили, что усилия по формированию нового правительства в Доминиканской республике возглавит миссия ОАГ, которая, однако, будет всего лишь ширмой для американской дипломатии. Дело в том, что американцы явно собирались навязать стране правых непопулярных деятелей из бизнес-элиты и рассчитывали, что удобнее это будет сделать именно от лица ОАГ.
Ранним утром 2 июня 1965 года Совет министров иностранных дел ОАГ проголосовал за направление в Доминиканскую республику специальной миссии в составе посла США при ОАГ Эллсворта Банкера и представителей Бразилии и Сальвадора – Илмара Пены Мариньо и Рамона де Клермонта Дуэньяса. Но всем с самого начала было ясно, что лидер миссии – Банкер, а два латиноамериканца выполняют роли статистов и фигового листка для нового курса американской дипломатии в доминиканском вопросе. Генерал Палмер полагал, что задачей сальвадорца и бразильца являлось всего лишь «дать Банкеру возможность вести шоу»[597].
Банкеру на тот момент было 72 года. Свою карьеру он начинал в бизнесе, в том числе занимая высшие посты в сахарной компании «Нэшнл Шугар Корпорейшн». С 1951 года Банкер работал на дипломатической службе – послом США в Аргентине, Италии и Индии. С 1964 года он представлял интересы США в ОАГ[598]