Брок же талантливо изображал ковбоя на родео. Он гарцевал на драконе, который старательно взбрыкивал откляченым задом. Если не знать, что все это — лишь представление, то складывалось впечатление, что Брок изо всех сил старается усидеть на крылатом ящере, а тот усердно его скидывает, но при этом как бы невзначай плюет огнем именно в нескольких сумевших взлететь магов. И, о чудо! Бьет практически без промаха.
Но, не только дракон Брока прицельно коптил летунов на метлах. Крылатые сородичи, уже освободившиеся от наездников, от него не отставали. Порою они зависали в воздухе, словно ждали, когда их последний собрат избавится от ненавистного драконоборца, и не позволяли остальным магам подняться в небо.
Впрочем, яростный огонь доставался только чародеем, оголтелая толпа хоть и выла, но в основном от страха, нежели от реального урона.
Вот так… Местный кнесс захотел показать, что он все контролирует и прижал крылатого неприятеля к ногтю, уверить простой люд, что драконы беспомощны перед величием магов… А на деле выходило совсем наоборот. Хотя, если бы Брок не ослабил арканы подчинения на своих сородичах, демонстрация бы, наверняка, вполне удалась.
— Давай пробираться к восточной стене. Она ниже, я смогу перелезть и вытащить тебя, — перевертыш кивнул головой, указывая направление.
На его руках ногти превратились во внушительные черные когти, без слов объясняя, как шкура собрался все это провернуть.
Йон начал протискиваться сквозь суматошную людскую толчею. Я держалась за ним, в фарватере. На краткий миг, когда один ярый плевок огня вызвал особенно сильную волну паники, и люди словно вовсе обезумели, меня буквально впечатало в стену, вдоль которой я пробиралась вслед за шкурой. Когда же спустя минуту мне удалось отделиться от частокола, макушки Йона уже не было видно.
Сцепила зубы. Плечо, которым приложилась к стене, жгло болью. В ушах звенели крики, но я упрямо начала пробираться туда, куда указал перевёртыш, в надежде найти его там.
Спустя два десятка шагов, неведомая сила заставила меня остановиться. Я почувствовала, что впереди, в нескольких шагах от меня стоит она. Моя смерть.
На ней красовалась черная кожаная куртка с металлическими шипастыми заклепками на груди, локтях и манжетах, — одежда, что так любимы магами — охотниками на нечисть. Мой персональный каюк имел выбритые на висках каштановые волосы, татуировку розы ветров на виске и черные провалы глаз.
Я никогда не встречала таких… Бездонные, без намека на белок. Создавалось ощущение, что ненормальный для человека расширенный зрачок видит не только твое тело, но и душу. А хозяин этих очей не прочь бы эту самую твою душу еще и забрать.
— Ну вот и встретились, Раана, — не сказал, проскрежетал незнакомец.
Поджарый, высокий, он стоял не шевелясь в толпе, охваченной броуновским движением. И вот странность — даже объятые паникой люди стремились уклониться, обтечь этого пугающего до жути мага. Казалось, он в сотню раз страшнее самого ядреного драконьего пламени.
А странный тип стоял и в упор смотрел на меня. В его согнутой руке была сфера, светящаяся ядовито — зеленым. От этой стекляшки в мою сторону тянулся едва видимый луч, который пронзал мое тело в районе груди.
«Попалась. Не убежать», — мысль на удивление отчетливо прозвучала в моей голове. Причем прозвучала так же скрипуче, как до этого «Раана».
Змея на груди недовольно зашевелилась, словно зеленый луч потревожил и ее покой. Рептилистое тело стало теплым, шершавым, напряглось.
Шевеление сероузорной заставило мой испугавшийся мозг заработать. Усиленно так зашевелить извилинами. Если этот псих назвал меня Рааной, значит, он и есть тот самый маг, что послал по следу кнессы, а вернее ее печати, огненного демона. Но я же выгляжу совершенно иначе, нежели убитая стрелой хозяйка змеевны.
Мыли неслись в голове с головокружительной быстротой.
Разбойники не признали сначала в переодетой мальчишкой кнессе хозяйку печати.
Этот черноглазый — тоже. Вывод: он, как и тати, — наемник. Киллер местного разлива, чтоб его!
Меж тем мой личный кошмар времени не терял. Он сжал сферу, и тонкий зеленый луч обернулся петлей. Она-то и стала медленно, но верно душить, подтягивая мое тело к убийце. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, как я не упиралась, но все равно приближалась к своей черноглазой смерти.
Когда же между нами осталось не больше локтя, я с усилием прошипела:
— Что, так понравилась моя душа?
Этот хищник облизнулся:
— Очень. Настолько, что хочется ее забрать. Правда, отдельно от тела
— Ну тогда дерзайте. Я вместо вас себя убивать не собираюсь, — c такими словами я саданула каблуком сапога, метя в ногу.
Но не удар по колену был моей основной целью. Я лишь хотела отвлечь убийцу от главного. Темный маг на долю секунды скривился, и в этот миг я с силой толкнула его руку, что держала сферу, на него же, целя в один из металлических шипов.
Да, местечковый дизайнер, который шил крутку магу, полагал, что эти иглы уберегут чародея, когда тот решит подзакусить нечистью. Но портной, наверняка, никак не ожидал, что одна наглая девица, которая очень хочет жить, решит использовать их как молоток для разбивания ценных магических капсул.
Сфера треснула, и зеленая удавка исчезла. Я же, дитя городских улиц, еще в бытность разбитых коленок и молочных зубов усекла простую вещь: лучше всего избегает проблем тот, кто быстро бегает. А медленное шевеление ногами — это гарант стать счастливым обладателем люлей или почетного права восседать на стуле в детской комнате милиции.
Я решила, что мудрость на все миры одна, и, ловко поднырнув под киллерскую пятерню, что вознамерилась схватить наглую кнессу за плечо, на полусогнутых сиганула в гущу топы. Превратившись буквально в угря, которого живьем кинули на раскаленную сковородку, я извивалась, просачивалась между спин, ныряла чуть ли не под ноги, или, наоборот, перепрыгивала через головы. В общем, всячески старалась увеличить расстояние между собою и смертью. Вот только оно, это сволочное расстояние, увеличиваться нисколько не хотело. Черноглазый пер сквозь толпу, как ледокол по торосам.
Я оглянулась в тот самый миг, когда в руке преследователя показалась еще одна сфера. На этот раз беспросветно-черная, с ореолом мглы.
Легкий замах кисти, и чернильный шар полетел в меня, сдавленную со всех сторон толпой. Я качнулась чуть в сторону, понимая — этого недостаточно, чтобы уйти от столкновения. Но тут бронзовокрылый дракон плюнул ещё раз, особенно яростно. Толпу мотнуло, и меня вместе с ней.
Сфера ударилась о голову моего соседа — здоровенного детины. Секунда — и тело мужика осыпалось пеплом, словно его и вовсе не бывало. На его место пришла бабища, которая даже и не заметила, что произошло и отчего вдруг стало чуточку свободнее. А потом и ее придавило ко мне.
Едва зажившая нога вывернулась особенно резко и боль прошила от пятки до висков, заставив запрокинуть голову и заорать.
Как Брок среди воя толпы услышал мой вопль — осталось загадкой. Но именно когда я закричала, он окинул взглядом толпу, словно ища меня. А потом его дракон камнем полетел вниз.
Убийца же смотрел исключительно на меня, в его руке зрела очередная черная сфера. И я поняла: мое везение кончилось. В этот раз он не промажет. Замах. Вновь летящий в меня сгусток тьмы, и особенно сильный крик, ударивший по ушам.
Лапы, схватившие меня за и с силой рванувшие из сдавившей со всех сторон толпы, казалось, раздробили плечи. В глазах почернело. Зато мозг, в отличие от зрения, и не подумал отключиться. Ехидная мысль, что я только что примерила на себя образ приснопамятной репки, никак не хотела покидать дурную голову. Струя огня, прошедшая рядом с телом, опалила жаром, а круги тьмы, что застили взор, на миг поблекли. Я смогла рассмотреть, как мой несостоявшийся киллер красиво пылает, задорно так: прямо в лучших традициях ада.
Жаль только, что черноглазый на поверку оказался огнеупорным. Сбив с себя пламя, он попытался прикончить меня, поднимающуюся все выше к небесам, еще раз.
Убийца вскинул руки, чтобы создать новую сферу, не ожидая очередной подлянки судьбы. А она, эта самая подлянка, как верная жена, всегда была готова продемонстрировать если не красивый, то просто жест: фигуру из одного или трех пальцев. Это уж как повезет.
Черноглазому достался от фортуны кукиш. Фига была большой, тонны две, огнедыщащей и с матерящимся Умаром на загривке.
Драконоборец почти сумел подчинить себе зверя, когда тот в пикирующем полете устремился к земле, словно желая самоубиться, и лишь в последний миг распахнул крылья и сграбастал моего киллера.
Сдавил он его знатно: даже выжатый досуха лимон по сравнению с черноглазым выглядел полным жизненных сил и перспектив на светлое и здоровое будущее. Только после такой демонстрации полной силы жима, на которую способна драконья лапа, я оценила, сколь бережно меня несет крылатый ящер Брока.
Это была последняя связная мысль перед тем, как я все же потеряла сознание то ли от боли, то ли от недостатка кислорода на высоте, где воздух разрежен. К тому же пронзать облака в качестве драконьего балласта оказалось дюже холодно.
Тьма, заполнившая меня изнутри, подарила спокойствие и избавление от боли.
Пришла я в себя на земле. В спину впились мелкие камни, даря холод и непередаваемые ощущения. Такие наверняка испытывают йоги со стажем, которые любят дремать на гвоздях и разбитых стеклах.
Ноги затекли, и я их практически не чувствовала. Руки, по ощущениям, были скованы.
Тихо сглотнула. Веки, словно свинцовые, не желали подниматься, и я решила, что могу позволить себе пару минут полежать, изображая квартиранта мавзолея.
— Говорят, что Рогнед себе лук купил за пятьсот золотых, у эльфов, — с толикой восхищения произнес юношеский голос. — Чтобы в человеческом облике участвовать в ежегодной ритуальной охоте на косулю.
— Пять сотен золотых? — переспросил с возмущенной интонацией, словно хотел убедиться, что ему почудилось, хриплый бас. — Да это же такие деньжищи! Да за такую цену с таким луком надо идти не на косулю, а минимум на самого Умара Драконоборца! Хотя, я бы на месте Рогнеда с подобными деньжищами вообще бы плюнул на охоту, а нанял профессионального стрелка, который бы и прихлопнул эту оленятину. Да за пятьсот золотых и некроманта можно нанять. Темный маг не только пришибет косулю, но и оживит, чтобы повторить процедуру убиения на бис. Причем обставит все в итоге таким образом, что даже сыскарь не подкопается. Да я гарантирую, что за такую монету все вокруг будут считать, что эта ритуальная косуля покончила жизнь самоубийством! Ее найдут на брачном ложе, причем вокруг будут разбросаны сушеные бледные поганки, а на столе будет лежать пергамент, где она собственным копытом нацарапает «Олика, прости, я подлец, но больше не могу скрывать, что я всю жизнь любил кабана Джонрика, которого вчера пустили на шашлык. Я ухожу вслед за ним.»