— Знаете, Борис Петрович, — воскликнул он радостно, — а ведь там на скалах белые медведи, значит, и земля недалеко, белые мишки любят ютиться около земли.
— Мы сейчас находимся на 79 градусе северной широты[15], — ответил Торопов. — Насколько я помню, здесь никто еще не бывал. Кто знает, может быть, нам посчастливится открыть новую землю. Ну, тогда я, пожалуй, не буду жалеть о нашей неудаче.
Путешественники решили немного отдохнуть и подкрепиться, а потом с новыми силами добраться до скал и посмотреть, что видно дальше.
— Своего «Пионера» я смело могу оставить здесь на льду, никому он не нужен, разве только белые медведи захотят на нем покататься, — смеялся Корнеев, собираясь в путь.
Минут через двадцать вся компания зашагала по направлению к видневшимся вдали ледяным уступам. Несмотря на начало апреля, в этих далеких северных местах повсюду лежал толстый слой льда и было не меньше 10 градусов мороза.
— А хорошо здесь, тихо и дышать легко, — говорил идущий позади всех Смирнов, — только немного тоскливо: все лед да лед кругом.
До ледяных гор оказалось добрых версты полторы, но вот наконец добрались и до них.
— А мишек больше не видно, должно быть, нас испугались, — сказал Глинский, подходя к плоской ледяной скале.
— Вы как хотите, товарищи, а я должен взобраться на эту гору и посмотреть, что видно дальше, — объявил Топоров и полез наверх по ледяным выступам.
С трудом взобравшись но скользкому льду, он очутился на новой ледяной площадке и осмотрелся вокруг.
— Знаете что, — крикнул он вниз, — а ведь лед-то здесь кончается, и дальше идет снежное поле. Что хотите, а по-моему, это плоский берег какой-то новой, неизвестной земли.
Его слова так раззадорили остальных, что они один за другим также взобрались наверх.
В самом деле, внизу расстилалось огромное снежное поле, а вдали виднелись новые ледяные скалы.
— Вот так земля! Снег да лед! Ничего больше не видно, — недовольно произнес Смирнов. — Нечего сказать, стоило лезть сюда!
Однако остальные не согласились с ним, а, наоборот, решили спуститься вниз и немного пройти по полю вперед, если только снег не глубок и можно пройти, не увязнув.
Белкин и Глинский первыми спустились на снег. Оказалось, что это довольно твердый наст и идти по нему легко.
Путники довольно быстро подвигались вперед, немного отклонившись вправо. Вдруг зоркие глаза Белкина заметили на снегу полосу, напоминавшую след от полозьев.
— Товарищи, а ведь здесь был кто-то раньше нас! — с удивлением вскричал он. — Вот уж не подумал бы, что здесь можно встретить людей! А все-таки это след от нарт[16], а вот и собачьи следы. Они были малозаметны на льду, вот мы их раньше и не разглядели.
Все остановились и рассматривали следы.
— Одно удивительно, — заметил Глинский, — как могли люди попасть сюда, мы ведь не встретили ни одного аэроплана.
— Кто знает! — возразил Торопов. — Они могли приехать по воде, оставить корабль там, где еще не было сплошного льда, а дальше пробираться на собаках. Не забудьте, что мы могли не заметить корабля, когда летели ночью.
— А может быть, это здешние жители. Скажите, Борис Петрович, как вы полагаете, они не могут быть людоедами? — испуганно спросил Смирнов.
Все засмеялись.
— Не бойся, Коля, — успокоил его Белкин, — нам они не страшны, у нас есть револьверы: выстрелим раз, так все разбегутся, подумают — колдовство какое.
— Ну, товарищи, теперь я ни за что не отступлю, во что бы то ни стало пойду вперед, очень уж интересно, что это за люди, — решительно заявил Торопов. — Следы свежие, они не так давно проходили тут, может быть, мы их нагоним.
— Как же так, Борис Петрович, — обеспокоился Смирнов, — мы по этим следам можем далеко уйти, а тем временем наши вышлют другой самолет из Мурманска разыскивать нас. Что же тогда будет?
— Да, действительно, — отозвались остальные, — это может кончиться плохо.
Немного поспорив, решили наконец дойти до следующей ледяной стены, а потом повернуть обратно. На этот раз все шли молча; Торопов и Глинский немного сердились на летчиков. В кои-то веки удалось добраться до неизвестной земли, и вот теперь возвращайся!
— Там на скалах опять что-то шевелится, верно, какая-нибудь большая птица, — сказал Белкин. — Дайте-ка мне бинокль[17], Борис Петрович. Товарищи, да ведь это человек!
Все по очереди стали смотреть в бинокль. Действительно, на верху уступа ясно виднелась фигура человека.
На верху уступа ясно виднелась фигура человека.
Он стоял, обернувшись спиной к ним, и, по-видимому, всматривался вдаль. Вот он обернулся и посмотрел в их сторону.
— По-моему, он тоже смотрит в бинокль, — проговорил Белкин, внимательно разглядывая человека. — Ну, чего же ты боялся, Коля, это, должно быть, тоже какие-нибудь путешественники, — у дикарей биноклей нет. Интересно узнать, что это за люди и как они сюда попали?
Человек долго стоял на одном месте, а потом снова повернулся к ним спиной. Теперь они были уже настолько близко, что можно было разглядеть его и без бинокля. Это был высокий и крепкий мужчина, одетый так же, как и они, в меховую куртку, оленьи сапоги и меховую шапку с наушниками. Он стоял и махал руками, видимо, зовя наверх товарищей. Скоро на уступ взобралось еще четверо людей.
— Смотрите, Павел Алексеевич, такой там мальчик хорошенький, вон этот, что стоит сбоку, направо! — говорил, обращаясь к летчику, Смирнов.
Наконец путники вплотную подошли к уступу и начали взбираться наверх. Незнакомцы всячески помогали им, переговариваясь между собою.
— Они говорят по-английски, — понял Торопов, знавший немного этот язык, — должно быть, англичане или американцы.
Но вот русские стояли уже на площадке скалы. Незнакомцы действительно оказались американцами, они пожимали русским руки и всячески приветствовали их. Торопов служил переводчиком и вот что он рассказал товарищам о новых знакомых.
Три месяца назад американская экспедиция[18], снаряженная обществом изучения полярных стран[19], покинула Америку.
Во главе экспедиции стоял профессор геологии Чарльз Бедфорд, который первым и увидел наших путешественников. Выйдя в Ледовитый океан, они проплыли до вечных льдов, а потом, оставив корабль в безопасном месте и забрав большие запасы провизии, отправились дальше на нартах. Нарты и собак они привезли с собой на корабле, и Бедфорд рассказывал, как страдали бедные животные, непривычные к плаванию по воде. Американцев очень удивила неожиданная встреча. Спутники Бедфорда: его племянник Генри Райт, доктор Джон Флит и друг Генри Джордж Конрой, особенно радовались знакомству с русскими. Они так много слышали о Советском Союзе и о новой русской жизни, что даже собирались при первой возможности проехаться туда.
— А вот это ваша соотечественница, — сказал Бедфорд, знакомя Торопова и его товарищей с красивым молоденьким мальчиком, смущенно стоявшим в стороне.
«Хорошенький мальчик», на которого обратил внимание Смирнов, оказался женщиной, да еще русской. Меховой костюм, оленьи сапоги и шапка с ушами не позволяли угадать в ней женщину.
Екатерина Владимировна Мельникова вскоре разговорилась со своими соотечественниками и рассказала им свою историю.
Ее отец еще студентом бежал из России вскоре после революции 1905 года. Ему грозила смертная казнь, и он избежал ее лишь при помощи товарищей, собравших денег на дорогу. Кое-как устроившись в чужой стране, он в конце концов закончил прерванное образование и женился на дочери старого русского эмигранта[20]. С Бедфордом он подружился еще в студенческие годы, а после смерти жены даже переселился с дочерью в дом профессора.
— Знаете, — рассказывала Катя своим новым знакомым, — после Октябрьской революции мы с отцом совсем уже было собрались ехать в Советскую Россию, да не повезло ему — умер за месяц до отъезда. Зато я обязательно вернусь туда, ни за что не останусь в Америке.
— Разве вам худо живется? — спросил ее Белкин, — мне кажется, профессор Бедфорд очень привязан к вам?
— Худо? Конечно, нет! — с жаром возразила ему девушка. — Семья профессора — моя родная семья, но я хочу видеть новую советскую жизнь, хоть и боюсь, что очень соскучусь о своих. Особенно о «дяде». — И Катя нежно посмотрела на Бедфорда.
Она была очень дружна со своим приемным отцом, неоднократно принимала участие в его далеких путешествиях и часто помогала старому профессору, переписывая его работы и статьи. На этот раз она также отправилась вместе с ним, несмотря на просьбы и даже слезы своей приемной матери.
Увидев русских, Катя не помнила себя от радости. Она никогда не забывала родного языка, читала русские советские газеты и не раз говорила профессору и его жене, что намерена вернуться в СССР. И вдруг такая неожиданная встреча! Катя не могла наговориться с земляками, обо всем их расспрашивала, все хотела знать и особенно подружилась с Белкиным. Он, казалось ей, больше других знал новую советскую жизнь, сам участвовал в революционной работе, и на все ее вопросы отвечал ясно и разумно.
Русские спустились вниз со своими новыми знакомыми, хорошо пообедали вместе с ними, курили американские сигаретки и даже немного выпили.
— Что же, товарищи, — обратился Торопов к своим, — вот профессор Бедфорд предлагает нам пройти вместе с ними в глубь этой незнакомой земли. Как же вы решите? А?
— Я обязательно пойду, Борис Петрович, — отозвался Глинский и даже вскочил от волнения, — очень уж интересно, что там дальше. Может быть, наткнемся на каких-нибудь зверей.
— Пойдемте, Андрей Григорьевич, пойдемте с нами, — упрашивала Белкина Катя, но тот все еще не решался, боясь оставить товарищей.