надежды, как связи видимого мира с невидимым (шестой Аркан Тарота, соответствующий знаку Vau (Вау) еврейского алфавита). Нельзя не упомянуть и о более высоком герметическом толковании легенды. Здесь, конечно, понимание ее смысла всецело зависит от степени посвящения познающего ее лица.
Так излагает эту легенду старый пыльный журнал, времен дореволюционных масонов и революционных идей.
Впрямую с легендой о Хираме связана легенда, о самом Храме. Я вспомнил, как слышал ее от братьев ложи Феникс.
Одним из истоков масонского символизма, одним из его базисов, является легенда о строительстве Храма Соломона. Само строительство, его детали и связанные с ним легенды представляют неисчерпаемый источник вдохновения для трудов каждого масона, а легенда о Хираме стала вершиной современного символического масонства. Важность темы строительства Храма Соломона отражается также в том факте, что многие историки и исследователи масонского символизма ведут отсчет истории масонства именно со времени строительства Храма. Но наиболее ценным для современного Вольного Каменщика является именно символическое и легендарное наследие строителей Храма.
«В четыреста восьмидесятом году по исшествии сынов Израилевых из Египта, в четвертый год царствования над Израилем… начал он (Соломон) строить храм Господу» (3-я Цар., 6, 1). Строительство Храма было поистине благословленным свыше предприятием («Он построит дом имени Моему…» (2-я Цар., 7, 13) – слова переданные Давиду через пророка Нафана о его потомке Соломоне, а также слова, обращенные непосредственно к Соломону: «Вот ты строишь храм; если ты будешь ходить по уставам Моим, …, и соблюдать все заповеди мои, …, буду жить среди сынов Израилевых, и не оставлю народа Моего Израиля» (3-я Цар. 6, 13)), а Ковчег Завета со скрижалями, на которых Моисей изобразил Десять Заповедей на момент строительства еще не был утрачен.
Храм был великолепен: «И построил он храм… и обшил храм кедровыми досками» (3-я Цар., 6, 9), «И обложил Соломон Храм внутри чистым золотом…» (3-я Цар., 6, 21). Золотом были отделаны и давир (место для помещения Ковчега Завета, Святая-Святых) и жертвенник, помещавшийся перед давиром. «И сделал в давире двух херувимов из масличного дерева…» (3-я Цар., 6, 23). «И поставил он херувимов среди внутренней части храма. Крылья же херувимов были распростерты, и касалось крыло одного одной стены, а крыло другого херувима касалось другой стены; другие же крылья их среди храма сходились крыло с крылом» (3-я Цар., 6, 27), «И обложил он херувимов золотом» (3-я Цар., 6, 28).
Фигуры херувимов, символизирующие хранителей божественной славы и таинства откровения, располагались в Храме, как бы защищая место Ковчега Завета и все внутренне пространство Храма, херувимы также были в Святая-Святых скинии Моисея, склоненные над Ковчегом Завета, на его крыше (там, где Моисей слышал откровения, данные ему Всевышним, (Исх. 25, 22)). Пророк Иезекииль в своем видении также описывает херувимов в четырех лицах – льва, быка, орла и человека (Иез., 1, 5-12). Аллегорически эти животные, включая животное с лицом человека, «исполненные очей», находятся подле Агнца, Альфы и Омеги в Откровении Иоанна (Откр., 4, 7-8).
Обработка дикого камня для закладки стен и основания Храма производилась вне места строительства. «Когда строился храм, на строение употребляемы были обтесанные камни; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его» (3-я Цар., 6, 7). Вольный Каменщик, входя в ложу, также символически или мысленно «оставляет все металлы у порога храма», – без этого акта работы в ложе, в символическом храме масонства, оказываются невозможными. Звук металла, суетность мира и мысли о сиюминутном не должны проникать в ложу и нарушать гармонию в ней, также как Храм Соломона, строение во славу Всевышнего, не могло быть возведено в шуме и грохоте металлических орудий при обработке камня.
«На кедрах внутри храма были вырезаны подобия огурцов и распускающихся цветов; все было покрыто кедром, камня не было видно» (3-я Цар., 6, 18). Примечательно, что в очертаниях рисунков резьбы на стенах храма прослеживается сочетания символов с активным или инициатическим началом, «подобий огурцов», с символами пассивного или воплощающего начала, распускающимися цветками. Возможно, истоки таких символических изображений на стенах Соломонова Храма берут свое начало в Египте, символические традиции которого были сохраняемы предками строителей в течение 480 лет после исхода из этой страны. Распускающийся цветок также ассоциировался с хрупкостью или красотой, тонкостью и интимностью процесса духовного раскрытия и расцвета, а полностью раскрывшийся бутон цветка может пониматься как солнечный символ. В средние века сочетание активного символа копья и раскрывающейся розы, на которую падают капли крови с копья, также использовалась христианскими мистиками для изображения процесса духовного развития.
Сочетание символов с активным и пассивным смыслом также видно в изделиях для Храма, изготовленных мастером Хирамом из Тира, «сыном одной вдовы», обладавшим «искусством и умением выделывать всякие вещи из меди» (3-я Цар., 7, 14) и явившимся прообразом Хирама Абиффа из масонской легенды: «И сделал он литое из меди море…», «Оно стояло на двенадцати волах…», «Подобия огурцов под краями его окружали его…», «Толщиною оно было в ладонь, и края его, сделанные подобно краям чаши, походили на распустившуюся лилию…» (3-я Цар., 7, 23-26).
«И сделал он десять медных подстав…» (3-я Цар., 7, 27). На сделанных Хирамом подставах «изображены были львы, волы и херувимы…, а выше и ниже львов и волов – развесистые венки» (3-я Цар., 7, 29). «Лев колена Иудина» – так иногда называют Соломона. Если считать, что вол или бык, лев в своем символическом значении также были принесены предками строителей из Египта, то изображения вола могут быть проассоциированы с египетским быком Аписом, материальным вместилищем духа Осириса, символом материальной субстанции, растворившей сущность Осириса, содержащим в скрытом виде семена или элементы его духовной природы. И если лев пожатием лапы поднимает Осириса из мертвых, то сочетание изображений льва и вола может означать сочетание инициирующей, солнечной силы с семенами духовной природы, содержащихся в материальной природе быка, воскрешение духа из материальных оков плоти. Венки же на изображениях поразительно ассоциируются с ветвями акации, а херувимы на подставах олицетворяют спутников или охранителей таинства воскресения. Книга в руках Альфы и Омеги из Откровения Иоанна «написанная внутри и отвне, запечатанная семью печатями» (Откр. 5, 1), чем-то напоминающая те, первоначальные скрижали Моисея, данные ему Всевышним, читать которые можно было с обеих сторон и которые Моисей разбил, увидев израильтян, поклоняющихся золотому тельцу (Исх. 31, 15-19), также может быть открыта Агнцем который есть «лев из колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть книгу и снять семь печатей ее» (Откр. 5, 5).
«И поставил столбы к притвору храма; поставил столб на правой стороне, и дал ему имя Иахин, и поставил столб на левой стороне, и дал ему имя Воаз» (3-я Цар. 21) – колонны, которые также часто ставятся в масонском символическом храме. Аллегорически эти колонны соотносятся с понятиями Силы и Красоты, Жесткости и Милосердия, Логики и Интуиции, Черного и Белого. Они две крайние оси или колонны каббалистического Дерева Сефирот, которые есть основа и от которых нужно пройти к третьей оси, колонне Мудрость, а вместе три колонны, Мудрость, Сила и Красота составляют фундамент, базисную философскую трилогию символического масонства.
Камень Основания, «Эвен а шетия», на котором стоял Ковчег Завета в помещении Святого-Святых, представлял собой скальный выступ Храмовой Горы и, поскольку звук и шум металла не допускался при строительстве, то он не был обтесан и представлял собой Дикий Камень. Камень Основания как бы вырастает непосредственно из земли, привязан к ней и является Диким Камнем Земли. В более широком аспекте, чем объект труда масона-ученика, обтесывающего резцом разума и молотом воли неровности Дикого Камня профанского сознания, Камень Основания воплощает и символизирует образ первоматерии – materia prima, основание мира. Если сознание человека в его профанском состоянии (в виде Дикого Камня) привязано к миру материальному, к земле, то Дикий Камень Земли, Камень Основания несет в себе обобщающий смысл Дикого Камня профанизированного сознания, – он не подлежит обработке, но несет в себе идею рождающего, питающего, поддерживающего принципа Земли.
И Соломон «строил его семь лет» (3-я Цар. 6, 38), подобно семи годам, проходящим от состояния профана до мастера-масона, но тот Храм, который строят Вольные Каменщики, стоит не на земле, – это Духовный Храм, он подобен Новому Иерусалиму из Откровения Иоанна.
Когда «…Агнец снял первую из семи печатей» книги жизни, и «вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он… чтобы победить» (Откр., 6, 1-2), подобно Ученику-каменщику, рожденному вновь для духа, инициированному для нового пути. «И когда он снял вторую печать» и «вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано было взять мир с земли… и дан ему большой меч» (Откр., 6, 3-4), а путь его подобен пути Подмастерья, вступающего на путь опыта. «И когда Он снял третью печать» и «… вот, кон вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.» (Откр., 6, 5), а путь его подобен пути Подмастерья, прошедшего свои странствия. «И когда Он снял четвертую печать» и «… вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть…» (Откр., 6, 7-8), а путь его подобен пути Мастера, вступающего на возвышенный путь, долгий и трудный путь поиска Утраченного Слова, вновь обретаемого в Новом Иерусалиме.