го человечества нет такой точки, где скрещивались бы линии действия таких разнообразных, противоречивых сил, которая была бы столь насыщена глубокими символами роковых переломов и изменений хода истории - как Храм Христа Спасителя. Создание его символизировало ответ на вопрос, который стоял более века: каков смысл Петровских реформ? Что значит Петербург, построенный на костях мужиков? Что значит крепостное право, доведенное до крайних пределов жестокости? Что это - просто желание полуазиатских царьков иметь современную армию и лучше воевать с соседями? Желание дворянства, вкусившего западного комфорта, создать себе нечто подобное дома? Или это есть греховная, темная сторона, но какого-то глубокого народного процесса? И народ дал ответ на этот вопрос, взвалив на свои плечи тяжесть Отечественной войны и проволочив ее до конца. Почему так жертвенно защищали эту страну крепостные мужики - солдаты? - здесь такая же тайна, как и в том, что во вторую Отечественную войну ее защищали и защитили мужики из только что раскулаченных и коллективизированных деревень. Но про первый вопрос - в почти уже двухсотлетней перспективе - мы можем разглядеть, кажется, ответ. И я думаю, что если бы было возможно такое волшебное действие - воскресить этого солдата, да еще каким-то образом перевести на язык слов его неосознанные совершенно иррациональные чувства, то мы получили бы ответ примерно такой: я защищал не барина своего, каковы бы ни были наши отношения, я защищал будущего Пушкина и Достоевского. И действительно, ответом на Петровские реформы было возникновение - в дворянских усадьбах культуры столь же глубокой и народной, как русские песни, и столь прекрасной, что тончайший эстет Поль Валери записал в свой дневник, что он знает три вершины искусства в мире: классическая Греция, Ренессанс и Россия XIX века. И символом рождения - я назвал бы ее Пушкинской культуры, и было рождение Храма Христа Спасителя. И гибель его - это был столь же глубокий символ самой трагической эпохи, которую пережила наша страна и, может быть, все человечество. Этот взрыв - это была как бы наша вся история того времени, сосредоточенная в один момент и в одной точке. И фильм, который мы видели, мог бы стать учебником нашей истории. Когда взрыв произошел и когда реализовалось все, символом чего он был, то казалось, что совершится все задуманное: на месте разрушенного Храма восстанет какой-то антихрам или храм антирелигии, капище анти-бога. Вся жизнь казалась спаянной в какой-то монолит из железобетона и колючей проволоки, который уже не доступен никаким человеческим силам. Но, как часто бывает, История показала, что она не подвластна ни человеческим расчетам, ни человеческим замыслам. И с этим железобетонным монолитом стали происходить какие-то чудеса: он стал трескаться, крошиться, через него стали пробиваться ростки, сначала совсем изуродованные, чахлые, потом и более здоровые. И сейчас мы проходим через период истории, который, вероятно, будет казаться нашим потомкам совершенно фантастическим. Нет, конечно, никаких гарантий того, что мы выберемся из-под тех глыб, которые нас завалили, а не вызовем нового обвала. Мы, как мне представляется, как бы бредем в темноте, нащупывая с трудом дорогу. А рядом раздается голос спутника безнадежности и отчаяния. Но с другой стороны идет другой спутник, спутник надежды и тоже что-то говорит. И когда прислушаешься к его голосу, то чувствуешь: переживаемый нами сейчас период настолько фантастичен, неправдоподобен, что можно поверить во что угодно, никакие надежды нельзя отбросить как несбыточные. Как будто это про нашу страну сказано: "Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит". Сейчас мы кладем начало совершенно невероятному делу. Если это дело: воскрешение Храма Христа Спасителя - будет иметь успех, то завершится оно не скоро. Это дело на многие годы, - может быть - на несколько десятилетий, и наше поколение не увидит его завершения - я говорю, конечно, о моем поколении, а не о тех молодых, здесь находящихся. Но если оно осуществится, то будет воздвигнут действительно великий Храм всей России, храм на крови всех русских мучеников. Он будет носителем еще одного глубокого символа. В нем не только, как в каждом Храме, будет осуществляться, вспоминаться тайна рождения, страстей, смерти и воскресения Бога. Он будет еще и символом того, как эта тайна преломилась в рождении, страстях, смерти и воскресении России.