Интервью, заявления и выступления — страница 7 из 19

ее человечества вам? Какие имеются возможности предотвращения "апокалиптических" катастроф, как, например, можно вызволить из беды нашу матушку-Волгу, что сможет, в частности, сделать Общественный комитет спасения Волги, членом которого вы являетесь?       - Это, пожалуй, самый острый и трудный вопрос из тех, что мы с вами обсуждали.       Сначала о словах Розанова. Конечно, то, что он говорит, частично верно: у нас сохранились верующие, но вера как бы перестала быть движущей силой жизни. Нетрудно увидеть, на какие действия раньше подвигала русского православного человека его вера - например, когда он жертвовал на помин души большую часть своего состояния. Или когда крестьянин в самую тяжелую пору страды отказывался от мясной пищи, потому что был пост, а в уборку, когда был на счету каждый день, он не работал потому, что было воскресение (эти примеры, между прочим, приводил Солженицын). А сейчас много ли можно назвать людей, действия которых направляются, определяются тем, что он человек православный? (Я могу подметить только одну черту - иногда в верующих семьях много детей, они не идут на грех абортов, уже и в этом сквозит какая-то надежда.) Тем не менее это можно найти у христиан Запада. Люди многое еще берут от веры - многие идут в церковь, и от этого им становится легче. Это одна сторона религии - облегчать человеку жизнь, вспомним опять слова Достоевского: как человек перестает чувствовать соприкосновение с иными мирами, так начинает жизнь ненавидеть. Конечно, можно и по-другому оценивать эту сторону религии - Ленин называл ее родом духовной сивухи. Но и в той, и в другой оценке религия облегчает человеку жизнь - в конце-то концов, ведь сивуха, водка тоже помогает жить - помогает забыться, отвлечься от неприятностей, и Маркс говорит, что это "вздох страдающей души". Однако есть еще одна сторона религии - она двигает, во многом направляет деятельность человека. Вот эта сторона сейчас значительно ослабла в России, и еще раньше и сильнее ослабла на Западе. Без усиления роли религии в деятельности человека сможет ли человечество существовать? Я не уверен в этом. У меня такое ощущение, что религия для человечества - это какой-то дар страшной силы, данный людям в руки, но без указаний, что они должны с этой силой делать, и это может приводить к самым неожиданным последствиям. Это как огонь: может дом согреть, но может его и спалить. Человечество, держа этот дар, срывалось самым невероятным образом: из-за этого происходили религиозные войны, инквизиция, а гораздо раньше человеческие жертвоприношения, каннибализм, и все это на религиозной почве (огонь сжигает дом!). Но как бы люди ни обращались с религией, без нее они, по-видимому, не могут существовать, это единственный путь, на котором они могут делать свою жизнь осмысленной. Поэтому будущее может существовать если оно будет существовать, ведь, может, его уж и нет, кто знает? - лишь при неизбежном возвращении к религии. В какой форме, как? Трудно сказать. Могут дать толчок и какие-то периферийные религиозные течения, например старообрядцы. А может быть, и существующая Русская Православная Церковь сможет взять на себя каким-то образом роль пособника возвращения человека в его нормальное религиозное состояние.       Это возвращение, конечно же, напрямую связано с возможностью человечества иметь или не иметь будущее, непосредственно связано с возможностью избежать атомных и экологических катастроф, о которых вы говорите. Вот и с Волгой - можно ли что сделать, кто знает? Мы заняты сейчас одной лишь стороной дела - сопротивлением наступающим разрушительным силам: возражаем против строительства новых каналов: Волга - Чаграй и Волга - Дон-2, ужасаемся, что в Аксарайске на Астраханском газовом комплексе в восьмикилометровой зоне люди уже носят с собой противогазы, а детишек в садиках учат ими пользоваться. Но если даже и добьемся мы здесь каких-то успехов - не допустим новых каналов, организуем безупречную работу всех станций и пунктов контроля, показывающих допустимую концентрацию в воздухе сероводорода, - то ведь решим лишь вопросы обороны, а одной обороной войну не выиграешь. И надо уже сейчас, немедленно продумывать планы того, как возвратиться назад, в естественную экологическую систему, а выход один: спускать водохранилища, останавливать АЭС и т. д. Я слышал о том, что после спуска некоторых небольших водохранилищ природа смогла очень быстро восстановиться, уже через три года на дне стали вести сенокосы. Это необходимо сделать, потому что в противном случае "Апокалипсис" может осуществиться.       В начале научно-технической революции Ф. Бекон выдвинул лозунг "покорения природы". Мы должны покорить технику, чтобы спасти природу и себя.       Что касается Общественного Комитета спасения Волги, то пока рано говорить о его реальных делах, время покажет. Во всяком случае, люди там собрались хорошие, намерения у них решительные. Впервые опубликовано в журнале "Волга", 1990, No 1. Беседу вел Б. В. Дедюхин.

Свойство хорошей книги будить мысль человека  ^ 

      - Игорь Ростиславович, с каким багажом пришло, на ваш взгляд, наше книгоиздание к Съезду народных депутатов?       - Это интересный вопрос, но, я думаю, собственно со съездом его связывать не следует. Он шире - это вопрос издательской ситуации в наши дни.       В последние годы на читателей пролился водопад интереснейших публикаций. Сейчас уже трудно указать, что из написанного раньше хотелось бы видеть опубликованным. Я мог бы назвать несколько имен. Это, в первую очередь, Даниил Андреев - колоссальный поэт и мыслитель. К счастью, его уже начинают публиковать...       Вторая фамилия настолько общеизвестна, что тут не о чем и говорить. Это Солженицын. Кажется, проблема с публикацией его произведений решена, и в ближайшее время, по-видимому, они станут появляться. Еще один очень талантливый писатель, совершенно в наше время не опубликованный, - Владимир Максимов, эмигрировавший примерно тогда же, когда был выслан Солженицын. Даже ранняя, опубликованная у нас его "Повесть о Савве" - вещь, по-моему, очень яркая и глубокая. А написанный здесь, но опубликованный на Западе роман "Семь дней творения" - поразительное произведение. Я был совершенно ошеломлен им. Я вижу большой ущерб для читающей публики в том, что она не может познакомиться с этим произведением В. Максимова. Я понимаю сложность положения автора: он стал издавать на Западе журнал "Континент", который может с разных точек зрения у разных людей вызывать отрицательные эмоции. Но ведь у нас теперь все-таки начинают отделять действия, поступки писателей от их книг.       Так что проблема с художественной литературой, мне кажется, и состоит в том, что раньше издатели черпали из колоссального моря уже написанного, но не известного нашему читателю. Сейчас это море уже почти вычерпано. И создается странное положение: среди написанного у нас в последнее время ярких произведений гораздо меньше, чем хотелось бы. Из появившегося в последний год я запомнил как действительно крупную вещь только "Год великого перелома" В. Белова. Надеюсь, что причина не в нашей литературе, а в позиции издательств: у них ослабла золотоискательская жилка, помогающая искать, найти еще неизвестного автора, рискнув своей репутацией, опубликовать его. Поскольку происходит изменение ситуации надо искать новые пути. Тогда могут появиться и новые имена писателей.       - Довольны ли вы положением вещей в издании отечественного философского и сторического наследия?       - Здесь дело другое. Журнал "Вопросы философии" порадовал подписчиков объявлением подписки на издание трудов русских философов. Я также подписался, но покамест не получил ничего, кроме самого журнала. Хотя журнал интереснее, чем прежде, подписчики остались в проигрыше: обещанные издания до сих пор не вышли в свет.       То, что наше общество не знакомо с трудами громадной плеяды известных во всем мире русских мыслителей, - большой силы удар по нашей культуре, приведший к снижению уровня всех потенциальных сил нашего общества. Скажем, недавно вышел двухтомник В. С. Соловьева. Но ведь на Западе издано несколько его полных собраний сочинений. То, что в нашей стране он так мало публикуется, - наш позор. Впрочем, это относится ко всему направлению религиозной философии.       Особенно обидно, что, по существу, остается неизвестным читателям В. Розанов. Мне кажется, среди наших философов XX века он самый нетривиальный. То немногое, что у нас печатается, - это поверхность, самые его доступные мысли. Он много раз сам себе противоречил, многие его произведения воспринимаются как кощунственные: одни - христианами, другие иудаистами. Но я в тех случаях, которые должны были бы меня шокировать, совершенно этого не ощутил. В трудах В. Розанова гораздо важнее сам процесс, методика мышления, отдельные промежуточные идеи, чем результат.       Сейчас у нас эпоха пересмотра многих взглядов. Но мне кажется, самое главное - это не опровергнуть тот или иной взгляд, а разбить упрощенную точку зрения на жизнь, на историю. Для этого очень важно направление философов истории, связанное с монархическими идеями. В первые годы Советской власти отношение к ним носило определенный политический акцент: в то время за границей существовали сильные монархические организации, и негативное отношение к этой группе философов имело политическое оправдание. Но сейчас трудно представить человека, который всерьез мог бы рассматривать монархию как политический выход для нашей страны. Поэтому публикация их работ никакого политического оттенка в себе не несет и неиздание их происходит скорее в силу некоторой политической инерции. В то же время эти публикации важны и нужны, потому что в работах налицо глубокий, тонкий, выпуклый анализ политических структур, который заставляет смотреть на проблему их выбора более глубоко, неодномерно, не так, как все мы приучены: либо многопартийная система по типу США, либо так, как было при Сталине. В трудах этих мыслителей - показывается многообразие, богатство подходов к истории. Я имею в виду такие работы, как "Монархическая государственность" Л. Тихомирова, "Монархия и республика" И. Ильина, "Народная монархия" И. Солоневича. У всех, кто читал эти книги, возникает одно чувство: они заставляют человека думать. А это самое главное свойство книги. Главное не в том, что книга может убедить человека в той или иной точке зрения, а в том, что она заставит его думать, будит человеческую мысль.       - Госкомпечатью принята перс