Потому и шла потихоньку, выбирая освещенные и не раскатанные вездесущими мальчишками места. Почти что добралась. И едва не испортила дальнейший сценарий, услышав жалобные звуки из одного мусоросборника.
— Неужели Петрович уперся да на жалость давит? — удивилась я, представив могучего дворника втиснутым в узкий жестяной короб и увлеченно подражающим коту. Или котенку. Такому маленькому и несчастному. Одинокому и испуганному. Почти как я. Правда, у меня имеется свой теплый и относительно уютный дом и накрытый к празднику стол. И мама. И дети. И даже муж. Ничего, что изменник, зато свой…
— Ну что за глупости лезут порой в голову! — ругнулась я и отошла на безопасное расстояние.
В подворотне мелькнул знакомый чуть покачивающийся силуэт. Петрович? Тогда это кто?
— Мяу… — ответило кто-то и повторило свой позыв еще раз.
— Маленький! — взорвались мои материнские инстинкты. — Ты где?
— Мяу! — отозвался жалобно контейнер.
— Погоди, я сейчас! — выбрав местечко почище, я поставила сумки и метнулась на звук.
Как назло, над контейнером нависла абсолютная мгла. Пришлось завернуть рукава своего мутона и заручиться поддержкой Бога. Не то пришлось бы лезть в чрево наполненной мусором емкости. Не факт, что моя шуба смогла бы это выдержать. Обо мне речи не шло: материнский инстинкт взял на себя управление моим сознанием.
Котенок был мал и испуган. К описанию можно было присовокупить и такие эпитеты, как изгваздан с головы до ног, определенно болен, ужасно истощен… Но все эти досадные мелочи вскрылись уже по пути домой. А до того сердце успело замироточить вселенской нежностью и любовью. Я сунула малыша в тепло широкого мехового рукава и прижала к груди.
— Сейчас, мой маленький! Сейчас…
Мяуканье сменилось утробным мурлыканьем, совмещенным с царапаньем — котенок энергично осваивал территорию. А я мучилась вопросом: достаточно ли молока осталось после торта? Судя по размерам, малыш еще не перешел на более существенную пищу.
— Сейчас, сейчас… — уговаривала я его и себя, открывая дверь в квартиру. — Сейчас мы тебя вымоем, высушим, а там уж и о молоке позаботимся…
В квартире горел свет и пахло гарью.
— Мамусик явился, ура! — чмокнула меня в щеку дочь, повела носом: — Ой, карамель горит! Я пончики хотела сделать!
Пончики с карамелью? Определенно, я что-то пропустила.
— Привет, теща! — высунулся из ванной зять.
— И вам здравствуйте, — кивнула я в ответ и протиснулась вслед за ним. — Подвинься немножко.
Втроем в двух с половиной метрах оказалось слишком тесно.
— Позвольте, я шубку приму, — сообразил зять.
И выскочил в коридор как был — в набедренной махровой повязке из моего любимого банного полотенца. В обнимку с моим любимым мутоном.
Я вздохнула:
— Ну что, Мурзик, похоже, сказки кончились. Все возвращается на привычные круги.
— Ma, — заглянул в ванную сын, — стол — супер! Когда садимся? О, котик…
— Брысь! — шлепнула я по приближающейся к Мурзику волосатой ручище моего младшенького. — Не пугай, он не привык еще. И Земфиру на первое время закройте где-нибудь.
— Такого испугаешь! — гоготнул сын, присматриваясь к найденышу. — Если хочешь знать мое мнение, это скорее Мурка. А лучше — Белка.
— Это почему еще Белка?
— Да потому что ты ее сейчас добела ототрешь. «Ваниш» подать?
— Я тебя самого сейчас «Ванишем» в блондина превращу! Закрой дверь, малыш простудится.
И как-то не слишком последовательно спросила:
— А как же твоя подработка?
— А примерно так же, как Светкина новая квартира.
— В смысле?
В половине двенадцатого мы все сидели за столом. У меня на коленях покоилась Белоснежка. Рядом, кося выпученным карим глазом, примостилась Земфира. Напротив копошился Ромка. А я витала в облаках обычного женского блаженства.
Обида и недоумение (понимаешь, мама, в один прекрасный момент ты просто перестала нас замечать, ну мы и решили дать тебе возможность почувствовать разницу… как это — перестала замечать? а сами-то, сами? хотя, кажется, все виноваты… но как-то некрасиво у них вышло… да и Бог с ним, хорошо, что все прошло, вернее, все осталось на своих местах… а как же олигарх?., да кому он теперь нужен? у нас теперь Белоснежка есть! хотя… так и быть, напишу ему пару строчек на досуге, не каждый день олигархи попадаются в наши далеко не шелковые сети) уступили место эйфории. Пару минут назад отзвонился шеф и огорошил меня предложением занять должность зама генерального по связям с общественностью:
— Такие кадры на дороге не валяются, дорогая, а ваша ставочка приказала долго жить. Так что после праздников ждем на собеседовании.
Второго бокала фирменного коктейля мне не досталось, но я без подогрева чувствовала себя в тонусе. Новогодний перебор случился и без лишних промилле. Столько счастья в одночасье не перепадало мне никогда в жизни. Да и перепадет ли? Будем надеяться. По крайней мере, на следующий Новый год мы обязательно что-нибудь придумаем. И не только на Новый год…
Мальвы цветут
Исповедь хронически влюбленной
— А у вас миленько, — пробормотала она, бережно раскладывая на подоконнике свои пышные формы. — И эти мальвы… Обожаю мальвы. Какое роскошество! Что цвет, что форма! Между прочим, мужчины ценят и всегда ценили мой утонченный вкус.
И угождали… Господи, как же они старались угодить!
Левушка эти мальвы где только не добывал. Приходилось попотеть. В большом городе этих цветов днем с огнем не сыщешь. Розы на каждом шагу, гвоздики, даже ландыши… А мне хотелось мальву. Нежно-розовую, с персиковым оттенком. И он с ног сбился, бедняга.
Да, умел ухаживать. Как вспомню, так пробирает до самых поджилок. Не говоря уже о специфических женских органах. Ну вы меня понимаете…
Аудитория дружно и очень глубоко вздохнула.
— Если уж говорить начистоту, — продолжила она, — то я пользовалась положением. Конечно, у нас не принято проявлять инициативу в интимных отношениях. Но не ждать же, пока избранник соизволит! Только не с моим темпераментом. Да-да! И не смотрите на меня с осуждением! Природу не обманешь. А вы мне не чужие. И потому только вам я могу открыть свою тайну. Как на духу…
Женщина вздохнула, смахнула со щеки непокорный завиток, протянула руку к ближайшему цветку. Не сорвала, лишь погладила. Томно, нежно, многозначительно…
— Чего греха таить, я и сама не прочь завязать с симпатичным мужчиной романчик. И не с одним. Лишь бы понравился. Проник в сердце. Встревожил душу. И тело. Верность? А причем тут верность? Да и никого я не предавала. Как любила, так и люблю. Всех, до единого. И готова по первому же зову на все. И ничуточки этого не стесняюсь! Понимаете?
Обожаю красивых и умных мужчин. Темпераментных и стеснительных. Экзотических и обыкновенных. С бесовщинкой и чисто ангелов. Жгучих кавказцев и медлительных прибалтов. Загадочных иностранцев и исконных славян. И даже коллекционирую все, что с ними связано.
Сколько их было у меня? Да всех пальцев в этой комнате не хватит, чтобы сосчитать.
Роберт, Вано, Шурик, Александр — только не путайте с Шуриком!
Господи, как же мне нравились наши отношения! Возможно, кто-то сочтет их излишне смелыми и даже вульгарными. Только не я! Почему?
Да потому что в них не было ни грамма фальши! Женское естество требовало и брало свое. Мужское порой шло на поводу, а порой брало инициативу в свои руки!
Если бы вы знали, девочки, как приятно быть любящей и любимой! Как волнительно, как потрясающе! Взгляды, намеки, движения… как смелы и порочны! Как упоительно сладостны! Как дерзки! Как обнажающе откровенны!
Между нами не было недомолвок. Не было стен и преград. Импрессионизм в чистейшем виде! Открытые, чистые чувства, мысли, деяния.
Олег был первопроходцем… Мы встретились на студенческой вечеринке. Он, умудренный опытом третьекурсник, и я, старающаяся казаться искушенной новоиспеченная студентка. Три танца, два бокала сухого. О, он знал, что делал! И я уступила. Да, именно Олег сделал меня женщиной. Научил получать удовольствие от интимных отношений. Мне было хорошо с ним. Я даже подумывала о браке…
Но тут появился Илия. И все началось сначала. О, эти терпкие крымские ночи… о, теплые волны морские… о, мягкий песок… Я танцевала босиком на кромке моря. Все в пене и магнолиях. В Ялте в ту пору найти мальву оказалось невозможно. И Илия осыпал меня магнолией. До сих пор рядом витает этот головокружительный аромат! Гремучая смесь запахов… магнолия… табак… перечная мята… Он постоянно жевал жвачку. Но не так, как все, доводя окружающих до кипения. Напротив, его челюсти двигались на редкость соблазнительно. Как-то нехотя, будто ожидая поддержки. Слегка провоцирующе.
Илия и двигался так же. Как ленивый, сытый, влюбленный в себя лев. И противостоять зову природы я не смогла…
Мы проводили на пляже все ночи, а утром старались казаться почти незнакомыми друг другу. Не доводить же мою маму до инфаркта!
Этот роман длился всего семь дней. А разве бывают длинными курортные романы? Потом мы переписывались. Планировали продолжить отношения следующим летом. Но на моем пути встретился Альберт. И я не стала противиться…
Три ночи в одной палатке. Под шум водопада и гитарные аккорды. Под дым костра и шелест прибрежных осин. После сумасшедших спусков по опасным порогам горной сибирской речушки. Как сладко мне засыпалось в теплых его объятьях! Как ласковы и смелы были его руки. Как трепетны и требовательны губы. Как возмутительны мои собственные желания!
Но мне не стыдно, нет. Что естественно, то естественно. Таким нас создал Творец, такими мы и должны быть, если хотим иметь свое продолжение. Человек жив, пока жива память о нем. А обо мне забыть невозможно. Хотя о памяти рано еще… пока есть возможность, мы должны жить настоящим…
Я так и живу…
Роберт… с ним нас свела судьба в Риге. В знаменитом Домском соборе. Звучал орган. Мысли и чувства стремились к заоблачным вершинам. А взгляд выхватил из толпы белокурого атлета с родинкой над верхней губой и ямочкой на подбородке. За эти интригующие подробности я готова была прямо с небес отправиться в преисподнюю. И не ошиблась в выборе маршрута. О, этот обаятельный соблазнитель! Укусы его жемчужных зубок до сих пор саднят на губах. А как он целовался! Хотелось раздеться прямо на площади и подставить для поцелуев самое сокровенное! Я едва могла дождаться вечера. Сама сходила с ума, доводила его до сумасшествия звонками. Бродила по пятам, мечтая сорвать хотя бы один-единственный поцелуй, не дожидаясь вечернего свидания.