Новая жизнь требовала нового ритма. И ритм этот очень нравился Марии Львовне.
Тысяча поводов для восхищения
— Весна! Как же я по тебе скучала! Как ждала долгими зимними вечерами. Как придумывала, чем бы особенным тебя встретить. Неужели дождалась?
— Следующий! — выглянул из женского зала мастер.
Я оставила на потом все свои откровения и восхищения и впорхнула в салон будущей райской птичкой. Зеркала, глянцевые постеры, оценивающий взгляд маникюрши, бьющее через край удивление, давно ожидаемая радость — потом, все потом. Сначала сам процесс, длительный и сладостно-томительный.
— Решились все-таки?
— Представьте себе! — я оптимистично тряхнула обросшей за зиму челкой. — Идем на первый вариант. Цвет красно-рыжий. Длина по минимуму.
— Круто! — оценил мою смелость мастер.
Еще бы! Три месяца вынашивала в себе эту смелость. И столько же сомневалась, склоняясь к менее кардинальному каре в русо-ореховой цветовой гамме. Какое там каре! Его не заметит никто! Да и цвет останется досадным недоразумением: то ли красила, то ли бальзамником по своим седеющим прошлась. Ноль целых, ноль десятых эффекта. Какое уж тут восхищение?
Но и жить еще сезон неприметной серой мышкой неопределенного возраста и такой же неопределенной комплекции было выше моих сил.
Только представьте себе: всего пара годиков за пятьдесят, а тебе уже место в автобусах уступают. Начальство не устает предупреждать о нежелательности больничных (будто я туда часто хожу!). Муж вместо обещанного моря склоняется к санаторию. Причем совсем не против отправить меня туда в гордом одиночестве. А ведь раньше скромное опоздание на час с работы вызывало целый ураган ревности! Да ладно муж, и что возьмешь с начальника, наполненного женщинами всех размеров, возрастов и мастей предприятия?
Но подруги… на них глядеть тошно: бледные, сутулые, озабоченные непонятно чем (секс, кстати, совсем ни при чем в их озабоченности, а причина была бы ох какой уважительной, особенно в нашем возрасте). Носят серое и просторное. Складочки, видите ли, мешают. Талия пропала. А у кого не пропала? Впрочем, похоже, и я недалеко ушла.
— Ma, ты в этих балахонах напоминаешь рыночную торговку семечками, — как-то одарила комплиментом дочь.
Я замерла с куском кекса в одной руке и чашкой латте в другой. Началось! — кольнуло в сердце. Теперь уже самые дорогие снизошли до критики. Что же думают все остальные?
— Доча, — попробовала оправдаться я, — мне в них удобно, не тянет ничего и не выпирает.
— Зато видок — мрак! — упорствовало любимое чадо. — Необъятное диво дивное затяжного постбальзаковского синдрома. Ты тетю Свету из двадцать седьмой часто видишь?
Соседка из двадцать седьмой имела куда более внушительные объемы при тех же годах и росте.
— Ну встречаемся по утрам у подъезда, — пожала плечами я, откладывая кекс на блюдце. И запела с чувством: — «Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону…» А что, я на нее так сильно похожа?
И потянулась за яблоком: обойтись за ужином без десерта я не могла.
— В том-то и дело, что нет, — озадачила дочь. — А хотелось бы.
— Чего?
Яблоко осталось нетронутым. И умеют же некоторые опускать ниже ставшего почти классическим уровня плинтуса! Да что там плинтус! Моя самооценка опустилась до уровня подвала — на три этажа. Значит, Светка — красавица, а я — диво дивное. Да еще необъятное. О возрасте лучше промолчу.
— А того, — дочь потянула меня в прихожую. Кофе остался недопитым.
— Смотри! — она ткнула пальцем в зеркало. — Видишь?
А что тут смотреть? Ну я. Ну далеко не в самом лучшем из возможных видов. Хотя разлетаечка у меня симпатичная — птицы по небесной сини, веселенький шелк, натуральный, между прочим. Уютный такой. Милый. Мягонький.
— Ты мне же сама его на Новый год подарила, — напомнила я Асе. — Дальше что?
Дочь подошла сзади и ткнула меня в бок:
— Вот тут должна быть талия. А тут, — палец пополз выше, — высокая грудь. А тут… — я вздохнула и закатила глаза в потолок, изображая полнейшее равнодушие.
А чего нервничать по пустякам, похоже, сегодня не мой день — любимка такой разнос устроила. Но упрямством Ася пошла как раз в родную матушку, а посему продолжила экзекуцию как ни в чем не бывало:
— …тут у нас волнующая линия бедра, так?
Я проигнорировала дурацкий вопрос: бедра у меня во всех отношениях выдающиеся, ничем не скроешь. Впрочем, и грудь вполне заметна. Даже под разлетайкой.
— А у тебя в этой хламиде, — торжествовал дочуркин сарказм, — вместо соблазнительных песочных часов — хлопушка новогодняя получается. Дернуть, что ли, за веревочку и взорвать?
И потянула меня за хвост.
Дальше словесной перепалки — я тоже в карман за ответом не полезла — дело не пошло. Но горечь и обида глубоко застряли между душой и телом. Нет, Ася была ту ни при чем: злилась я на себя. А обижалась на судьбу, позволившую так опуститься. И ведь лет-то еще — кот наплакал, впереди так много интересного и волнительного: и дочкина свадьба (на которой я надеялась ох как блеснуть), и еще несколько отпусков, и очередные юбилеи.
Нет, не все обстояло так плохо. Стоило мне застегнуть на талии ремешок — и песочные часы обозначились ну если не в наилучшем, то во вполне приличном виде. Да и халатик поднялся. Выгодно подчеркивая стройные ножки.
И Ася потом уточнила, что претензии касались исключительно бесформенной одежды. А я поняла, чего мне так не хватало последнее время: обыкновенного человеческого (читай — мужского) восхищения. Ну не может женщина жить без восхищения, как ни крути, а не может. Чахнет, прибавляет морщинки и лишние килограммы. Прячет вышедшие в отставку достоинства под пестрыми балахонами. И сетует на приближающуюся старость. Ну год так проноет, два. А там, глядишь, и самой противно на себя в зеркало смотреть.
Я подскочила к зеркалу: нет, все в порядке, пока жить можно. Но долго ли мне осталось? Лето буквально на носу (ну и что, что январь, так ведь всего полгода впереди!), пляжный отдых, купальник. Ой, мамочки, не в парео же мне в воду лезть! А без парео я на людях и показаться не смогу.
— Надо что-то делать! В срочном порядке.
Я набросала список собственных недостатков и задумалась: с чего начать? Ну сменить халатик на стильный домашний костюмчик я смогу без труда — на это ни сил, ни времени… Хотя нет, шарпеевские складки будут ужасно выглядеть под обтягивающим трикотажем!!! Вот именно! Со складок и начнем.
Записалась на фитнес, на массаж, на душ Шарко. Через две недели поняла, что не потяну все сразу. А так хотелось!
— А ты в санаторий прокатись, — посоветовала подруга, которой я недавно о том санатории плакалась, — не то ноги со своей программой максимум протянешь. Восемь часов на работе, потом через весь город на фитнес, потом обратно на массаж. Килограммы сбросишь, но выглядеть лучше вряд ли станешь. Просто загонишь себя. Пойми, в таком деле размеренность нужна и масса свободного времени. А в санатории все твои процедуры будут под боком, времени — хоть отбавляй, и все на себя любимую тратить можно.
И я поехала. Думала, врет подруга. Оказалось, правда! Рай земной носил непритязательное название «Сосны» и находился в шестидесяти километрах от дома. Муж доставил меня в санаторий на личном авто со всеми удобствами. Лично осмотрел номер, территорию, осведомился о режиме лечения и отдыха, подмигнул напоследок:
— Смотри, не соблазни тут кого-нибудь.
И отбыл восвояси. А я, пребывая пока в привычном жизненном темпе, понеслась на прием к терапевту. Получила точные инструкции и график процедур. И через час пополнила нестройные ряды отдыхающих. Со всеми вытекающими…
— Ничего себе! — оценили три недели санаторной жизни коллеги. — Ну ты даешь, Кострицына! Хоть замуж отдавай! Свеженькая, стройненькая, глазки блестят. Девочки, кто следующий?
А я цвела и пахла (купленной по случаю на распродаже в тех же «Соснах» туалетной водой). И с удовольствием разглядывала себя в попадающихся по пути зеркалах и стеклах.
Что и говорить: отдых удался. Ни в чем себе не отказывая, я сбросила пару килограммов, как-то подобралась, посвежела. Кажется, помолодела. Получила свою толику мужского восхищения вкупе с многозначительными взглядами и робкими фривольными предложениями. А может, виновата в ощущениях была просыпающаяся весна?
Правда, супруг проявил свои чувства более чем сдержанно. Но меня уже несло на волнах веры и надежды. Подумаешь, муж! В санатории и не таких восхищали. Правда, то восхищение нужно было исключительно для настроения, а с этим равнодушием нам еще жить и жить. А не хотелось бы (в смысле равнодушия, партнер-то нас более чем устраивает). Но если налицо такой тяжелый случай, то почему бы не продолжить процесс самосовершенствования? Я не я буду, если не покорю эту неприступную крепость.
И я решилась на крайние меры. К естественному совершенству следовало добавить чуточку искусственного. Пара новых нарядов (кстати вспомнились мысли о стильном домашнем костюмчике), макияж поярче, прическа посмелее. Неужели не заметит?
С сомнением посмотрела на дремлющего с газетой в руках мужа. Проснувшийся в недрах души пессимизм преподнес на блюдечке с непонятного цвета каемочкой забытый анекдот о противогазе и выщипанных бровях. Я запустила в предателя гипотетической тапочкой. И направилась в салон красоты. До волшебного преображения оставались считанные часы. Ну некоторые у меня сегодня попляшут!
В предвкушении чуда закрыла глаза. И будь что будет!
Пока мастер колдовал над новой прической, я пыталась вспомнить желаемое выражение на любимом лице. Удавалось не слишком: то глаза округлялись сверх меры и супруг выглядел глуповато. То рот у него перекашивало не в ту сторону. То брови упирались в челку. Словом, нужный вариант не находился. Позабылся, перечеркнулся новыми и старыми выражениями. Давненько мы не восхищались! Причем друг другом. Ну я-то ладно. Женщине восхищаться мужем не положено. А вот обратной стороне…