— А если уведут мою некондицию твои сотрудники?
— И на здоровье! У нас столько еще впереди. Сначала медовый месяц у тетушки в деревне. Потом рождественский тур по Европе. Потом переезд ко мне. Да пока мы со своими планами разберемся, на складах куча некондиции накопится. Или ты прямо сейчас умирать собралась? Не хотелось бы, вон гости нервничают. Через полчаса нас в кафе ждут.
— Ой, не собралась, Павлик! Разве можно невесте умирать? Она только-только жить по-настоящему начинает. Правда, Сонюшка? Не осуждаешь?
Портрет на гранитной плите, казалось, заискрился нежностью. Ольга Петровна послала подруге воздушный поцелуй и поспешила вслед за мужем к стоящему у края дороги автобусу.
Святочные приключения бабы Мани
Святочными глупостями баба Маня от нечего делать занялась.
Немудрено: зима на дворе. Плюс святки. Не сугробы же на праздники расчищать. Да и пример имелся: приехавшая на коляды внучка два вечера на суженого гадала. Увлеклась сама. И бабу Маню заразить успела — дурное дело, оно ж не хитрое. А тут еще с дедом вчера ссора вышла.
И решила баба Маня супруга поменять. Она вообще любила перемены. Возможно, от скуки. Вполне вероятно, в силу характера. Или от возраста — не так давно она вступила, как утверждал участковый доктор, в «пятый критический»:
— Держитесь, Марианна Олеговна, семьдесят пять — опасный период. Года три будете бороться с наступающей старостью.
О, она бы и на пять согласилась! Кому ж охота старым становиться? Лично бабе Мане, давно отдавшей селянам на откуп свое редкое интеллигентное имя-отчество, абсолютно не хотелось. С именем все проще. Ну баба и баба. Ну Маня и Маня. Как и городские привычки. Все логично — негоже супруге главного колхозного экономиста в мини-юбках да сапогах-чулках по деревенской грязи вытанцовывать.
Вот только с характером конкретная промашка вышла.
— Откуда что взялось? — удивлялся бывший главный экономист бывшего колхоза. — Бабке под восемьдесят. Дети взрослые, внуки выросли давно, а у нее ветер чуть ли не по всему организму гуляет! Ни дня без приключений. Ни минуты покоя. Хоть ты бабу меняй, чесслово!
Да она бы сама с удовольствием поменяла! Можно подумать, что сплошное безоблачное счастье на ее долю выпало. Как же! Еще по молодости куда ни шло — и комплиментами сыпал, и на подарочки не скупился. И на всякие-разные мужские уловки — буськи там, поглаживания да ощупывания. И так далее.
А потом куда что делось? Как на пенсию вышел да сторожем в правление устроился, так и забыл ее Прошенька о супружеских обязанностях. Разве что по попе иной раз шлепнет. И то без всякого интереса. А все остальное…
Впрочем, баба Маня горевала не особенно. Сама себе радости доставлять научилась. То в город к детям да старым подружкам наведается. То путевку в санаторий выхлопочет. То в церкви полдня проведет. А то заведет диковинную живность на зависть соседкам.
Ну уж в святки, как говорится, сам Бог велел о подарочках побеспокоиться. С Богом баба Маня спорить не собиралась. И решилась на кардинальные меры:
— Раз Марусе с гаданием не повезло, мне повезет обязательно. Главное, в процессе не ошибиться. Ну и в предсказаниях.
С зеркалом экспериментировать не решилась. Как-то боязно одной в темноте судьбу на прочность испытывать. Да еще после вечерних мистических сериалов. С воском у нее не заладилось: два раза подряд какая-то ерунда выходила. А на третий — даже обидно — нарисовался в воде вместо желанного суженого корявый сапог. Хоть плачь!
— И что ты будешь делать!
Баба Маня чаю попила. В окошко поглядела. И поняла, что судьба ей подсказку дала:
— Проще простого гадание! А я, дура старая, воск почем зря извожу. Ну-ка…
Сапоги у нее были старые, на люди стыдно показаться. Давно пора бы новые купить, да Прохор уперся. На машину, видите ли, собирал, на новую. Где уж там до сапог! А на пенсию учительскую особенно не разбежишься. Тем более что внучке с собой дать пришлось. Да и на подарки новогодние потратиться.
— Зато не позарится никто, — утверждалась в своем рискованном решении баба Маня. — А ежели что — в валенках до весны пробегаю. Безошибочный вариант!
Сказано — сделано. Правый, более изношенный сапожок был выброшен за калитку. А искательница приключений принялась оценивать свои шансы на успех, готовясь встретить подарок судьбы во всеоружии. Накрутила седенькие прядки на три бигудины, надела новенькую безрукавку. Немного подумала, открыла доставшуюся от внучки косметичку. Подвела брови. Самую малость, а результат впечатлил. Взялась было за помаду, но отложила:
— Надо бы парочку козырей попридержать. Для развития событий. И так хороша, хоть сейчас под венец. И пускай потом себе локти некоторые грызут.
Цепочка рассуждений настраивала на оптимистический лад. Усадьба стояла на людной улице. Мимо частенько прохаживались завидные деревенские вдовцы. Бывший главный агроном Матюшенко, ветеринар Козлович, отставной майор, приехавший доживать свой век в отчем доме. Федор Грязный, банщик, опять же. Фермер Ботян. Пчеловод Жадко.
В бывшей деревне, носившей теперь почетное звание агрогородка, кавалеров хоть пруд старый три раза запруди. Но бабу Маню кто попало не привлекал, чего бы ей шило на второе шило менять? А потому в претенденты на замену супруга она выбрала лишь шестерых.
— Будем надеяться, что первым окажется Козлович. Уж больно он аккуратен да обходителен. И потом Муську мою надо бы до ума довести. Который год с маститом мучается животина. Он и прогуливается мимо нас частенько. И на работе допоздна задерживается. И по утрам раньше всех встает.
По всему выходило, что клюнет ветеринар на наживку первым. А дальше, как считала потенциальная соблазнительница, все будет проходить по ее сценарию:
— Пирожков сейчас напеку. Настоечки из погреба вынесу. Любит наш ветеринар полендвичку домашнюю. Нарежу тарелочку, чтоб уж наверняка обаять. И грибочков солененьких со сметанкой да лучком приготовлю. Прохор-то с работы раньше завтрашних девяти не придет, как раз успею Тимофеича на нужный лад настроить да выпроводить. Ну а если встретиться супротивникам доведется…
Звонкий смех серебряным колокольным звоном рассыпался по пустым комнатам ее большого уютного дома. Грядущее приключение все более увлекало, звало на подвиги, пробуждало фантазии. Если уж не судьба заполучить ветеринара, то хоть позабавиться, глядя на двух ссорящихся старых дурней.
Баба Маня все приготовила. Выставила на стол угощение. Полюбовалась. Осталась довольна. Потом присела в кресло у окна. Чтобы суженого не пропустить. И задумалась на предмет будущих семейных радостей. Сгущающиеся сумерки настраивали на приятные размышления.
Грезились ей новые сапожки. И ладный, недавно примеченный на рынке тулупчик. И милая ветеринарская улыбка. И переезд в симпатичный фамильный особнячок в старом панском парке. И что-то еще. По мелочи.
— Эй, есть кто живой? — вдруг раздалось с порога.
— А как же! — подхватилась хозяйка. Поправила опавшие кудряшки и заодно безрукавочку. И пошла навстречу судьбе. И замерла в недоумении.
На улице вместо сиреневых сумерек розовеет утро. В дверях вместо миловидного Козловича стоит сердитый Прохор. И самое обидное — в руках у постылого мужа ее сапожок!
— Ты, бабка, с какой-такой радости на наливку налегаешь? До чего допилась — сапоги по улице разбрасывать!
Ураган всевозможных эмоций не позволил затянуться неловкой паузе. Бабу Маню на арене сменила засидевшаяся в далеком прошлом Марианна Олеговна. И пошла в ата ку:
— Могла бы и выпить, конечно. От такой жизни разве что идиот не сопьется.
— Не понял… — опешил застывший с сапожком в руках Прохор Ильич.
— Судите сами: от мужа ноль внимания, не говоря о подарках и ласковых словах. Об остальном вообще лучше умолчать. Сапожки вторую зиму на ладан дышат. Стыдно надевать. А попробуй выброси — сразу под артобстрел попадешь. Супруга стол накрыла, себя в порядок привела. Мужа с работы встретить теплом да заботой. И что она получает взамен? Поток упреков и сотрясаний непонятно чем. Похоже, ее благоверный настроен на повторение вчерашнего скандала. А ведь раньше все было по-другому…
Яркий январский полдень слепил снегом и солнцем. Чудесная погода! В тон настроению. Она приободрилась, выпрямила спину и почти легкой походкой пошла по улице.
— Моя почтение, уважаемая Марианна Олеговна! Прекрасно выглядите. Давно собирался заглянуть на огонек. Как там Ваша Муся?
— Вашими молитвами. Дорогой Валериан Тимофеевич! Но осмотр не помешает. Нам телиться скоро. А там сами понимаете…
Ветеринар галантно поклонился и пообещал зайти в пятницу.
Марианна Олеговна вспомнила было о полендвичке с грибочками. Но не стала торопить события. По всему выходило, поезд ветеринара ушел. В тот самый вечер.
Перемены, произошедшие с мужем на фоне неудавшегося святочного приключения, не могли не радовать.
— А от добра добра не ищут, — напомнила себе женщина. Стряхнула снег с новеньких сапожек. Поправила воротник новенького тулупчика. Осталась довольна своим отражением в зеркальной витрине. И вошла в магазин. Сегодня она собиралась удивить мужа запеченной рыбкой.
Пропуск в ягодный сезон
Баба Зина кривила душой, когда, отмахиваясь от приставаний соседок, говорила:
— Все, милые мои. Отбегалась Зинка. Потеряла пропуск. По лесам свое отходила. Пускай молодые наверстывают. И радуются, что главная конкурентка в тираж вышла.
— Ой, лукавишь, подруга! Тебе ж только-только семьдесят стукнуло, резвая еще кобылка.
— Кто бы говорил! Чай одноклассницы, стало быть, возраст у нас примерно тот же, а вы уж лет пять как за околицу ни ногой. Подолами все завалинки в деревне отполировали. Вот я вам компанию и составлю. Чего на неприятности нарываться — и ноги уж не те, и глаза.
В словах Зинаиды правда затейливо переплеталась с вымыслом. Уж такой она была человек. Душу наизнанку людям выворачивать остерегалась. Где пошутит, где правду скажет — определяйтесь, кому охота.