В английской колонии появление принца с русским молодым человеком приняли настороженно. А принц, наоборот, выпячивал Максима, показывая всем своим видом, что все надежно. Причем все это он делал с легкой иронией на лице.
Максим понял, что его появление было продумано принцем. А он и не такой уж дурачок!
Принц жил вместе с Максимом в одном номере. Максиму это нравилось: принц принимал его лучше, чем англичан.
Они много говорили об алмазах и горных разработках урана.
– Мне они не нравятся, – вдруг сказал принц. – Они – капиталисты. А я хотел бы строить… не совсем социализм, но нашу независимость от иностранного капитала. Капитал алмазы берет почти задарма, а я хочу иметь деньги, чтобы строить дороги и дворцы… Я хочу заключить договор с Союзом… на оборудование и специалистов.
Максим поддакивал, но боялся оказаться чересчур навязчивым: боялся спугнуть… Ведь и так все идет как по маслу…
С англичанами сделки не получилось. Они были недовольны. Недоволен и принц: у них нет совести…
Но это не мешало ему валяться на пляже и пить холодный сок. Максим неплохо загорел и был похож на краснокожего. Недаром Кейптаун сравнивают с Французской Ривьерой. Конечно, это не сочинское солнце, да и пляж не сочинский… Здесь богаче, да и открытый океан все же силен…
В душе Максим торжествовал. Было что сообщить начальству.
Он сумел как-то вырваться и дать короткую шифровку, будучи уверенным, что первый шаг сделан.
Принц в гостинице был молчалив. Не то устал, не то не оправдались переговоры. Максим чутко к нему прислушивался. А вдруг повернет обратно…
Но принц, ухмыльнувшись, сказал:
– Ловко придумал я, прихватив тебя. Теперь запляшут, как змеи на сковородке.
Глава 26
Алекс Адер сделал великолепное предложение. Премьер, увлекающийся горными лыжами, собирался в Альпы и приглашал с собой Егора и Асю…
Это, пожалуй, лучшее, что можно придумать. Валерий Иванович Снытко считал, что им, как никогда, повезло. С неба манна…
У Братышева были свои вопросы. Кто будет его сопровождать? Какая охрана? Не стоит игнорировать английскую разведку…
Гарольд Дроздов вместе с Братышевым просчитывали самые разные варианты. Выходило неплохо, если считать, что премьер будет там как частное лицо… Пока контрразведка своим премьером не интересовалась, тем более тот не любил рекламы, и поездка по возможности будет скрытой.
И все же Дроздов заметил:
– Наш расчет может оказаться нереальным. А нужна все же реальность: свежая информация, возможно, из самой СИС.
Снытко подвинулся поближе к говорящим.
– Тридцать первый прощупал. В разведке на премьера нет компромата. Он пока вне подозрений.
– Можно доверять агенту?
– Источник надежный.
Оговорив еще кое-какие детали, все сошлись на том, что поездка в горы может неплохо завершить операцию.
Неожиданно позвонил Егор. Он говорил из библиотеки колледжа, где занимался.
– Как твои успехи? – спросил Братышев, что, между прочим, означало «не попал ли под наблюдение?»
– Учусь, – снисходительно, с холодностью ответил Егор: «внешнего наблюдения не заметил, но моя интонация должна вас насторожить…»
Братышев, положив трубку, заметил:
– У Егора что-то стряслось. Встречусь с ним за пределами посольства. Это лучше.
Они сидели недалеко от посольства в маленьком кафе-забегаловке. Взяли по кружке пива. Нарочито медленно тянули, чтобы подольше поговорить.
– Пропала Ася, – с тревогой сказал Егор. – Не знаю, что и подумать. Хозяйка сказала, что нет уже второй день…
– Не предупредив, она не могла никуда уехать…
– В том-то и дело, что не могла. А что, если ее взяли коллеги?
– Вот этого я и боюсь, – сказал Братышев и поставил на стол кружку. Задумался. «Неужели это провал?» Лоб у Братышева наморщился. Глаза потеряли прежнюю живость…
– Что будем делать? – Егор с напряжением смотрел на наставника.
– Ничего не будем делать. По крайней мере, не паниковать. А будем искать…
– У нее, кажется, была старая подруга. Раньше, когда одолевали клиенты, она иногда ночевала у нее…
– Знать хотя бы ее телефон!
– Это уже много, – сказал Братышев. – Поговори еще раз со старухой. Если Асю взяли, то она наверняка что-то знает… Ведь это не иголка в стоге. Но будь осторожен. Могут следить, может быть засада…
– Если взяли, то обязательно косили под «клиентов»…
– Еще раз предупреждаю, будь осторожен.
– А если взяли, Алекс Адер может об этом знать?
– Навряд ли. В правительство не докладывают, – усмехнулся Братышев. – Это совершенно секретно… остается до поры до времени в досье. Тем более, когда речь идет о премьере.
Братышев помолчал. Дрогнули уголки губ.
– Ладно. Поживем – увидим. А пока, Егор, действуй.
Егор продумывал мелочи. Он знал, что свои его страхуют, но все же «береженого бог бережет»… Спецслужбы – ушлый народ. Они наверняка наблюдали за теми, кто приходил и уходил из этого дома… А могли и взять, запихав в машину.
Но идти к старухе все равно надо. Ее не обойдешь… пока она единственный источник, который может хоть что-то знать об Асе.
Егор решил косить под клиента. Когда он приблизился к дому, кругом было пустовато. Проверился. Горизонт был чист. Хотя могли наблюдать из окон соседнего дома – даже фотографировать оттуда.
Старушка встретила радушно.
– Это опять вы? Она еще не вернулась.
– Где же она может быть?
Шевеля губами, англичанка внимательно смотрела на него.
– Аккуратно платила за квартиру. Это мне нравилось. Она хорошенькая, и у нее был успех. Клиенты любят тоненьких, смазливых девочек… Впрочем, какое мне до нее дело! Одинокой женщине, если она хочет иметь постояльцев, лучше знать свое место.
Егор открыл портмоне и дал старухе денег.
– Помогите ее разыскать. Она мне очень нужна…
– Хорошая красотка всегда нужна, – хрипло засмеялась старуха, но фунты стерлингов взяла.
Прищурившись, словно вспомнила, сказала:
– К ней приходил клиент, но ее не было дома. Но это было давно. В последнее время клиентами не занималась. Она влюбилась в какого-то иностранца, который ее обеспечивал…
– У нее была подруга?
– Подруга? Она домоседка… Хотя, постой, постой… У нее была знакомая девочка. Она даже оставила ей записку…
Старушка порылась в своих бумагах и достала крохотную записку на клочке.
Егор прочитал: «Позвони, милая, по телефону…»
Он поблагодарил старушку и вернул записку. Чувствуя расположение, Егор осмелел:
– Скажите, а никто другой не приходил…
– Да нет же.
Егор облегченно вздохнул. «Значит, ее домом не интересовались. Иначе старушка вела бы себя совсем по-другому. Но тогда… Что? Взяли на улице?»
Егор представил, как это могло быть. Подкатила машина. Ее позвали, потом хамски запихали в машину. Или подошли двое и, показав документ, попросили пройти с ними… Или… «Впрочем, все это банально, – подумал он. – Какая разница, как ее взяли»…
Когда старушка закрыла за ним дверь, Егор старался идти! Естественно, чтобы не вызвать какие-либо подозрения. Но на углу, у перехода, проверился, ничего подозрительного не усек и потому спокойно подошел к телефону. Послышался мягкий девичий голос. Егор сказал, что он старый друг Аси и что беспокоится, где она сейчас?
– Я сама не знаю, – послышался ответ.
– Но, может быть, предположительно…
Девушка глубоко вздохнула. Ее вздох был хорошо слышен в трубке.
– Я боюсь за нее. Очень боюсь, – сказала она. – Но это уже не телефонный разговор.
– Может, я способен помочь… Разрешите приехать к вам.
– А вы откуда?
– Я из Москвы. Даю слово, что настоящий друг.
В трубке возникла пауза.
– Ладно, приезжайте.
– Адрес?..
Егор запомнил адрес. Через несколько минут он уже сидел в такси и, поглядывая, как за стеклом мелькают кварталы небогатого района Брикстон, думал об Асе…
Глава 27
Аллен Оливер считал эти дни самыми счастливыми в Союзе, он постепенно, но твердо входил в русский бомонд. Его; привлекало все. И выставка в Манеже непонятного, но известного на весь мир Глазунова, когда очереди тянулись, огибая всю правую сторону старого Манежа, что напротив факультета журналистики МГУ. Когда столько разговоров и столько слухов! Что даже немногословная Лариса, которая была вместе с ним на открытии, восторженно воскликнула: «Он – глыба! Смотри, какие большие полотна».
Аллен искренне смеялся: у женщины совсем другое восприятие…
И открытие нового сезона в театре Станиславского – Немировича-Данченко, где «Евгений Онегин» поставлен по-новому отвратительно, не так, как в стареющем Большом…
И молодежная тусовка в Литературном институте…
Знакомства у Аллена росли как грибы после дождя. Он уже понимал, что ему нравится Москва с ее театральными тусовками в клубе ВТО на Пушкинской площади, где в угловом ресторане всегда было шумно и по-театральному раскованно, с ее Домом композиторов, где солидные композиторы вели себя, как сорванцы-мальчишки, и, забыв про фортепьяно и ноты, несли чушь в бесконечных политических разговорах…
Все жило, все чему-то радовались в этой безмятежной столице этого ещё недавно незнакомого ему государства. В Англии говорили, что Россия беспредельна не только своими просторами, но и национальностями, которых так много, что иностранцу трудно понять характер своеобразной, бескрайней страны.
Аллену Оливеру уже показалось, что он кое-что понял, кое в чем разобрался и даже элита, верха, которые всегда понять трудно, приоткрывали перед ним свои забрала…
Под стать ему оказалась Лариса. Она становилась все больше необходимой ему принадлежностью. С ней действительно было хорошо – и если она пропадала на день-два, ему становилось скучновато.
Нет, она совсем не мешала другим потребностям. Аллен оказался весьма разбитным мужиком, у которого игристо бурлила кровь, о чем даже Светская львица, в гостях у которой он бывал уже не раз, как-то сказала: «Англичане, говорят, суховатые и чопорные люди. Значит, Аллен – не типичный англичанин, а скорее обрусевший бомж из Подмосковья, куда их время от времени выселяют из столицы».