В смысле транспорта это был явно не их день. Сотрудник проката, равнодушно хрустевший кунжутно-медовым печеньем, на ломаном английском заявил, что единственная в их гараже маленькая «тойота» еще не вернулась из Олимпии.
– Но позвольте! – воскликнула Дария. – Я же бронировала ее на одиннадцать! И заплатила за две недели авансом, – добавила она сердито, показывая квитанцию из итальянского турагентства.
Тот лишь развел руками, продолжая двигать челюстями:
– Тот турист, что взял ее в прошлое воскресенье, звонил сообщить, что еще на пару дней задержится в Олимпии. Не проблема, он же платит.
– Не проблема? А нам теперь что делать?
– Возьмите другую. Огромный выбор к вашим услугам.
Во дворе действительно было вразнобой припарковано машин двадцать, сплошь внедорожники: широкие, вместительные, пассажиров на пять-шесть.
– Вон тот «лендровер», например, – предложил сладкоежка, бросив взгляд на листок, который Дария оставила на стойке, – будет вам стоить всего на двести долларов больше…
– Да не нужна нам такая громадина! – Дария явно теряла терпение.
Ада присела на чемодан. Ей хотелось поскорее выпить чего-нибудь прохладного, чтобы избавиться от кислого привкуса во рту. Но делать нечего: служащий четко дал понять, что готов предложить только то, что есть на стоянке, – берите или уходите.
– Что мне, в полицию звонить? – продолжала бушевать Дария. – Кстати, где тут телефон?
– Думаете, полиция сможет что-то сделать с машиной, которой у нас нет? – криво усмехнувшись, бросил служащий, на этот раз тщательно выбирая английские слова. Ада поняла, что еще немного – и она разревется.
Но в этот момент в ворота въехал чихающий «ситроен» Deux Chevaux, весь покрытый пылью и попахивающий горелой резиной. Он чихнул последний раз и остановился у офиса.
– Вот эту! – радостно закричала Дария, протянув к нему руки. Водительская дверь распахнулась, и из нее выбрался загорелый мускулистый молодой человек в засаленном рабочем комбинезоне на голое тело (хотя, возможно, трусы на нем все-таки были).
– Ты что, рехнулась? – нахмурилась Ада, но тут же расхохоталась: потрепанная машинка была клубнично-розовой, как туника Дарии, – «художественная натура» подруги уже не в первый раз подталкивала ее к абсурдным выводам или решениям.
Засмеялись даже любитель сладкого с молодым механиком, похожим на античную статую.
– Подождите пару часов, я хоть приведу ее в порядок, – сказал механик по-английски.
– У нее же передачи на руле переключаются! Ты вести-то сможешь? – забеспокоилась Ада.
– Это не так сложно. Слушай, если мы ее упустим, в Микены и к полуночи не доберемся.
– Видите, решение всегда найдется, – сказал клерк, предложив наконец клиенткам своего кунжутного печенья. – Нам с вами, итальянцами, легко друг друга понять: una faccia, una razza[64].
3
Но добраться в Микены до темноты им все-таки не удалось. У Дарии ушло немало времени, чтобы разобраться с переключением передач в таратайке на две лошадиные силы. Та дергалась, чихала, а Дария продолжала, ругаясь и хохоча, заливать мотор. Через полчаса такой езды Ада предложила сменить ее за рулем: «Иначе меня снова стошнит».
Других машин на шоссе, к счастью, почти не было. Добравшись до Коринфа, Дария настояла на короткой остановке: ей хотелось сделать пару снимков во дворе Археологического музея, где, как она помнила по прошлой поездке, на фоне зеленых олеандров и кипарисов стояло несколько белых статуй, а крохотный ручеек, порожденный бившим здесь же ключом, тонкой струйкой стекал по бледно-розовому глиняному ложу. Подруги были здесь не в первый раз: в 1975-м, прочтя «Я не боюсь летать», они, несмотря на сильную жару, поднялись на Акрокоринф, чтобы посетить храм Афродиты и совместно поразмыслить о живших там в классическую эпоху храмовых проститутках, иеродулах, за несколько драхм (которые они затем отдавали жрецу) совокуплявшихся с любым желающим. «Вот уж где настоящий секс нараспашку!» – воскликнула Дария, цитируя Эрику Йонг. Даже годы спустя непредсказуемая и скандальная американская писательница оставалась ее учительницей и образцом для подражания по части эротических приключений.
Ада же, как истинная античница, цитировала Горация и Страбона: «Не каждому дано побывать в Коринфе!» Вне всяких сомнений, это была земля наслаждения и удовольствия. И с этой точки зрения поездка тоже оказалась необычайно приятной.
Теперь очарование Коринфа поблекло, и Аде хотелось поскорее продолжить путешествие. Пока Дария искала ракурс поинтереснее, она уселась прямо на землю у источника и умылась прохладной чистой водой, потом, не удержавшись, сделала большой глоток («Будем надеяться, она питьевая!»), утерла лицо платком, огляделась и вдруг заметила, что в ложбинке между шеей и плечом статуи юноши, стоявшей чуть выше других, свили себе гнездо две ласточки. Почему-то выбор этого места, пусть и куда менее безопасного, чем под карнизом, показался Аде особенно трогательным: юноша словно бы ласково прижимал гнездо щекой. Ее глаза вдруг наполнились слезами – может, просто от усталости. Стараясь быть поблизости, когда проклюнутся птенцы, обе птички летали туда-сюда, заглушая своим чириканьем болтовню туристов.
Наконец Дария решила, что успела достаточно: она отсняла почти всю кассету на тридцать шесть кадров и осталась довольна. Как всегда, найдя нужный ракурс, она сперва щелкала «поляроидом» и ждала, пока на фотобумаге проявится изображение. Затем, при необходимости, меняла ракурс, фокусировалась, подстраивала диафрагму объектива Rollei и только тогда делала второй снимок, уже на пленке, стараясь по возможности подчеркнуть тени – пригодится для создания глубины в trompe-l’œil. Иллюзия перспективы в ее пейзажах всегда была идеальной: казалось, что на месте стены в гостиной или пола в коридоре и вправду возникают цветущий луг или белые паруса в открытом море под розовым закатным небом.
– Обман зрения, – говорила Ада.
– Оптическая иллюзия, – поправляла ее Дария. – А ведь именно благодаря иллюзиям жизнь становится прекрасней.
Прежде чем ехать дальше, она решила сделать «поляроидом» еще один кадр: подругу, присевшую на капот машины.
– У меня волосы спутались, – попыталась отмахнуться Ада.
– Ты чудесно выглядишь, совершенно естественно, просто немного устала после самолета. Идеально подходит для первой страницы дневника этой поездки. А теперь ты меня щелкни, только, пожалуйста, не отрежь голову или ноги.
Фотографом Ада была невеликим и знала это. Увидев снятую ею карточку, смазанную и нечеткую, Дария поморщилась:
– Ладно, поехали. Можешь сесть за руль, если хочешь.
4
Солнце клонилось к закату, жара постепенно спадала. Проехав бог знает сколько еще километров, девушки вынуждены были остановиться: дорогу медленно переползала большая черепаха, похожая на мяч для регби, за ней в пыли тянулся извилистый след. Дария тут же распахнула дверцу, чтобы взять ее на руки.
– Пускай себе ползет, – воскликнула Ада, схватив подругу за запястье.
– Посмотри только, какая красавица! Давай заберем ее в Италию.
– Самолетом? Думаешь, с черепахами пускают на борт? И потом, тебе мало было прошлого раза?
Несколько лет назад Дария везла в своем «жуке» на пароме в Бриндизи трех черепах, которых поймала на поросших низким кустарником склонах Аркадии. За время плавания бедные животные от страха или, может, из-за морской болезни опорожнили свои кишечники прямо на пассажирский коврик. Это невероятное количество белесых экскрементов Дарии так и не удалось отчистить, и коврик пришлось выбросить.
– И ты ведь потом даже не оставила их у себя, передарила матери.
– Это потому, что у нее есть сад, а у меня, как ты знаешь, только балкон.
– Так зачем тебе тогда эта бедолага? Пускай ползет, говорю же.
– Ладно, но знай, что ты со своим трепетным отношением к природе бываешь иногда просто невыносима.
Черепаха тем временем доползла до миртового куста на обочине, и Ада, не желая поддаваться на провокацию и вступать в дискуссии, завела мотор. Далекие поля, днем щеголявшие в серо-зеленых мундирах, с наступлением сумерек окрасились в лиловый. Там и сям попадались ярко-розовые и нежно-голубые полосы – усыпанные цветами олеандры на берегах небольших речушек. В ясном небе потихоньку начали загораться звезды.
Когда они приехали в Микены, совсем стемнело. К счастью, с ночлегом уже все устроилось: из Афин Дария позвонила пожилой англичанке, жившей возле зоны раскопок, и забронировала комнату. Они уже не раз останавливались здесь и частенько вспоминали забавный случай с парой молодоженов из Италии, которые пригласили их в свою комнату и шепотом поинтересовались, откуда в Греции взялись обезьяны.
– В Греции?! Насколько я знаю, здесь их нет, – нахмурилась Ада. – По крайней мере, не в дикой природе… Вот в Африке или в Индии…
– Может, их сюда завезли – ну, знаете, как в Гибралтар? – настаивали молодожены.
– Ерунда! Как это вам только в голову взбрело? – воскликнула Дария.
– Так нам сказала синьора хозяйка.
– Миссис Чепмен? Вы уверены?
– Абсолютно! Она сказала, что места здесь тихие, спокойные, можно прекрасно выспаться, только брачные крики обезьян иногда мешают.
– Брачные крики обезьян? Это она так сказала?!
– Да, и очень извинялась. Говорит, такое случается.
– Думаю, она пошутила.
Но им не удалось переубедить итальянскую пару, и, выйдя из комнаты, Ада и Дария, терзаемые сомнениями, тоже начали строить догадки, смеясь над перлами собственной изобретательности.
– Ну а правда, почему бы им здесь не жить? Может, их еще в древности привезли из Африки…
– Или, например, в XIX веке. Помнишь Крит, ту пальмовую рощу у моря? Говорят, там проходили наполеоновские солдаты, возвращаясь из Египетской кампании. Гид рассказывал: не похоже, что те пальмы посадили специально. Должно быть, они набрали с собой фиников, а в этом месте устроили привал…