Спустя много времени после развода Наполеон, познавший горечь поражений и изгнания, на острове Святой Елены все еще признавал: «Я был в нее страстно влюблен, и наши друзья все поняли задолго до того, как я осмелился сказать о сем хотя бы слово». Его любовь к Жозефине, утратившей, по словам современников, «весь ее цвет», шокировала многих. Наполеону было двадцать шесть, а ей — тридцать два, хотя она тщательно подделала свидетельство о браке, убавив себе четыре года, тогда как Наполеон галантно добавил два к своему возрасту.
Наполеон, полный оптимизма и юношеской любви, писал Жозефине: «Вам не следует вдохновлять меня на безмерную любовь, ежели Вы сами не питаете ко мне подобного чувства». Она не питала подобного чувства. Наполеон обманывал себя. Жозефина просто забавлялась со своим «забавным маленьким корсиканцем» — как она его называла.
Но Баррасу хотелось сбыть с рук транжирку Жозефину, а Жозефина нуждалась в новом содержателе, так что молодость и наивность Наполеона устраивали их обоих. Впоследствии Наполеон признал, что жениться на Жозефине ему присоветовал Баррас. Он ясно дал понять, что от этого поправится общественное и финансовое положение Наполеона. Еще Баррас внушил молодому генералу, что Жозефина богата. На самом же деле все ее приданое состояло из кипы неоплаченных счетов. Но она происходила из родовитого семейства, а Наполеон был неисправимым снобом.
Предложение руки и сердца застигло Жозефину врасплох. Она рассчитывала побыть некоторое время любовницей Наполеона, но уж никак не женой. Подруге она призналась, что не любит его, что испытывает лишь «безразличие, холод». Устрашась корсиканского пыла, Жозефина была склонна искать в матримониальных притязаниях Бонапарта некие скрытые мотивы, и он, узнав об этом, был глубоко уязвлен. «Да как вы могли подумать, что моя любовь отдана не Вам такой, какая Вы есть? Кому же тогда? Чему? Вы меня ошеломили, но пуще я дивлюсь самому себе, ведь я нынче утром снова у Ваших ног, и нет во мне силы и желания этому противиться! О, бремя тяжести и унижения! О, моя несравненная Жозефина, в чем природа Вашей удивительной власти надо мною? Почему одна лишь мысль о Вас способна отравить мне жизнь и разорвать мое сердце, и почему в то же время другое чувство по-прежнему сильнее меня, и другое, менее мрачное расположение духа вновь заставляет меня ползать у Ваших ног?»
В конце концов сила его страсти одержала победу. «Не знаю, в чем тут причина, — говорила Жозефина подруге, — но подчас его абсурдная самоуверенность просто поражает меня, и начинает казаться, будто для этого человека нет ничего невозможного, он в силах исполнить все, что ни взбредет ему в голову. И кто возьмется сказать, на что способно его воображение?»
На острове Святой Елены Наполеон более объективно поведал о причинах, толкнувших его на брак с Жозефиной: «Я действительно любил Жозефину, но не питал к ней уважения… Положа руку на сердце, женился я только потому, что рассчитывал на большое приданое. Она говорила, что состоятельна, но это была неправда». Женитьбе противилась родня Наполеона. Она не одобряла фривольного образа жизни и эпатажных нарядов красавицы. Детей Жозефины тоже не устраивал этот брак. «Мама не любит нас так, как его», — говорила Гортензия своему брату. Впоследствии им объяснили, что Евгению, мечтающему носить мундир, никак не будет помехой отчим с генеральскими эполетами. Но Гортензия так до конца и не примирилась с выбором матери. Позже, когда спутница жизни Наполеона вместе со всей Францией будет прославлять его победы, Гортензия скажет: «Мадам, я отдаю должное всем его завоеваниям, кроме одного. Я никогда не прощу, что он завоевал мою мать».
Когда жених и невеста отправились подписывать брачный контракт, агент по купле-продаже собственности посоветовал Жозефине не связывать свою судьбу с нищим молодым солдатом, который может погибнуть в бою, не оставив ей ничего, кроме «своего плаща и сабли». И все-таки она решилась. Баррас ее уступил. Наполеон опоздал к свадебной церемонии на два часа, и мэр, не дождавшись его, отправился восвояси. В десять часов утра 9 марта 1796 года Наполеона и Жозефину связал узами брака мелкий чиновник, не уполномоченный проводить даже двухминутные церемонии. Баррас сдержал обещание, и женитьба помогла Наполеону продвинуться вверх по служебной лестнице. За неделю до свадьбы Баррас назначил его командующим итальянской армией.
После бракосочетания Наполеон вселился в новый дом Жозефины по улице Шантерин, 6. Особняк стоял на отшибе, его окружал парк. Стены и потолки будуара Жозефины облицевали зеркалами, и золотым лебедям, скользившим по морю розовых роз на потолке ее спальни, пришлось исчезнуть. В честь Наполеона Жозефина велела сменить украшения в будуаре, чтобы уподобить его армейскому шатру.
В первую брачную ночь мопс Фортун возомнил, что его хозяйка нуждается в защите, и цапнул Наполеона за ногу. Для Бонапарта, измученного ненасытностью жены, это послужило последней каплей. Как только были улажены все необходимые дела, он, не поддаваясь более плотским соблазнам, ретировался к своим учебникам стратегии и тактики. Через тридцать шесть часов после свадьбы он решительно прекратил медовый месяц и отправился в Италию командовать войсками. Ну как не соотнести с этим случаем ставшее крылатым выражение: «Жозефина, только не сегодня!»
Пока Наполеон геройствовал на войне, неутомимая Жозефина развлекалась с десятками щедрых любовников. В их числе оказался и очаровательный молодой кавалерист, лейтенант Ипполит Шарль. Он был высок, напорист, красив и моментально вскружил Жозефине голову. Однако Наполеон соскучился по своей ненаглядной Жозефине и вызвал ее в Милан. «Приезжайте ко мне как можно быстрее, — писал он. — И тогда перед смертью мы по крайней мере сможем сказать, что были счастливы несколько дней». Он ее уверял, что на свете «не было женщины, которую бы любили так преданно, с такими страстью и нежностью. Ни одна женщина на свете не владела так безраздельно чужим сердцем».
Но Жозефина была занята с лейтенантом Шарлем и не ответила. Когда Наполеон, в который раз вернувшись вечером домой, узнал, что она не приехала, он написал: «Печаль сокрушила мою душу». Наполеон умолял написать ему и утверждал: «Я Вас люблю, и моя любовь шире всяких воображаемых границ, и каждая минута моей жизни отдана Вам, и ни одного часа не проходит без мысли о Вас, и ни разу я не помышлял о другой женщине».
В конце концов Жозефина приехала, но жизнь в Италии ей быстро наскучила. В то время Наполеон был занят осадой Мантуи, и Жозефина в письме домой жаловалась, что ей недостает любовников.
Наполеону, целовавшему, ласкавшему, возбуждавшему «прекрасное тело» даже в набитом людьми помещении, нелегко было сосредоточиться на войне. Наполеон вовсе не считал зазорным заниматься любовью при посторонних. Французский дипломат Мио де Мелито описал поездку в карете вокруг озера Магиоре. По его словам, они с генералом Бертье сгорали от стыда, пока на противоположном сиденье Наполеон «позволял себе супружеские вольности» с Жозефиной. Приезд благоверной сделал его самым счастливым человеком на свете. «Несколько дней назад мне казалось, что я Вас люблю, — писал Наполеон позже, — но с тех пор, как я снова встретил Вас, я полюбил в тысячу крат сильнее. И с каждым днем я люблю Вас все больше и больше. Шлю тысячи поцелуев, и даже один — Фортуну, хоть он и подлая бестия». Но едва ли Жозефине это могло послужить утешением. «Муж меня не просто любит, — писала она. — Он меня боготворит. Кажется, он сходит с ума».
Выступая во главе своей армии, он отправил Жозефине письмо с мольбой приехать в Брешиа, где «Вас дожидается нежнейший из любящих». Она приехала безотлагательно, но лишь потому, что ее любовник Шарль был переведен под командование Наполеона.
Когда дела у французов в Италии стали складываться неважно, возвратившаяся в Милан Жозефина боялась за жизнь и мужа, и любовника. Французы еще дешево отделались, ведь Наполеон, вместо того, чтобы целиком отдавать себя битвам, тратил время на длинные страстные письма, — иногда он их сочинял по два в день. В ту пору он не в силах был думать ни о чем, кроме любви. «Целую Ваше сердечко, второй поцелуй — чуть ниже, третий — еще ниже, четвертый — намного ниже!» В другом письме он выразился так: «Целую ваши груди, и ниже, гораздо ниже».
Трудно громить врагов Французской республики, когда в мыслях один оральный секс.
Да, письма Наполеона к Жозефине были полны страсти, но она отвечала редко. И при этом обращалась к нему чаще на «vous», нежели на фамильярное «tu». Зато в переписке с лейтенантом Шарлем она демонстрировала пыл, вполне сравнимый с пылом Наполеона.
Жозефина охотно предавала огласке сокровенные мысли своего мужа. Одна из ее подруг, увидевших его эпистолы, поведала: «Это были необыкновенные письма. Почерк почти неразборчив, орфография нетверда, стиль причудлив и сумбурен, однако они были выдержаны в таком страстном тоне, в них так бурлили чувства, вибрировала экспрессия и сквозила поэтичность, и веяло от них такой уникальной любовью, что ни одна женщина в мире не устояла бы перед соблазном быть источником их вдохновения. Кроме того, какая женщина отказалась бы стать движущей силой триумфального марша целой армии?»
В конце концов под Риволи Наполеон остановил продвижение врага, и горячая любовь к Жозефине, похоже, его пришпорила. «Каждый мой шаг ведет к единственной цели: воссоединению с Вами, — писал Наполеон. — Я иду навстречу смерти, лишь бы снова увидеть Вас». Спустя двое суток после битвы он с облегчением написал ей:
«Я ложусь в постель, а сердце мое заполнено Вашим обожаемым образом. Сгорая от нетерпения, жду возможности доказать Вам свою горячую любовь. О, с каким счастьем я бы помог Вам раздеться, и увидел бы маленькие крепкие белые груди, и обожаемый лик, и кудри, стянутые a la creol[8] шарфом!
Никогда не забуду короткие визиты в тот черный лесок. Вы ведь понимаете, что я имею в виду? Целую его тысячи раз и жду, не дождусь мгновения, когда я снова там побываю. Жить с Жозефиной — это жить на Елисейских полях.