– Почему ты поверил ему настолько, что решил убедиться сам? – спросил Финн.
– Ну, капитан Прист указал мне, что я не могу позволить себе рискнуть посчитать, что он лжет, – сказал Кобра. – Кроме того, я уже давно этим занимаюсь. Спустя несколько лет наступает момент, когда ты уже никому не веришь. Если ты не принимаешь вещи как должное, то дольше живешь.
– Никогда не думал, что наступит день, когда я буду благодарен шпионской паранойе, – сказал Финн.
– Приму это как комплимент, хотя уверен, что ты не нарочно, – сказал Кобра с невеселой улыбкой на сжатых губах. – А теперь я действительно думаю, что мы должны что-то сделать с теми тремя.
– По крайней мере, численное преимущество на нашей стороне, – сказал Финн. – Четверо против трех.
– Вообще-то шестеро, – сказал Кобра. – У меня уже есть двое в таверне. Они должны занять позицию в комнате напротив того окна на втором этаже. Если в этой комнате кто-то окажется, боюсь, им придется пережить временные неудобства.
Не успел он закончить, как из таверны выбежал агент и подошел к ним.
– Все готово, – сказал он. – Это была одна из комнат для шлюх. Ягуар застал там проститутку, сейчас она без сознания. Пережал ей нерв. Когда она проснется, то даже не узнает, что случилось.
– Хорошая работа. Как все выглядит там наверху?
– Нам повезло. Там есть окно прямо напротив. Оно закрыто ставнями, но это не составит проблем. Мы сможем перескочить и вломиться.
– Звучит как-то совсем просто, – сказал Финн.
– Ничто и никогда не бывает совсем просто, – сказал Кобра. – К счастью, они ничего не ждут. Они будут думать, что мы все на расстоянии многих миль отсюда.
– Все равно это будет довольно рискованно, – сказал Финн. – Помните, у них все еще есть по крайней мере одна хроноплата. К слову, а где ваша?
– Осталась на конспиративной квартире, – сказал Кобра. – Там есть наш человек. С этим нам тоже повезло. Мангуст не взял плату с собой. Должно быть, он рассчитывал вернуться. Похоже, им понадобилось что-то перетереть в последний момент. Меня в дрожь бросает, когда я думаю о том, как бы мы все поочередно телепортировались обратно после того, как закончили бы прикрывать мушкетеров. Он смог бы элементарно убрать всех нас.
Кобра глубоко вздохнул.
– Я сам прошел по лезвию. Как только наблюдатель сообщил, что один из коммандос – не тот, за кого себя выдает, я перенесся в Париж, чтобы переговорить с Мангустом. Должно быть, он незадолго до этого ушел. Если бы он все еще был там, когда я появился, если бы я рассказал ему… – он не закончил фразу.
– Мы все прошли по лезвию, – сказал Финн. – Я думаю, что вломиться к ним может быть не очень хорошей идеей. Почему бы просто не взять их, когда они выйдут?
Кобра покачал головой.
– Это может сработать, но я не хочу рисковать. Кто-то из них может воспользоваться платой, чтобы занять позицию для осуществления того, что они задумали, что бы это ни было. Думаешь, это убийство?
– Я думаю, что это убийство.
– Дай мне эту рацию, – сказал Кобра.
Он забрал его у него и передал агенту, только что подошедшему из таверны Моро.
– Возьми и отдай Ягуару. У меня тоже есть такая. – Он вытащил из кармана маленькую коробочку. – Скажи ему, чтобы он ее надел, но держал рот на замке, на всякий случай. Мало ли что. Пусть даже глубоко не дышит. И пусть будет готов запрыгнуть в окно. Мы заходим через дверь. Мы выжжем замок и подберемся к ним как можно ближе. Когда я скажу «сейчас», мы атакуем с обеих сторон. Ты останешься в той комнате и прикроешь Ягуара, пока он проникает в окно. Дилейни, оставайся здесь, на случай, если мы кого-то упустим. Прикрывай улицу.
– Я бы предпочел пойти с тобой, – сказал Финн.
– Я знаю, – сказал Кобра. – Но есть шанс, что пока мы будем вламываться, кто-то сгорит. Это наш человек стал плохим. Я думаю, мы у тебя в долгу.
– Что ты собираешься делать с Мангустом?
– Если смогу, то постараюсь взять его живым, – сказал Кобра. – Но я не буду слишком стараться.
13
Ни Лукас, ни Андре даже не пытались поспать. Ситуация была крайне нестабильной. В четыре утра кто-то тихо постучал в дверь.
На этот раз никакого предупреждения по рации о посетителях не было. Они достали рапиры и медленно подошли к двери, готовые ко всему. Лукас спросил на французском, кто там, придав голосу сонное звучание. Ответ был едва ли громче шепота, но они узнали Атоса. Лукас открыл дверь.
– Хорошо, я вижу, вы оба еще одеты, – тихо сказал мушкетер. – Я тоже не мог заснуть в этой зловонной дыре. Планше видел незнакомых людей. Нам лучше убраться отсюда и отправиться в путь. А вот и Д'Артаньян и Планше. А теперь тихо на выход. Планше, ты сказал Гримо оседлать лошадей?
– Да, месье Атос. Я сказал ему передвигаться скрытно, как вы и говорили.
– Превосходно, – сказал Атос. – Мне не по душе убегать подобно ночному вору, но это было бы благоразумно. Мне не понравилось поведение нашего хозяина. Он был слишком дружелюбным для человека, которого подняли посреди ночи.
Двигаясь на цыпочках, они прокрались вниз по лестнице, вышли наружу и направились к конюшне. Там их ждали оседланные лошади, но не было никаких признаков Гримо. Атос осмотрелся по сторонам, выглядывая своего слугу.
– Гримо! – тихо позвал он.
Ответа не было.
– Гримо, неповоротливый ты увалень, где тебя черти носят?
В ответ из кучи соломы, из которой торчал ботинок, донесся стон. Атос бросился к соломенной куче и, потянув за ногу, вытащил Гримо, который, похоже, получил удар по голове. Он находился в полубессознательном состоянии, из ссадины на голове сильно шла кровь. В этот мгновение их атаковали.
Несколько мужчин, переодетых крестьянами, но вооруженных отличными рапирами, бросились к ним со всех углов конюшни. Один появился из стойла за спиной Д’Артаньяна и попытался нанести ему удар кинжалом. Обладающий превосходной реакцией гасконец нырнул в сторону и, схватив нападающего за руку, перетащил его через перегородку и бросил на землю. Он выкрутил кинжал из руки потенциального убийцы и ударил его собственным оружием, вогнав клинок в грудь мужчины. Он уклонился от выпада другого и уложил его прямым в челюсть, затем взлетел в седло и вытащил рапиру.
Лукас и Андре обнажили свои мечи и кинжалы и схватились с атакующими. Лукас отвел меч противника в сторону и нанес ему удар ногой в пах. Он быстро полоснул кинжалом по лицу мужчины, а затем повернулся, чтобы встретиться со своим следующим оппонентом. В этот момент Д'Артаньян поставил свою лошадь между Лукасом и парой фехтовальщиков, обеспечив ему возможность забраться в седло. Конюшня наполнилась звуками звенящей стали.
Андре парировала один укол кинжалом и скрестила свою шпагу с другим клинком. Она выполнила быстрый батман с переводом и сразу же вонзила кончик рапиры в глаз соперника. Второй фехтовальщик снова сделал выпад, и она выгнула тело, почувствовав, как лезвие проткнуло ее плащ и прошло в опасной близости к ребрам. Андре двинулась навстречу удару, захватив клинок мужчины и вогнав свой кинжал ему глубоко в живот. Тот упал, ухватившись за нее, выведя ее из равновесия и увлекши за собой. Она высвободилась и начала вставать, поворачиваясь, и увидела другого приближающегося мужчину. Д'Артаньян сбил его лошадью, и она сделала четыре шага разбега и запрыгнула на круп своего коня и в седло.
Атос вытащил пистолеты и выстрелил в ближайших «крестьян», уложив двух нападавших. У него едва хватило времени бросить пистолеты и вытащить меч, прежде чем он оказался в окружении трех противников. Он увернулся от брошенного кинжала, который вонзился в столб позади него. Однако, уклоняясь, он дал соперникам себя окружить и, прижавшись спиной к столбу, отбивался от трех рапир, шнырявших вокруг него. Он парировал выпад, пнул мужчину в пах, парируя еще один, и почувствовал, как третий клинок оцарапал ему руку. Он быстро нанес ответный удар и убил одного, но тот был немедленно заменен другим. Андре уже пробилась на лошади во двор снаружи, а Лукас и Д’Артаньян, оба на лошадях, сдерживали напор атакующих у ворот.
– Я в ловушке! – закричал Атос. – Скачи, Д’Артаньян! Гони! Гони!
Д'Артаньян задержался лишь для того, чтобы метнуть кинжал в одного из нападавших и увидеть, как тот вошел между его лопаток.
– Один за всех… – крикнул Д'Артаньян.
– Убирайся к дьяволу отсюда! – рявкнул Атос.
Они пришпорили лошадей и галопом поскакали за Андре, теперь их осталось четверо. Планше оказался единственным, кто успел прыгнуть в седло и выскочить из ворот конюшни, прежде чем нападавшие их закрыли. Испуганный, он ждал их дальше по дороге.
– Трус! – закричал ему Д’Артаньян, наклонившись в седле и хлеща его шляпой. – Ты должен был остаться и сражаться!
– Чем, хозяин? – Планше весь сжался, пытаясь уворачиваться от ударов. – У меня и меча-то нет!
Они помчались на бешеной скорости к Сент-Омеру, за которым лежал Кале.
– Ястреб один, где тебя черти носят? – сказал со злобой Лукас.
Ответа не было.
– Ястреб один!
Тишина.
– Будь ты проклят, Ястреб один… – внезапно Лукасу понял, почему Ястреб один не отвечает. Его там просто не было. Кобра сказал, что снимет несколько человек с операции, чтобы проверить его обвинения против Мангуста. Выбирая, он был хладнокровен и эффективен. Если сказанное Лукасом было правдой, то хранители нанесут удар в Париже, и личный состав понадобится там. Если Лукас солгал, то он лишился своего самого эффективного оружия и, как предатель, не нуждался бы в разведывательных донесениях. Второй наблюдатель вполне мог находиться в небе, и, скорее всего, он там и был. Кобра сказал, что с них будут не спускать глаз на каждом дюйме пути. Но рация Ястреба два была настроена на другую частоту, и, в любом случае, пока правда не станет известна, он не выйдет на связь с Лукасом. По сути, они были предоставлены сами себе.
До сих пор все происходило по первоначальному сценарию. История зафиксировала, что Д'Артаньян и все три мушкетера выжили, но Андре и Лукас были внешними факторами. Это давало судьбе достаточно большой простор для маневра.