– Только двое.
– Но почему же требуется такая большая сумма? – с невинным видом спросил он.
– Вижу, вы и впрямь человек неглупый, – объявил ван дер Мерв. – Видите ли, они знают, насколько богаты участки, но не имеют денег на их разработку. Тут и нужна наша помощь. Мы даем сто тысяч фунтов и оставляем им двадцать процентов прибыли.
Он вставил это сообщение как бы между делом, почти скороговоркой. Джейми был уверен, что старатели останутся без денег и алмазов – все уйдет в карман ван дер Мерва.
– Нужно действовать быстро, – предупредил голландец, – как только новость распространится…
– Так давайте не терять времени, – встревожился Джейми.
– Не волнуйтесь, – улыбнулся ван дер Мерв, – я сейчас же составлю контракт.
«И, без сомнения, опять на африкаанс», – подумал Джейми.
– Есть и другие, довольно интересные проекты, Йан. Опасаясь оттолкнуть нового партнера, ван дер Мерв не осмеливался возражать, когда Джейми просил Маргарет поехать с ним на прогулку. Девушка с каждым днем все больше влюблялась в Джейми, засыпая и просыпаясь с его именем на устах. Джейми пробудил дремавшую чувственность, о которой она даже не подозревала, и теперь только внезапно обнаружила, для чего создано ее тело, а все вещи, которых была приучена стыдиться или бояться, стали волшебными дарами, приносимыми возлюбленному. С каждой минутой она открывала новые чудеса в неведомой стране, именуемой «Любовь», где так много скрытых долин страсти, ручьев и источников жгучих ласк, полных меда и обожания. Маргарет пила и не могла насытиться.
Среди полей и лугов так легко можно было найти уединенное местечко и любить друг друга, и каждое свидание доставляло Маргарет такое же счастье, как тогда, впервые, под тенистым баобабом.
Только вина перед отцом терзала ее. Соломон ван дер Мерв был старейшиной голландской реформистской церкви, и Маргарет знала: если отец убедится, что дочь согрешила, – ей не будет прощения. Даже в этом неотесанном обществе, на краю земли, где они жили и где мужчины довольствовались жалкими купленными ласками, никто не понял бы подобного поведения. В мире существовало два вида женщин – порядочные и шлюхи, а приличная девушка не позволила бы до замужества прикоснуться к себе. Значит, ее ославили бы и посчитали развратницей. Какая несправедливость! Ведь это так прекрасно – отдавать и принимать любовь, здесь не может быть греха!
Но все возрастающее беспокойство, сознание того, что она совершает что-то недозволенное, заставило Маргарет наконец заговорить о свадьбе. Они ехали вдоль берега реки Ваал, и Маргарет решилась:
– Йан, ты знаешь, как я…
Слова застревали в горле, язык отказывался повиноваться.
– Ты… Я…, и ты… Как ты относишься к женитьбе? – в отчаянии выпалила она.
– Прекрасно, Маргарет. Прекрасно отношусь, – засмеялся он Маргарет тоже рассмеялась. Этот момент был самым счастливым в ее жизни.
В воскресенье утром Соломон ван дер Мерв пригласил Джейми сопровождать его и Маргарет в церковь. Голландская Реформистская Кирка оказалась большим внушительным зданием псевдоготического стиля, с кафедрой проповедника в одном конце зала и огромным органом – в другом.
Завидев в дверях ван дер Мерва, прихожане почтительно приветствовали его.
– Я помогал строить эту церковь, – гордо объявил он Джейми, – и исправляю здесь должность дьякона.
Проповедник стращал свою паству адским огнем и вечными муками, а ван дер Мера зачарованно внимал каждому слову, непрерывно кивая.
Джейми покачал головой.
«Как странно, – подумал он, – что по воскресеньям этот человек обращается к Богу, а в остальное время принадлежит дьяволу».
Вечером Джейми отправился в салун. Смит, как обычно, обслуживал посетителей у стойки бара и при виде Джейми расплылся в улыбке:
– Добрый вечер, мистер Трэйвис. Что будете пить? Как обычно?
– Не сегодня, Смит. Мне нужно с вами поговорить. Без свидетелей.
– Конечно, сэр, – кивнул тот, нюхом почувствовав возможность заработать, и обернулся к помощнику.
– Побудь вместо меня.
Они прошли в заднюю крохотную, чуть побольше чулана, комнатку, где по крайней мере их никто не мог подслушать. Там едва помещался только круглый стол с четырьмя стульями. Смит зажег стоявшую на столе лампу.
– Сядьте, – велел Джейми.
– Да, сэр? Чем могу помочь?
– Это я пришел вам помочь, Смит!
– Неужели, сэр? – просиял бармен.
Джейми, кивнув, достал длинную тонкую сигару и закурил.
– Я решил оставить тебя в живых.
В глазах Смита мелькнуло выражение недоумения.
– Я…, не понимаю, мистер Трэйвис.
– Не Трэйвис. Меня зовут Мак-Грегор. Джейми Мак-Грегор. Помнишь? Год назад ты отдал меня в руки убийцы, послал на верную смерть в амбар. Продал ван дер Мерву.
Смит нахмурился, видимо, что-то припоминая:
– Не знаю, о чем вы…
Но Джейми перебил, как хлыстом ударил:
– Заткнись и слушай!
Он словно видел, как щелкают шестеренки в мозгу Смита. Пытается отождествить лицо сидящего перед ним седоволосого человека с открытой доверчивой физиономией восемнадцатилетнего юноши, каким был Джейми всего год назад.
– Я все еще жив и богат – достаточно богат, чтобы нанять людей и сжечь эту дыру и тебя вместе с ней. Я верно говорю, Смит?
Бармен попытался было уверить в своей невиновности, но, взглянув в глаза Джейми Мак-Грегора, почуял опасность и осторожно пробормотал:
– Да…, сэр.
– Ван дер Мера платит тебе за то, что посылаешь к нему старателей и помогаешь их грабить. Неплохая сделка. Сколько от него получаешь?
Смит молчал, раздираемый двумя противоборствующими силами, и не знал, куда деваться.
– Сколько?
– Два процента, – нерешительно пробормотал он.
– Я дам пять. С этого дня, если кто-то к тебе обратится, посылай ко мне. Я помогу ему, разница только в том, что старатели будут получать свою долю, а ты свою. Справедливую долю. Неужели и в самом деле думаешь, что ван дер Мерв дает тебе два процента от прибылей? Значит, ты совсем дурак.
– Да, мистер Трэй…, мистер Мак-Грегор, – кивнул Смит. – Понимаю.
Джейми поднялся:
– Не совсем.
И, перегнувшись через стол, добавил:
– Решаешь, стоит ли пойти к ван дер Мерву и рассказать о нашем разговоре, чтобы содрать деньги и с того и с другого? Да только тут ты ошибся, Смит.
Голос его понизился до шепота:
– Если сделаешь это, считай себя мертвецом.
Глава 7
Одеваясь, Джейми услыхал робкий стук в дверь. Он прислушался. Стук повторился. Джейми открыл замок. На пороге стояла Маргарет.
– Заходи, Мэгги, – пригласил он. – Что-то случилось? Девушка никогда раньше не заходила к нему в номер. Она нерешительно переступила порог и остановилась, не зная, как начать разговор. Всю ночь Маргарет лежала без сна, придумывая, что ему сказать, боясь, что любимый, услыхав все, откажется от нее. Наконец, поглядев ему в глаза, Маргарет решилась.
– Йан, у меня будет ребенок.
Джейми на мгновение застыл, и Маргарет в ужасе подумала, что теперь всему конец, но неожиданно лицо его осветилось такой невыразимой радостью, что все сомнения мгновенно исчезли. Он схватил ее за руки:
– Это чудесно, Маргарет! Чудесно! Ты уже сказала отцу? Маргарет в тревоге отпрянула:
– О, нет! Он… Ты не знаешь отца. Он…, никогда не поймет. Джейми торопливо натянул рубашку:
– Пойдем, скажем ему вместе.
– Ты уверен, что все будет в порядке, Йан?
– В жизни не был так уверен, как сейчас! Соломон ван дер Мера отпускал посетителю сушеное мясо, когда в лавку вошли Джейми и Маргарет.
– А, Йан! – приветствовал он Джейми. – Сейчас освобожусь.
Поторопившись отпустить старателя, подошел к Джейми.
– Прекрасный день сегодня, не так ли?
– Лучше не бывает! – весело откликнулся тот. – У вашей дочери будет ребенок.
Внезапное молчание повисло в воздухе.
– Я…, я не понимаю, – заикаясь пробормотал голландец.
– Все очень просто. Она забеременела от меня. С лица ван дер Мерва схлынула краска. Не в силах опомниться, он переводил взгляд с Джейми на Маргарет.
– Это…, вы пошутили? Не может быть…
Все смешалось у него в мозгу от ужасного открытия: любимая единственная дочь отдалась мужчине…, ждет ребенка… Он станет посмешищем всего города! Но ведь Йан Трэйвис очень богат. И если они сразу же поженятся…
Он обернулся к Джейми:
– Свадьба, конечно, будет как можно скорее! Джейми удивленно взглянул на него:
– Свадьба? И вы позволите Маргарет выйти за глупого деревенского простака, позволившего ограбить себя и лишить того, что по праву ему принадлежало?
Голова ван дер Мерва окончательно закружилась.
– О чем вы говорите, Йан? Я никогда…
– Мое имя вовсе не Йан, – резко оборвал Джейми. – Я Джейми Мак-Грегор. Не узнали?
И, заметив недоуменный взгляд ван дер Мерва, кивнул.
– Ну, конечно же, нет! Но не в моих правилах долго помнить зло, ван дер Мера, и я решил сделать вам подарок – теперь в животе вашей дочери ребенок. Мой ребенок.
Он повернулся и вышел, не обращая внимания на отца и дочь, молча, потрясенно смотревших ему вслед.
Маргарет стояла, прикованная к месту, словно громом пораженная. Он не мог сказать этого. Он любит ее, любит! Но тут отец, в приступе ужасающей ярости, набросился на нее.
– Ты шлюха! – завопил он. – Развратница! Прочь из моего дома! Убирайся!
Маргарет по-прежнему не двигалась. Весь ужас происходящего не укладывался в сознании. Йан, Йан винил ее в том, что сделал отец. Кто это – Джейми Мак-Грегор? Кто?…
– Вон!
Ван дер Мера, размахнувшись, с силой ударил дочь по лицу:
– Не желаю видеть тебя, пока жив.
Маргарет, задыхаясь, пошатнулась; в ушах гулко отдавался стук сердца. Незнакомое, искаженное злобной гримасой лицо маячило перед ней. Лицо безумца. Повернувшись, она не оглядываясь выбежала из лавки.
Соломон ван дер Мерв, охваченный отчаянием, смотрел вслед дочери. Он знал, что бывает с девушками, которые не соблюли себя. Их заставляли стоять перед всеми в церкви, позорили и стыдили, а потом изгоняли из общины – вполне заслуженное наказание для таких бесстыдниц! Но его Маргарет получила приличное воспитание, была богобоязненной девочкой. Как же она могла поступить с отцом подобным образом? Перед глазами ван дер Мерва встало видение: обнаженное тело дочери, совокупляющейся с этим человеком, валяющейся в грязи, как низкое похотливое животное. Внезапно он почувствовал, как плотское желание бурлит в крови.