ым обручем охватило его сознание. Он глянул на девушку и с болью подумал, как слаб мужчина против женской красоты и похоти.
Скинул одеяло и сел. Уже окончательно проснулся и уставился в темноте на свои голые ноги. Зажег светляк и стал искать одежду.
Он с ужасом понял, что ночью он не сдерживался и Мила вполне может забеременеть. На серой простыне видны были обильные следы подтеков от его семени.
Из дома вышли, когда зорька только-только заалела на востоке. Шли по скрипучему снегу в сторону рынка. Было рано, и даже собаки спали в конурах, не желали лаять на одиноких прохожих.
К центральной части города подошли, когда край светила поднялся над верхушками далекого леса.
– Вон тот дом, что справа, – кивком головы показал Аргуфен, – это дом, где поселился отец Блум. Себе в услужницы взял дочку сожженного Ефрема скорняка. Молоденькая ешо, годков пятнадцать будет. Ходит заплаканная на рынок. Видал я ее. А дальше три дома – это приезжие инквизиторы. Их десять человек. В домах церковная стража, по трое на каждый дом, – подробно рассказывал Аргуфен, не упуская ничего важного. – А в последнем доме – там расположился отряд Черного лотоса, что сопровождал инквизиторов. Десять отменных бойцов.
– Что за Черный лотос? – поинтересовался Артем.
– Орден воинов, посвятивших себя служению церкви. Они и короля охраняют. Только непонятно, какой демон их сюда принес? Не знаю, ваша милость.
«Я догадываюсь, – подумал Артем. – По мою душу».
– Ну вот, вы все и высмотрели, ваша милость. Пошли в трактир, выпьем горячего вина и вернемся. Не дай хранитель, кто вас увидит и вспомнит.
– Этого не бойся. Я теперь с бородой. Похудел. Ты тоже не сразу меня узнал.
– Это да, ваша милость. Вы здорово с той поры изменились. Похожи на наемников, что сюда понаехали.
За разговорами дошли до трактира у постоялого двора. Тот был открыт круглые стуки. Вошли, обстучав ноги от снега. Артем внимательно пробежал глазами по столам и, открыв рот, остановился у дверей.
За одним из столов сидел шуанец, и Артем его знал. Звали того Луй Ко. Именно он притащил вещи покойного мурады в его номер в гостинице Бирмингема и заставил принять на себя долг умершего. Шуанец спокойно ел и не смотрел по сторонам.
«Что бы это значило?» – подумал Артем и прошел к столу в углу. Сел вместе с Аргуфеном. Лошадиный доктор подозвал сонного подавальщика, паренька лет пятнадцати.
– Сообрази нам, милок, горячего вина по стаканчику. Закуски разной и стерлядки копченой. Ну, и по стопке крепкого, что твой батюшка готовит.
Парень принял заказ и удалился. Шуанец мазнул взглядом по Артему и отвернулся. Спокойно продолжая есть, посидел так несколько минут, потом в его лице что-то изменилось. Он медленно поднял голову, встретился взглядом с Артемом и перестал есть. Артем смотрел на Луй Ко, не отрывая взгляда, и он понял: шуанец его тоже узнал. Шуанец сделал движение, чтобы подняться с места, но Артем отрицательно покачал головой. Шуанец сел и снова уткнулся в свою тарелку. Принесли заказ. Артем с удовольствием отпил глоток горячего вина и закусил стерлядью. От самогона отказался. Сунул в рот пучок квашеной капусты с мороза, стал с хрустом жевать. Посидев еще полчаса, стали собираться уходить. Аргуфен расплатился.
Они вышли на мороз и, минуя спешащих по своим делам горожан, бодро зашагали обратно.
– Я на службу. Вы оставайтесь. Сами захозяйничайте, – предупредил разведчик. – Из дома лучше группой не выходить. Народ озер отличается от жителей королевства, их могут заметить.
– Они грованы, Аргуфен. Умеют отводить глаза. Не беспокойся. Но ты прав, пусть посидят дома.
Артем не оборачивался, он чувствовал, что шуанец пошел следом за ними.
Аргуфен показал себя внимательным сопровождающим. Он тоже не оборачивался, но предупредил:
– За нами узкоглазый увязался.
– Знаю, – ответил Артем. – Это свой. Нам с ним поговорить надо без лишних ушей и глаз.
– Тогда запустишь его, ваша милость, после моего ухода.
Дошли до дома, где проживал фельдшер. Тот забрал свою медицинскую сумку и пошел в полк. Артем выглянул за ворота и поманил рукой шуаньца.
Не заводя в дом, подозрительно спросил:
– Луй Ко, ты чего тут делаешь?
– Мы к вам ехали, мессир. И вот как удачно сложилось. Вы сами нас нашли.
– А ко мне зачем вы ехали? И кто это мы?
– Я, Уильям и его молодая жена. Мы ее по дороге в Хволь встретили. Не поверите, как все удачно сложилось! – Луй Ко ощерился, и его и так узкие глаза превратились в тонюсенькие щели.
– Я вам зачем нужен был?
– Так мы все сделали, ваш долг отработали. Теперь прячемся. За нами идет охота. Вот хотели спрятаться у вас. Обратной дороги нет. Все пути перекрыты церковной стражей, ловят какого-то некроманта. Лишь купцы могут ездить туда-обратно по специальному пропуску. И это хорошо. На прибываюших не обращают внимание…
Глава 7
Уильям второй день подряд выходил на опушку леса встречать Луй Ко. Он ждал до позднего дня и возвращался в землянку, когда солнце почти скрывалось за верхушками деревьев.
Ночами он нервничал и плохо спал. Жизнь так повернулась, что он из вершителей судеб других людей превратился в дичь, за которой тайно охотились людоловы, и было их очень много. Канган не пожалел средств на то, чтобы нанять сотни головорезов. Уильям мог бы спрятаться в казармах полка в Бирмингеме, но был уверен: его достанут и там. Подкупят служивых поваров и отравят. Или выкрадут. Деньги решали многое, если не все. На жандармов он вообще не питал надежды. Те были продажнее стражников. Вот и приходилось до времени скрываться. Только сколько потребуется этого времени, не знал никто. Заговорщики доступ к королю закрыли наглухо. И только он был гарантом их жизней.
Много о чем передумал в темноте сырой землянки Уильям. Часто с сомнением думал о той роли, которую он на себя взял. Не сомневался лишь в своей жене Энее. Он был убежден, что она сумеет справиться с любой ситуацией. Они встретятся и обретут счастье. Только до этого еще нужно было дожить. Север принадлежал кангану, затеявшему скрытый мятеж, и силы, которые за ним стояли, привели в действие огромный маховик поиска сыщика. Его просто так не остановишь. Нужно прятаться и уходить отсюда.
Ночь прошла в томительном полусонном состоянии. Утром, перекусив холодным мясом, Уильям вышел из землянки. На лес сыпал первый снег. Уильям натянул поглубже шапку и, засунув руки в рукава, направился к опушке. Сейчас он жалел, что не позаботился о зимней одежде заранее. Шерстяной плащ, накинутый на плечи, согревал плохо.
К его радости, на опушке стояла карета – роскошный экипаж, в который были запряжены отличные кони. Сам Луй Ко дремал в карете, но сквозь дремоту услышал шаги приближающегося Уильяма и, довольный, выглянул в окошко.
Они крепко обнялись.
– Переживал? – отстранившись и вглядываясь в лицо товарища, спросил шуанец и, не ожидая ответа, твердо сказал: – Вижу, переживал. Лицо помятое, припухло. Видно, что ночью не спал. Держись, Уильям. Держись, дорогой.
– Держусь, Луй Ко, – со слабой улыбкой ответил Уильям. – Как добрался?
Быстро и без происшествий. Шел ночами. Днем отсиживался в кустах, замерз, как не знаю кто. Утром зашел к крестьянину и забрал экипаж. Сюда он довез.
– И где он сейчас?
– Мы взяли лошадь с собой, на ней он и уехал.
– Не выдаст?
– Не знаю, Уильям. По-другому не получалось. Везде дозоры людоловов… Ты не думай об этом. Сделаем так. Я переоденусь в женское платье, надену шубу с капюшоном и поеду внутри кареты. Ты будешь за кучера. Как отъедем подальше на север, то поменяемся местами. Вот, возьми мешок, – шуанец передал Уильяму туго набитый тряпками мешок. – Тут одежда слуги. Я переоденусь в даму. Дорогу на Хволь ты знаешь. Не заезжая в Бирмингем, сворачиваешь на север и едешь до второго постоялого двора.
Уильям кивнул и стал вытаскивать из мешка вещи.
Из округа Бирмингема выехали без особых проблем. Дорогую карету пропускали беспрепятственно. Потом неожиданно людоловы исчезли.
Уильям не стал себя обременять вопросами, почему это случилось, и, перекусывая на ходу пирожками с ливером, гнал лошадей дальше. Они миновали первый встреченный ими постоялый двор и ближе к утру загнали усталых лошадей в конюшню второго встреченного ими постоялого двора.
Конюх постоялого двора, ворча про поздних путников, распряг лошадей, задал им овса, а дама в сопровождении слуги поднялась в свой номер.
В эту ночь отдохнули хорошо и спали до обеда. Набрав еды в трактире, тронулись дальше. Через пару часов неспешной езды Луй Ко высунулся и попросил остановить экипаж.
– Меняемся, Уильям. Считай, что мы выбрались.
Дальше уже шуанец погнал экипаж, в котором сидел знатный господин с заметным животиком и бородой.
Дорога на север была оживленной. Туда двигались нескончаемые обозы с припасами, ехали на конях небольшие отряды наемников, и никому не было дела до одиноко месившей грязь и снег кареты. Это было странно и поначалу настораживало. Но затем оба успокоились. Они наконец осознали: их больше не преследовали и не искали.
За день до прибытия в Хволь остановились в придорожном постоялом дворе. Уильям поднялся к себе в комнату, а Луй-ко остался внизу, в зале трактира, ждать заказанную еду. Он рассеянно прислушивался к тому, что говорят многочисленные посетители, и сделал вывод, что на севере скоро начинается настоящая война. Там собираются большие силы, чтобы пойти в священный поход против колдунов и еретиков, дикарей, живущих среди озер, в низинах у подножия гор Алту.
Он не обращал внимания на постоянно хлопающие двери. Кто-то приходил, кто-то уходил. Но в какой-то момент он увидел идущего в проходе между столами Перо и обомлел. С ним была беременная черноволосая женщина в крестьянском платье. Луй Ко в первый момент подумал, что это Энея, переодетая в крестьянку. Но когда девушка повернулась к нему лицом, он еще больше оторопел. Это была не Энея. Перо, не оглядываясь по сторонам, шагал к стойке, за которой стоял хозяин трактира. За ним покорно шла понурая крестьянка.