Готовил Никита вкусно, хоть для Ильи и непривычно. Никита любил необычные продукты и всюду щедро сыпал восточные приправы. Сахара Никита избегал, как и белого хлеба, он говорил, что это пищевой мусор. Однажды, увидев, как Илья на кухне с аппетитом поедает любимое блюдо детства – батон с маслом, посыпанный сахаром, – Никита ужаснулся и тут же предложил «здоровую альтернативу» – кусок цельнозернового хлеба с кокосовым маслом и семенами чиа. Ну и гадость же это была!
Никита обожал мясо и стыдился этого.
– Во-первых, мясо утяжеляет тело и мешает практикам. Если бы я не ел мясо, асаны получались бы лучше. В «Бхагавадгите» считается, что молоко, фрукты и овощи – это высшая категория продуктов. Они даруют здоровье и долголетие, а мясо и алкоголь – наоборот. От алкоголя давно отказался, а от мяса никак не могу. И это очень плохо. На всякое действие по закону кармы есть противодействие, и вот сейчас я ем мясо, а потом мясо сожрет меня.
Илья закатывал глаза: медведя в парке в Кузьминках встретишь – вот он-то тебя и сожрет.
– Ну правда, какие-то двойные стандарты, мне самому стремно. Мясо в прошлой жизни могло быть человеком. Да и просто как подумаю, что несчастное животное умирало в муках, а я зажарил и ем его труп… Ужасно. – Никита вздохнул. – Надо, надо переходить на вегетарианство. Как-нибудь начну, приду к этому. – И он отправлял в рот кусочек сочного стейка, закусывая его хрустящим огурчиком, присыпанным гималайской вулканической солью.
– Грустно, но вкусно, – хихикал Илья. – Ешь и не парься. Мне по кайфу, что ты пока что не вегетарианец и тем более не веган, а то я бы тут с тобой ноги протянул. Отлично прожарилось, кстати.
Никита готовил сам не только из своих эзотерических соображений, но и из экономии. Несмотря на космическую зарплату, он был бережлив и никогда, в отличие от Ильи, не транжирил деньги. В магазинах и кафе он всегда смотрел на ценник. Каждую покупку, особенно крупную, Никита планировал, да и в целом жил не на широкую ногу, хотя точно мог себе это позволить. Илья, чьи сбережения целиком ушли на взнос по ипотеке, теперь существовал от зарплаты до зарплаты, но по-прежнему не хотел ужимать свой бюджет и много тратил на рестораны и доставку еды. Никита же в кафе брал максимум напитки. В общем, он был не лучшей компанией для похода в общепит и уж точно не лучшим советчиком в выборе заведения для свидания. Но посоветоваться было больше не с кем.
– Спроси, что она сама любит и куда бы сама хотела сходить. Такое чувство, будто ты пытаешься прочитать ее мысли. Но люди, к счастью, не умеют читать мысли друг друга. Если бы умели, это был бы очень опасный мир.
Совет от эзотерического гуру в этот раз прозвучал здраво.
Елена 13:31
Ой, не знаю, лень думать
Я бы просто пива выпила, если честно
Илья 13:32
Я за!!!
Его прекрасная возвышенная любовь из рыцарских романов любит пиво, как земная девушка. Отлично. Илья пиво тоже любил. В этой ситуации пиво – его союзник, развяжет язык при неловком молчании. Главное, не перебрать, но у него все под контролем.
Они договорились на вечер пятницы в пивбаре с незамысловатым названием – где-то на Маяковской. Это было удобно Лене – на одной ветке с ее домом, ехать всего восемь минут. Илье было ехать подольше, но тоже не супердалеко, к тому же ради Лены он был готов примчаться в любую точку Москвы.
Перед свиданием Илья долго медитировал на вешалки с одеждой. Шкаф, который Никита выделил для его шмота, был тесноват – намного меньше, чем тот, что стоял у Ильи дома: одежда висела слишком плотно. Тяжело было достать вещь так, чтобы с соседних плечиков ничего не свалилось, – и Илья то и дело тревожился, что переполненный шкаф на него упадет. Трудно было и сориентироваться в этой коллекции, поскольку из-за нехватки места вещи висели на плечиках по несколько штук: на футболке – рубашка, а поверх рубашки – пиджак или куртка. Перед Леной ему хотелось выглядеть настолько неотразимо, насколько это вообще возможно с его внешностью.
Когда Илье хотелось чувствовать себя уверенно, он выбирал самые дорогие вещи из гардероба. Покопавшись в недрах шкафа, он выудил белый лонгслив Stone Island с заветной нашивкой, похожей на флаг НАТО. То был его самый «топ шмот», который он урвал на сайте питерской винтажки, едва вещь появилась в продаже, – по счастливой случайности успев забронировать ее раньше других. Этот лонгслив заставил его изрядно помучиться. Илья неделями не спал от мысли, не купил ли он случайно паль, поскольку подделывали «стоники» нещадно. Вдруг все узнают, что он купил и надел паль? Он сверял бирки и буквы на логотипе, увеличив их с телефона экранной лупой, но никак не мог понять, оригинал это или нет. И, только когда в аккаунте того секонда выложили пост о том, что все вещи в магазине проходят аутентификацию и стопроцентно оригинальны, Илья успокоился.
Носить паль значило для Ильи несмываемый позор. Когда Илья был маленьким, мать одевала его на рынке, ориентируясь на свой вкус и советы навязчивой продавщицы. Вкус у матери был ужасный. Она покупала ему кричащие китайские подделки с гигантскими фейковыми логотипами «Дольче и Габбана» и «Гуччи». Илья еще в детстве понимал, что это стыдобища, и по возможности старался не носить эти вещи, но одежды было в принципе не так много. «Ты же не девчонка, зачем тебе наряжаться, – отвечала мать на просьбу купить новые модные джинсы. – Есть одни штаны, вот их и носи. Вырастешь – купим новые. Хотя ты-то вряд ли вырастешь». Илья думал, что хуже эти штаны стать уже не могут, но он жестоко ошибся. Как-то раз он решил обхитрить мать и аккуратно продрал в штанах с нашивкой «Д и Г» дырку столовым ножом. Но новые штаны ему не купили. На дырку мать наложила заплатку в виде другого логотипа – «Армани». Теперь, глядя на эти штаны, нельзя было понять, каким брендом они притворяются: «Д и Г» или все-таки «Армани». Ходить в них Илье пришлось до самой следующей осени. Когда он рассказал эту историю Никите, тот прокомментировал: «Симулякр симулякра».
Когда Илья все же вырос – не столько ввысь, сколько в плане платежеспособности, – он наконец дорвался до нормальной одежды, брендовой и качественной. В первое время он скупал все, на что упадет взгляд, и часто не угадывал с размером, посадкой и фасоном, покупал слишком яркие и вычурные шмотки, которые потом не мог вписать в гардероб или просто стеснялся носить. Оригинальность бренда долгое время была для него важнее, чем то, как вещь выглядит на нем. Траты выходили слишком большие, зарплаты не хватало, и он открыл для себя ресейл, винтаж и «Авито», где, разок наткнувшись на мошенников, довольно быстро научился их вычислять по тексту объявления. Через несколько лет шопоголическая мания поутихла: у Ильи сформировался вкус и насмотренность, он наконец определился со своим стилем, и все вещи, которые он покупал, были удачными и ему шли. А еще он изменил свое отношение к брендам и стал чаще присматриваться к качественному массмаркету, который раньше слегка презирал.
Он явился за двадцать минут до назначенной встречи и решил сразу начать накидываться для смелости. Бар, сперва совершенно пустой и прохладный, через двадцать минут как по команде стал наполняться большими компаниями – видимо, все забронировали столики на одно время. Илья вглядывался в лица, но Лены не было. Он написал: «Я на месте». Она была не в сети и не прочитала.
В баре играло ретро нулевых. 3 Doors Down – Here Without You. Проклятая сопливая рок-баллада, от которой защипало глаза. Как же он постарел с тех пор, когда они стояли в облупленном коридоре Института слизистого гноя и говорили в первый и последний раз. Но каждый день, что он воскрешал эту встречу у себя в голове, километры между ними исчезали. Все это время она была с ним в его мечтах, его воображаемая герлфренд из мира снов и предчувствий. И вот сейчас она явится к нему в реальный мир и он наконец-то обнимет ее.
Рядом разместилась компания из шести человек. Ее заводилой был здоровенный широкоплечий бородач с пузом. Он ржал так громогласно, что Илья вздрагивал. Ржачу вторил визгливый смех тощих девиц, похожих на драных уличных кошек: они быстро захмелели и вели себя все развязнее. Одна из них время от времени бросала молниеносные взгляды на Илью. У нее было короткое каре и клетчатая рубашка, из-под закатанного рукава выглядывала татуировка в виде красной розы. Какая пошлятина, подумал Илья, испортила себя наколкой – так еще набила такой безвкусный рисунок. Татуировки казались Илье грязью на теле. Он считал, что благополучная и психически здоровая девушка никогда не изуродует себя и татуировка – это крик отчаяния.
– Приветики, – проговорила девушка, подсаживаясь за столик к Илье. – Отлично выглядишь, респект за «стоник». Можно я подсяду? Меня Аня зовут.
Илья буркнул что-то типа «привет, я Илья».
– Скучаешь, Илья? Я подумала, что скучаешь. Не хочешь с нами выпить? Мы день рождения друга отмечаем, он тебя приглашает.
Бородач дружелюбно подмигнул и помахал Илье. Илья кивнул.
– Спасибо, но не могу. Я девушку жду, – сказал Илья.
– Да не придет она! – затрубил бородач. – Ты уже сорок минут тут сидишь! Го с нами, мы сейчас еще по пиву бахнем и двинем гулять!
Илья побледнел и бросился в бега. На ходу накидывая куртку, выскочил на улицу и, отбежав от бара на приличное расстояние, схватил телефон. Никаких новых сообщений. «Была недавно» в «Телеграме», сообщение так и не прочитано.
Голос Лены звучал рассеянно и сонно.
– Алло? Чего звонишь, что стряслось?
– Лена, ты придешь?
– Куда? Ой, блин!
– Ну вот…
Илья сел на пустой остановке, готовый по-детски разрыдаться в трубку. Железная скамейка леденила задницу.
– Прости, дорогой, совсем забыла. Забегалась тут, у меня был такой сложный день! А потом как прилегла подремать, так до сих пор сплю.
– Эх. И что делать? Мне тебя ждать?
– Ой нет, я уже сегодня не могу. Давай в другой разик, ладно? Только не обижайся, ну пожалуйста. Обиделся?