– Извини, что затащил тебя сюда. Какое-то тупое вышло свидание. Погодка не айс, причем буквально.
– Да ничего, было познавательно. Хоть посмотрела Лохово. Название полностью оправдывает. Только лох может купить здесь квартиру. Даже сочувствую тебе, что ты будешь в такой жопе жить.
Илью это сильно задело. Копишь всю жизнь бабки, а хватает тебе только на долбаную студию в тридцати километрах от МКАДа. И потом какая-то пигалица, у которой за душой ни гроша, тебя за это чмырит. Он понял вдруг, как чувствовал себя Никита, защищая Кузьминки, когда Илья жаловался, что там негде нормально пожрать. «Всяк кулик свое болото хвалит», – сказала бы бабушка. В родном городе он мог бы купить трешку на улице Ленина и на оставшиеся сделать ремонт с золотым унитазом. Почему он этого не сделал? Жил как-то с матерью, баррикадировался от нее в комнате, не видя света. Но деньги копил: значит, знал, что уедет? Теперь этот футуристический частокол новостроек посреди «песи» – без пяти минут его законные владения.
– Здесь планируется инфраструктура. Все будет нормально, – сказал Илья строго.
– Тебе сейчас куда?
– В Кузьминки, наверное.
– А я на Китай поеду. Меня позвал кое-кто. Я там в «Доме» люблю тусоваться. Так что я прямиком из «песи» поеду жить светскую жизнь.
– Что за дом?
– Это место такое винтажное. Находится в старинном особняке. Ремонт под советскую общагу, внутри модные магазины, секонды, кафешки, бары. Концерты иногда там проходят.
– О, мне такое нравится. Я на Китай-городе вообще путаюсь пока, там столько выходов. Может, съездим как-нибудь? – Илья спросил, но в голосе не было уверенности.
– Может быть, – ответила Женя, но тоже без уверенности. – Знаешь. Прости за овершеринг. Меня что-то понесло. Я доверчивая вообще. А раньше была еще более доверчивой.
– А, да ничего, что ты. Я просто, ну, даже не знал, что сказать. Я типа сочувствую, что ты с таким столкнулась.
– Типа спасибки. – Женя ухмыльнулась и шмыгнула носом.
В электричке они ехали молча. Женя достала наушники и слушала музыку, глядя в окно. Илья смотрел телеграм-каналы с мемами, поглядывая на Женин оранжевый затылок, но она так и не повернулась к нему. Они молча добрались до вокзала, пересели в метро, добрались до перехода на фиолетовую ветку и поехали в разные стороны. На прощание Женя неловко и коротко обняла его. В начале этой встречи он рассчитывал, что она закончится поцелуем. Теперь ему самому не хотелось этого.
Усевшись на единственное свободное сиденье в вагоне, Илья задумался. Свидание оставило у него неприятное тянущее ощущение. Как будто после приема врача, на котором сказали: «Необходимо провести дополнительные исследования». Женщины похожи на болезни. Но если Лена была затяжной болезнью-любовью, Женя была сезонной заразой, которую переносишь на ногах. Если Лена опасна, как пандемия COVID-19, то Женя – просто неприятная болячка. Резкая, как кишечная инфекция в Адлере.
История Жени шокировала его, словно он ребенок, которого привели на скотобойню, чтобы показать, из чего делаются его любимые домашние котлетки. Отношения с Женей сделаны из ее тайн. И это определенно не все ее тайны. Смутило Илью и то, что Женя нигде не училась и не работала. По ее рассказам, она явно была не из благополучной семьи. На какие шиши она поехала в Москву поступать в театральный? Где она живет, откуда у нее деньги тусоваться по барам Китай-города и заниматься вокалом? Это наводило на мысли, что у Жени есть спонсор.
Илья заходит в «Телеграм» и копирует ее номер. Затем загружает и устанавливает приложение GetContact. Пока он вбивает номер, у него дрожат и холодеют кончики пальцев. Вспомнил Маяковского, «Облако в штанах»:
Нервы —
большие,
маленькие,
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
Илья часто, когда тревожился, вспоминал и шептал про себя любимые стихи. Не то чтобы он был большой знаток поэзии – никого из поэтов после Бродского он навскидку не назвал бы. Но многое из школьной программы он помнил наизусть, даже поэмы – не целиком, но большими кусками. Кто-то сказал, что от постоянной тревоги страдает память – Илье казалось, что заучивание стихов удерживает ее на плаву, спасает его от преждевременной деменции. К тому же бормотание стихов успокаивало. Илья соотносил себя с поэтами – ближе всего, конечно, ему был Маяковский, которого мучила холодная демоническая Лиличка.
Маяковский вызывал у Ильи противоречивые чувства. Такой талантливый, просто жесть, но такое забитое чмо. Больно было от мысли, что столь великий человек столь ужасно разбирался в женщинах. Илья воображал, будто Маяковский – это криворукий неумеха с лопатой: хотелось отобрать у него лопату и показать, как правильно копать. Бесхребетный мужчина, которому женщина гадила на голову, психологически и финансово абьюзила. Не мог ни словечка ей возразить, а ведь Лиля Брик – совершенно некрасивая, что в ней вообще такого рокового, что все мужчины сходили с ума? Может быть, дело в том, что у нее начисто отсутствовала совесть, эмпатия? Илья давно заметил, что многим нравятся маньяки, люди чувствуют к ним интуитивное расположение и втайне ими восхищаются. Недаром же так популярен тру-крайм. Те, кто не убивает людей в подворотнях, разбивают им сердца и вытирают ноги об их чувства. Для Ильи это было равносильно. Положа руку на сердце, конечно, он не тот, кто показал бы Маяковскому и другим нервным поэтам, как надо копать. Над ним точно так же властвовала Лена, и он ничего не мог с этим сделать. Лена Брик. И что-то прямо сейчас подсказывало, что Женя ничем ее не лучше.
Прогрузилось.
Женя, Женя Рахманина, Евгения Рахманина, Женя ФК, Ева, Евангелина, Ева-02, Работа, Антон О., Сантехника, Женя Вебкам, Досуг, Госпожа Евангелина.
Ничего. Покреплюсь. Спокоен как пульс покойника.
А он ведь уже почти было влюбился.
Илья заходит в ее ВК. Она как раз запостила на стену селфи с платформы Лохово. Тегнула его профиль. Подписала: «Гуляли сегодня с Ильей по песи» – и прикрепила песню Летова «Долгая счастливая жизнь».
Илья заново изучает ее страницу. В любимой музыке – все те же незнакомые ему группы, в любимых книгах – незнакомые книги, ее любимые фильмы по большей части ему тоже незнакомы. В разделе о себе у нее написано:
Я тень, я свиристель, убитый влет
Подложной синью, взятой в переплет
Окна; комочек пепла, легкий прах,
Порхнувший в отраженных небесах[7].
Илье показался знакомым этот отрывок, хотя у него не было ни малейшего понятия, откуда он. Женя, эта редиска, не подписала автора – будто бы все ее подписчики настолько начитанные, что эта цитата у них на слуху. Илья скопировал отрывок и вбил в поиск. Первые строчки поиска подсказали ему, что это Набоков, «Бледное пламя».
А еще по этому поисковому запросу нашелся аккаунт в «Твиттере». Блог назывался Neon Genesis Evangelina. На аватарке – рыжеволосая героиня одноименного аниме Аска (теперь понятно, под кого косит Женя, покрасившись в оранжевый). В био – знакомый стиль: «Мальчики, которые любят боль, пишите. Фемдом, шибари, knife play, унижения. Не волнуйтесь, член не оторвется (но это не точно)». Номер карты и ссылка на аккаунт OnlyFans. Он полистал ленту. Состояла она преимущественно из фотографий 18+.
Дело не в тебе, дело во мне. Эта фраза такая анекдотически нелепая: трудно представить, что кто-то реальный может ее произнести. Она как советское имя Даздраперма, которым никогда никого не называли. Но сейчас Илья произнес эту фразу вполголоса вслух. Потому что дело реально не в том, что Женя – секс-работница. Дело только в нем. Исключительно и безоговорочно. Это он может вступать в отношения только с проститутками, потому что другие женщины на него и не посмотрят. Он для них не существует, он пустое место. Все кончено. Я конченый, медленно повторил Илья одними губами, выходя из вагона. Он тут же затерялся в круговороте толпы и попал в поток, движущийся к эскалатору. Поток вынес его из метро. Уже почти стемнело. Но это и неудивительно: только одна дорога в Лохово заняла три часа туда и обратно.
Илья вернулся в квартиру Никиты и обнаружил, что дома никого нет. Пару раз в неделю тот ездил в офис и задерживался допоздна. Илья в эти дни со скуки бесконечно хлестал кофе из кофемашины – «Неспрессо». Он щедро разбавлял его молоком, а затем подогревал в микроволновке: из-за молока кофе становился неприятно холодным. Илья лежал на диване, работал, читал «Твиттер». Ждал Никиту. Где-то за час до выхода тот ему телеграфировал, Илья подгребал в центр, и они ужинали где-нибудь вместе. Точнее, Илья уплетал бургеры и картошку фри, а Никита пил кофе. Иногда Илье было лень тащиться в центр, и они ужинали в Кузьминках – в одном из стремных надоевших общепитов, но даже в этом была своя прелесть и уют.
Сейчас же Никита ничего не написал. Илья подумал, что он задержался и, как всегда, перерабатывает – в последнее время у него на работе явно было не все гладко. Однако Никита не вернулся и в полночь, и в час ночи. Телефон не отвечал, в сети его не было. Илья лежал на своей кровати, изучая потолок. Слишком устал, чтобы тревожиться.
Пес Геша попытался запрыгнуть к нему на кровать, но у него ничего не получалось из-за коротеньких лап. Он ерзал на одном месте и тихонько поскуливал. Илья усмехнулся и поднял пса на кровать. Тот сразу юркнул к нему на грудь и облизал лицо. Отмахиваясь от собаки, Илья снова взял в руки телефон.
«ВКонтакте» ждало одинокое сообщение:
Евангелина 22:45
Илья, ты как? Мне что-то так неловко.
Блин, мне правда стыдно за сегодня.
Я все запорола. Я дурная, я всегда все порчу. Если ты больше не захочешь со мной общаться, я пойму. Прости
Он прочитал и не ответил.
Тут же упал пуш в телеге. Сердце екнуло. Никита?
Елена 01:22
Приветик, не спишь?
У Ильи в голове мигом возникли заунывные строки попсового душещипательного стихотворения: