– О, наконец-то! Сняла каблуки – чувствую себя человеком.
– Цитируешь Лану?
– В смысле?
– Ну, Summertime Sadness же. Там была строчка: High heels off, I’m feeling alive.
– Какие тонкости. Ты меломан, да?
Илья что-то хотел сказать про то, что лето теперь будет не скоро; про то, что эту песню стыдно не знать, – но не смел стыдить Лену. Тем временем она огляделась:
– Да уж, уставший интерьерчик. С нулевых, наверное, мебель не меняли. Кровать мягкая, надеюсь? Хочу полежать. Да и делать тут больше и нечего. Комната-гроб.
Она скинула свою косуху прямо на пол и улеглась на кровать. Илья осторожно опустился рядом.
– А ты чего разлегся-то? Марш в душ. Потом я пойду. Ненавижу немытые письки. Я считаю, что люди – это не животные, а венец творения. В человеке все должно быть прекрасно. Чистая душа, чистые мысли, чистый писюн.
Илья хотел засмеяться и пошутить про духи с запахом немытых писек, но понял, что ему совсем не смешно.
Желанный миг, о котором он мечтал все эти годы, который планировал и продумывал в мельчайших подробностях, оказался совсем не таким. Все было не так. Лена вела себя не так, двигалась не так, не так улыбалась. Самым грустным было то, что совсем не так вел себя он сам.
Илья воображал, как страстно целует Лену в шею, как освобождает ее из пут бюстгальтера, как рвет на ней стринги, – и все это под романтичную музыку и с эффектами размытых облачков. Получалась картинка как из эротических фильмов девяностых, которые он смотрел в детстве тайком от родителей на ночном «РЕН ТВ». Илья часто смотрел винтажную эротику и теперь – конечно, не ради удовлетворения, а ради эстетики. Ради ностальгии по первым фантазиям. Что может быть кайфовее ностальгии?
Но Лена со своими красными волосами, со своей красной помадой не вязалась с этой картинкой. Он скорее представил бы ее в кожаном плаще на голое тело или в латексном комбинезоне с плетью, но такой образ его больше пугал, чем возбуждал. Происходящее напоминало ему фильм «Горькая луна», а Лена – красивую, холодную актрису Эмманюэль Сенье. Внезапно ему стало смешно, что именно в этот образ стремилась попасть Женя – со своим круглым рязанским лицом и сельским говорком. И хоть она и подрабатывала настоящей доминатрикс, шлепая по жирным задницам старых женатых мужиков, ей было бесконечно далеко до Лены, которая могла казнить одним лишь кивком.
Душ в гостиничном номере выглядел еще хуже, чем комната. Огромное кафельное помещение, в углу которого – проржавевшая тесная душевая кабина. Спасибо, что хотя бы плесени нет. Гель для душа лежал в маленьком пакетике на полочке: Илья попробовал открыть его мокрыми пальцами, но тот не поддавался. Тогда он разорвал его зубами и тут же ощутил горечь мыла во рту. Илья мылся долго, тщательно, соскребая с себя все достоинство, уничтожая любой намек на запах «мужика». Он боялся, что, если что-то пропустит и вымоется недостаточно тщательно, Лена обругает его и бросит одного в этом занюханном номере.
– Что так долго? Я чуть не заснула. Дрочил там, что ли? Я уже не нужна?
– Нужна.
Лена бросила на него высокомерный взгляд. Будто измеряла остатки его съежившегося достоинства.
Она вышла из ванной совершенно голая, в синеватом электрическом свете. И это он тоже представлял совсем не так. Он думал, что будет интимный полумрак и мягкий теплый свет. Что долгие тени будут играть на ее идеальном теле. Что, когда он увидит ее обнаженной, у него захватит дух от красоты. Но Лена разделась перед ним, как перед врачом на осмотре, и была напряжена, словно в преддверии необходимой, но не слишком приятной медицинской процедуры.
– Ну что, иди сюда. Надеюсь, нас клопы не покусают на этой бабкиной кровати.
Она кричала слишком громко. Илье было жутко от этих криков. Будто он замурован в замке с привидением и слышит его потусторонний стон. Илья не понимал, хорошо Лене или больно, стоит ли ему остановиться, но спросить боялся. Она царапала его ногтями, душила, кусалась – когда-то именно так он и представлял идеальную страсть, но сейчас ему казалось, что это какой-то театр жестокости.
Он снова наблюдал за собой со стороны – на сей раз буквально: прямо напротив кровати висело зеркало, и часть их переплетенных тел отражалась в нем. Илья подумал, что он смотрит порно с собой в главной роли. Слитое домашнее порно, которое он так часто включал, вживую его совсем не заводило – было стыдно и неловко, он старался не подглядывать в зеркало, но все равно смотрел.
Физическое наслаждение, подбиравшееся к телу, казалось слишком острым, резким – вроде и приятно, но на грани боли и дискомфорта. Судя по протяжному воплю, который издала Лена, и жестким пальцам, обхватившим его шею, она кончила. А может, и симулировала – жаль, если так. Через пару мгновений он догнал ее, задыхаясь. В глазах потемнело – она неслабо передавила ему артерию.
Лена соскользнула с его влажного тела и молча ушла в душ. Илья просто неподвижно лежал, так и не шелохнувшись. Он чувствовал себя поверженной статуей.
Она вышла из ванной уже одетая, в платье, с собранными в пучок волосами и подкрашенными губами. Он не смел взглянуть ей в глаза. Наверное, после секса приятно сказать девушке «я тебя люблю». Лежать вместе, обнявшись, или хотя бы вместе покурить. Илья вспомнил картинку из интернета. Пиксельная женщина говорит пиксельному мужчине после соития: «Кто мы теперь? Друзья или любовники? Кем бы ты хотел быть?» Пиксельный мужчина, мечтательно глядя в небо, отвечает: «Космонавтом».
Илье было душно и тяжело, очень хотелось подойти к окну и тоже посмотреть на небо, но он так и не смог встать. В детстве он хотел стать водителем троллейбуса, кстати. Самый бесполезный в мире факт.
Лены не было в комнате – судя по звукам, она обувалась в прихожей.
– Ты уходишь? – окликнул ее Илья.
– Я? Да. А что тут с тобой, куковать в этой конуре? Пойду. Зря мы это все.
– Лена, нет, подожди! Давай поговорим!
Лена усмехнулась, вернулась в комнату в куртке и обуви и присела на краешек кровати, где он так и лежал – абсолютно голый, как труп в морге.
– Ну, давай. О чем хочешь поговорить? Трусы-то наденешь, может, уже? Или на второй круг рассчитываешь?
Илья нырнул под одеяло, несмотря на то что оно его душило.
– Лена, почему зря?
– Я замужем. Мы еще не разошлись. Трахаюсь тут в темных притонах направо и налево, как проститутка. Чувствую себя грязной. Ох, ну и блядь же я. Мерзко.
– Лена, я мерзкий? Дело во мне?
– Да при чем здесь ты? Это просто было неправильно. Одна ошибка, и ты тоже ошибся. – Она сделала вид, что наводит на него оптический прицел, а затем выстрелила из пальца. – Ладно, я пошла. Неприятно здесь находиться, лампочка еле светит. Сюда бы Елену Летучую позвать, вот она им бы устроила. Реально как в могиле.
Она встала и прошла к выходу. Ее высоченные босоножки проплыли по ковролину совсем бесшумно – о том, что Лена ушла, уведомил хлопок двери. Илья закрыл глаза и понюхал подушку, пахшую «Жадором» – аромат чужой красивой женщины.
Оставаться в неуютном номере ему тоже не хотелось, как и возвращаться в осиротевший без Никиты дом. Он будто блуждает в лимбе. Неприкаянная душа, проходящая через очистительные мучения. Да только он ожидал, что получит награду, а награда обернулась новым кругом мучений.
В свете умирающей лампочки Илья не спеша натянул трусы, затем джинсы, затем будто бы чужими пальцами долго застегивал рубашку. Взял с тумбочки телефон, на автомате зашел в «Твиттер». Там все эмоционально обсуждали крупный пожар, который произошел часом ранее в жилом доме на другом конце Москвы. Пока он занимался первым в своей жизни сексом, люди под тем же московским небом умирали – где Эрос, там неразрывно и Танатос. Среди жертв были спасатели. Илья вспомнил, как Никита говорил, что боится газовых плит: он боялся не только взрыва, но и одного вида открытого огня. Интересно, если Илья ему позвонит завтра в отделение, будет ли он рад?
Глава 10
Илья родился второго сентября. В день, в который, согласно распиаренной в «Твиттере» песне, все было всерьез. Илья не брался судить, было ли всерьез у них с Леной. Она не писала ему, он ей тоже.
Сколько Илья себя помнил, в день его рождения всегда стояла солнечная погода. Дождь за всю сознательную жизнь Ильи прошел только на его тринадцатилетие – бабушка тогда уже тяжело болела и не могла принимать гостей. Apple анонсировала выход iPod нового поколения – это была дата как раз вскоре после его дня рождения, – и Илья мечтал, чтобы ему подарили плеер на сто шестьдесят гигов, куда бы влезла вся его фонотека. Но родители купили iPod mini всего на четыре гига: «Во-первых, он дешевле, во-вторых, будем мы еще ждать неизвестно чего. Вдруг он и не выйдет. А если выйдет, будет стоить как крыло самолета». Сто шестьдесят против жалких четырех! Что он туда загрузит, два альбома Linkin Park? Это было настоящее издевательство, насмешка над его существованием. Холодный дождь бил в окно, друзей, которых можно было бы пригласить, у Ильи не нашлось, родители злились за «неблагодарность» и грозились отобрать подарок и «выкинуть в окно». Весь тот день он прорыдал.
Илья вспоминает и думает: вот уж проблемы белых людей. Но тогда ему было чертовски обидно. И этот день в 2021 году так похож на тот. В то время как все ровесники мечтают вернуться в 2007 год, Илья бы не хотел этого. Тогда он был несчастен. Впрочем, а сейчас разве что-то поменялось?
Илья открыл с компа чат и долго смотрел на пустую строку. Затем взял телефон и зашел в ее «Инстаграм»[11]. Сторис Лена выкладывала стабильно, но в основном там были тупые мемы, юмористические видео с кривляющимися видеоблогерами и фото заката из окна. В основной же ленте она запостила карусель всего из двух фото. Одно – дома, напротив окна: селфи с макияжем и укладкой. Второе – театральный натюрморт: шампанское, пирожное и программка спектакля.