— А где сейчас этот Верхотуров? — поинтересовался министр обороны.
— Его уже нет в живых.
— М-м-д-а, это бардак.
— Согласен. Тогда в стране было много бардака, и в армии тоже.
— И много там этого зарина?
— Около двенадцати тонн.
— И кто теперь будет отвечать за этот бардак, который вылез наружу как черт из табакерки? — зам. председателя Совбеза обвел жестким взглядом всех присутствующих.
— Если этим норвежцам удастся задокументировать наличие зарина на острове, то это будет серьезный удар по реноме России, — хмуро сообщил министр иностранных дел присутствующим членам Совбеза.
— Вот эта группа, во главе с Булавиным, она может самостоятельно уничтожить следы зарина до прибытия на остров нашего воинского подразделения?
— Боюсь, что нет, — помотал головой генерал-химик. — Если уж норвежцы отважились на ракетный удар на нашей территории, то они уже не остановятся ни перед чем. Кроме того, нам неизвестно, остались ли наши ликвидаторы в живых. У нас нет связи с нашими военнослужащими.
— Ч-черт знает что! — крякнул министр обороны.
— Тогда надо как можно быстрее десантировать на остров наших военных моряков, чтобы этот бардак не вылез на всеобщее международное обозрение, — решительно заявил руководитель иностранного ведомства.
— Безусловно, — поддержал это предложение зампред Совбеза. — Что у нас сейчас есть в этом районе, Сергей Кужугетович?
— У нас есть два боевых крейсера на базе под Мурманском, но они сейчас на профилактике перед майскими учениями. Я могу дать команду, через двое суток они прибудут к острову.
— Нет, это долго.
— Тогда дам команду нашей АПЛ в Гренландском море. Она в дежурном рейде в районе Шпицбергена, сегодня к вечеру туда придет.
— Хорошо, отдайте приказ командиру АПЛ на блокировку норвежского корвета. И пусть они остудят горячие головы этим нахалам. Да, и вот еще что, — зампред повернулся к министру иностранных дел. — Подготовьте ноту протеста для норвежцев и вручите ее послу Норвегии. Президенту я сейчас доложу.
— Естественно, Владимир Анатольевич, — министр иностранных дел удовлетворенно кивнул головой.
Глава XXХ
Вторая половина дня прошла без происшествий. Булавин послал Иноземцева наверх, где тот под обломками сарая вел наблюдение за норвежскими моряками. А вся бригада Беленко работала на складе. Мужчины рассыпали алюминиевую стружку между снарядами с зарином. Света не было, поэтому майор Беленко двумя фонариками подсвечивала мужчинам. Те брали совками стружку из металлических ящиков, осторожно клали ее между корпусами снарядов. Работать было неудобно. Все трое, Булавин, Крутихин и Малышкин, надели на руки еще по паре резиновых перчаток, чтобы стружкой случайно не оголить руки. Несмотря на то, что в помещении склада было холодно, все взмокли от напряжения.
Сделали перерыв. Мужчины сели отдыхать прямо на пол.
— Достаточна будет температура горения? — спросил Булавин майора Беленко.
— Вполне. Для разложения зарина нужно пятьсот тридцать девять градусов Цельсия. Горящая стружка дает больше тысячи. Кроме того, я еще полью стружку кислотой в качестве катализатора.
— Надо было нам сразу пойти по этому пути.
— Кто ж знал, что к нам пожалуют очень любопытные гости.
— Интересно, а что делает наш Шерлок Холмс? — спросил Крутихин, повернув голову в стороны Булавина. Даже через стекла защитных очков на противогазе были заметны злые искорки в глазах капитана.
Поведение подполковника Самойлова выглядело действительно странным. Он демонстративно отстранился от работы химиков и читал в своей комнате книгу.
— Я думаю, составляет отчет о своих подвигах, — усмехнулся Ульрих Романович.
— Вам в рапорте, товарищ подполковник, надо написать о его безобразном поведении и контактах с норвежцами.
— Зачем? Он может сообщить, что это был дипломатический контакт, и он уговаривал норвежцев покинуть остров. Я ведь тоже контактировал с норвежцами.
— Но зачем он оказался на военном корабле норвежцев и спал там? Это что-то не похоже на дипломатический контакт.
В железную дверь склада кто-то постучал. Булавин приоткрыл дверь. У входа в склад стоял Иноземцев. Он был весь перемазан в саже и выглядел испуганным.
— Отойди от двери на десять метров! — крикнул Булавин Иноземцеву.
Когда тот отошел на безопасное расстояние от склада, Булавин вышел, закрыл дверь.
— Что случилось Кирилл? — спросил он лейтенанта-пограничника.
— Товарищ подполковник, норвежцы ставят опять палатки на острове и начинают разбирать завал на входе в бункер.
— Они тебя не заметили?
— Нет, я замаскировался, видите? — Он провел рукой по своему грязному одеянию. — Я там лежу бревном среди сгоревших бревен. Один норвежец прошел мимо меня в трех метрах и даже не заметил.
— На горизонте никого из наших не появлялся?
— Никак нет. Опять густой туман.
— Значит так, лейтенант Иноземцев, слушай приказ, — после этих слов лейтенант пограничник вытянулся по стойке смирно. — Продолжайте наблюдение за деятельностью норвежских правонарушителей. О любых их действиях, направленных на проникновение в бункер, немедленно докладывать мне. Выполнять!
— Есть! — Иноземцев отдал честь, повернулся, чтобы идти, затем остановился, снова повернулся к Булавину. — Товарищ подполковник, а что делать, если они расчистят вход и полезут в бункер?
— Действовать по Уставу: первый выстрел, предупреждающий, в воздух, второй — на поражение.
— Есть!
— Давай! — Булавин отослал пограничника жестом руки.
Вернувшись в бункер, Булавин, сел рядом с Крутихиным, рассказал коллегам о новых происках противника.
— Надо подстрелить пару их морячков, тогда они подумают, стоят ли дальше лезть, куда не надо, — возмущенно воскликнул Крутихин.
— Нет, — Булавин решительно покачал головой. — Это будет повернуто против нас же и представлено так: русские застрелили ни в чем не повинных норвежцев, спасавшихся от шторма на необитаемом острове. Кром того, их двадцать четыре, а нас трое с тремя автоматами.
— Четверо, товарищ подполковник, — поправила его Беленко, — я неплохо стреляю.
— Нет, пятеро, — подал голос Малышкин. — Я не буду отсиживаться.
— Спасибо, — Булавин с благодарностью посмотрел на неожиданных помощников для предстоящего боя. — Ладно, пока у нас время есть, давайте продолжать, — Булавин встал, — Ольга Вячеславовна, как думаете, когда закончим с этим? — он показал рукой на длинные ряды снарядов.
— К утру закончим.
— Эх, опять бессонная ночь, — весело заключил Крутихин.
— Ничего, Николай, приедем на базу, отоспишься. — Булавин набрал из металлического ящика полный совок стружек.
Глава XXXI
Закладку алюминиевой стружки закончили в четыре часа утра. Все падали от усталости. Беленко отослала мужчин в душ, сама осталась на складе, чтобы залить стружку кислотой.
Булавин снял ставшую уже ненавистной химзащиту, по привычке кинул ее в дегазационную камеру. Душ принял вслед за Крутихиным и Малышкиным, приказал им идти спать.
— Отдохните несколько часов, день будет сегодня жаркий, — объяснил он своим подчиненным.
— Это точно, — подтвердил Крутихин. — Как там Иноземцев на НП?
— Я его сейчас сменю.
Булавин переоделся в чистое, сел на лавку. После душа навалилась усталость, глаза слипались. Из помещения склада вышла Ольга Беленко.
— Ну вот, теперь все готово, осталось только разлить бензин и поджечь, — она сняла химзащиту, завернулась в простынь прошла мимо Булавина в душ.
— Сделаем попозже — сказал Булавин.
— На уничтожение зарина нужно два человека.
— Почему два?
— По инструкции.
— Хорошо. Я возьму кого-нибудь.
— Надо быть очень аккуратным, поджечь и сразу убегать. И дверь склада оставить открытой.
— Почему?
— Должен быть приток воздуха, чтобы все сгорело. Вы дождетесь меня, Ульрих Романович?
— Да, я вас жду.
После встречи с крысами на трупе дезертира стало традицией, что он всегда дожидался женщину и сопровождал ее наверх.
— Вы действительно решитесь на огневой контакт, если норвежцы прорвутся в бункер? — Беленко вышла из душа, обернувшись широким махровым полотенцем, которое закрывало ее фигуру от груди до колен.
— Конечно, а что мне остается делать? — усмехнулся Булавин и внимательно посмотрел на женщину.
Видимо, во взгляде мужчины было что-то такое, отчего она смутилась и туже запахнула полотенце под мышками.
— Я сейчас, быстро, — женщина прошла на свою половину раздевалки.
Она оделась действительно быстро, вышла из своей половины раздевалки к булавину. В черных лосинах и черном свитере ее фигура выглядела стройной. Ольга Вячеславовна посветила фонариком в его сторону.
— Устали? — спросила она и села рядом с Булавиным.
— Есть немножко, — покосился на женщину. Несмотря на напряженную ночь, лицо ее выглядело свежим.
— Давайте пока посидим, — предложила Беленко. — Хочу, чтобы волосы немного просохли. Здесь потеплее.
— Хорошо, — согласился Булавин. Он выключил свой фонарик.
— Я тоже выключу.
Несколько секунд сидели в полной темноте, молча. Но это не было тем неловким молчанием, когда малознакомые люди не знают, о чем говорить. В этом молчании вдруг возникла какая-то близость, от которой Булавину стало тепло на душе.
— Ульрих Романович, а почему вы не остались в профессии? Я имею в виду, не стали работать по специальности, а стали военным? — тихо спросила Беленко.
— Так получилось. Я после химфака работал в одном НИИ. Это было начало девяностых. Зарплату не платили. А тут призвали в армию двухгодичником. Предложили остаться, я согласился, стал военным.
— Но инженер-химик и ракетчик, довольно большая дистанция.
— Я с детства интересовался ракетами, хотел даже космонавтом стать, — усмехнулся Булавин. — Ну вот…, а в армии мне понравилось, затянуло, дослужился до подполковника, но это мой потолок. А через четыре месяца на пенсию.