арать и не миловать, а со мной решили быстро. Комдив сказал, что вернёт меня, но пока направили отдыхать. Ночь наступила, завтра будет попутная машина, на ней и отправят в тыл, к штабу фронта. Ну и документы оформят о переводе.
Я только зло сплюнул и рукой махнул. А ведь надеялся на этой должности до конца войны довоевать, да вот не всем по нраву, на каком месте я сидел. Пока же сложив вещи на койке, штаб армии расположился в небольшом городе, тут боёв не было, почти всё целое, что к слову большая редкость. А сам двинул на поиски главного снабженца. Благо тот вернулся, и даже ждал меня, выпили коньку, что тот припас, за мой перевод, все уже в курсе, и поговорили по поводу трофейных кухонь. Только их, припасы сверху передавать не собирался. Так и ударили по рукам. Да мы больше торговались. Понятно не на деньги, тут всё работает по типу ты мне, я тебе. В принципе всё нужное я и сам достану, бесплатно, просто отберу у немцев, но тот нашёл, чем меня удивить, и даже без собой торговли сменял на эти три кухни. Даже провели обмен, мы доехали до опушки рощи, я отбежал и достал кухни, у меня их приняли, да новые и комплектные. Это отметили, одного бойца тот поставил на охране, а сам к речке, где у пристани стоял немецкий роскошный моторный катер. Дорогая отделка, приборная панель из красного дуба, впереди два отдельных сиденья и сзади сплошной диван. Всё из коричневой кожи и светлого дерева. Скорость развивает пятьдесят пять километров в час. А тут в городке штаб немецкой армии стоял, да прорыв такой быстрый был, а немцы так спешно бежали, что немало имущества бросили. Таких катеров с десяток. В комплекте с катером шли роскошные рыболовные снасти, удочки и спиннинги.
Понятно, что я это всё тоже у немцев найду, поищу, но смогу. Однако интерес был не к катеру или снастям. Хотя не без этого, а в том, что мне от штаба армии выдадут бумагу, о награждении майора Строева, этим катером. Бумага бессрочная, по ней после войны я смогу катер на себя зарегистрировать. Да ради одной такой бумаги я на многое готов. Кстати, поинтересовался, а на машину такую же сможет сделать? Тут похоже всё налажено, уже многие себе так машины и катера в собственность приобрели. Ну и ушлые. Тот назвал цену, и мы ударили по рукам. Так что я запустил движок катера, тут с кнопки, как управлять успели показать, включил прожектор, и ушёл по реке выше по течению, там пристал к берегу, заглушив всё. Катер прибрал на свободное место и вернулся в штаб армии, с вещмешком заказного, пятнадцать бутылок коньяка, французского, и получил на руки вторую бумагу, всё оформлено как надо, командарм подписал, о награждении меня синим «Опель-Капитаном». А машину сам добуду и внесу её данные в лист бумаги. Плохо ли? Вот я доволен сделкой. Снабженец тоже не огорчён, его любимый напиток. А дальше спать, не опоздать бы к машине, сотрудники политуправления в штаб фронта ехали.
— Точно не хочешь остаться? — уточнил генерал Севастьянов, начальник штаба фронта, и на моё мотание головой, вздохнул, и подписал прошение об отставке.
Получив заветный квиток, я поблагодарил и поспешил прочь, мне быстро всё оформили, бумаги, проездные, получил сухпай на трое суток, и попрощавшись со всеми, уже когда начало темнеть, устроился в эшелоне, что уходил к нашим. Через Польшу шёл, от Берлина. Всё, война закончилась, это было Пятого мая, День Победы. Правда, прошение подписали только через месяц, но ведь подписали. Даже горд за те изменения, что я внёс. А так служил в аналитическом отделе штаба фронта, там всего шесть офицеров, плюс зам и командир, и до конца войны. И вполне доволен всем был. Наград, правда, не заработал, я не просил, и мне не давали, но зато жив, и всё позади. Эшелон идёт на Восток. Правда, после окончания войны, пару раз слетал на территорию союзников, добывал, что мне нужно. Почти новый «Опель-Капитан», аж две тонны весит, благо накопил. Ох и поискал синего цвета. Редкая вещь. Потом хорошо перебрав всё имущество в хранилище, место освобождая, увёл немецкий связной «Мессер». Со стоянки трофеев союзников. Остальное место топливом занял. Давно на него облизываюсь, а всё как-то не попадался. Припасов на тонну, надолго хватит, поэтому только топливо брал, как для автомобилей, так и для самолётов. Почти шестнадцать тонн имею хранилище, уже солидно.
Омск я посещать не планировал, после суда, моё личное дело передали в московский военкомат, я написал прошение, мол, тут буду жить, и не отказали как Герою. Теперь стоит заняться жилищем, приобретением, оформление. О, финок домой доставить. Я всё же в один вылет ограбил банк в тылу у немцев. Не успели вывезти, не смотря на приближающийся фронт, есть чем отблагодарить. Марки ещё в ходу. Всё же не сменил я девчат. А когда? У меня свободного времени не было. Работа аналитика требовала немалых сил, иногда спать забывали. И работа нужная, нас ценили. Ну а пока полный эшелон демобилизованных, простых бойцов и офицеров, двинул на восток. Под радостные крики, и попытки споить всех вокруг. Откуда столько спиртного? В общем, полковники со мной ехали, им не откажешь, я не выдержал и уже на следующей станции сошёл. Да даже поспать не дают, я конечно рад Победе, но уже месяц прошёл. Понятно, что многие радуются, что домой едут, но очень шумно было. Да и решил не терять время. Так что уже вскоре взлетал с полевой дороги на «мессере», заодно и опробую, и потянул прочь, в сторону Москвы. Ночь хорошо скрыла. С посадкой для дозаправки, которая прошла неудачно. Машина новая, незнакома мне, разбил я её. Пришлось сжечь и достать «Шторьх», так и добрался на нём до окраин столицы. Сел на песчаном пляже. Там на берегу реки, деревья хорошо скроют, достал санный домик, натянул над ним маскировочную сеть, искупался, вода холодная, но ничего, терпимо, и спать.
Следующие двое суток я этот берег не покидал. Ждал пока не пройдёт то время, что поезд идёт до Москвы. Заодно купался, загорал, немало рыбачил, уху варил, грибы в лесу собирал. Разные блюда готовил, восполнял запас. Было чем заняться. Да, чем займусь после войны, я уже давно решил. Если кратко, то вот мои планы. Живу, пока амулет лекарский работает, настолько насколько хватит его ресурса. Триста лет? Четыреста? Жить буду по всему миру, но возвращаться стану к себе в купленный дом. Раз в тридцать лет буду «погибать», передавая имущество «наследнику», коим я же и буду, омолаживая себя. В общем, путешествия, изучение мира, этих времён, для меня это глубокая древность. Если не уровень времён Клеопатры, то близко. Ну и дождусь, наконец, когда нормальные космические станции будут строить и куплю себе. Исполню желание, и хочу это сделать в этой жизни. Я вообще планирую прожить каждую жизнь максимально возможно долго. Меня пока так и не нашли, я жду. Ну и думаю, иногда буду участвовать в конфликтах, чтобы навык бойца не потерять. Я против ядерного оружия, а США в истории моего мира его применила, ждать осталось недолго, если тут так будет и они его применят, буду мстить. Вряд ли успею в этот раз, Япония быстро капитулирует и император отречётся от трона. Однако будет война в Корее, подготовлюсь, и вот там те познают всю мою ярость. Вся флотская группировка, что придёт к берегам Кореи, включая транспорты, окажутся на дне. Правда, пока стоит продумать и разработать операцию, как это сделать. Ну кроме как использовать своё хранилище, и доставлять на каждый борт по пять тонн взрывчатки. Этого хватит, ничего в голову не приходит. Взрыватели и запалы усовершенствуют, надеюсь, пойдут более надёжные для дистанционного подрыва. Их и использую, добыв. А пока покупаю дом, отвожу девчат в Финляндию, тьфу, союзникам, и дальше по планам. Надеюсь, это лето провести, например, в Италии, а вот всю зиму в Союзе. Видно будет. Даже волнуюсь, гражданская жизнь мне не привычна.
Так что как пролетело два дня, свернул всё, собрался и покатил на велосипеде, я в гражданской одежде был, в столицу.
— Я дома, — радостно и широко улыбаясь, сказал я, налегая на педали.
Глава 5
Очнулся я явно в палате, с трудом открыв глаза, несколько секунд смотрел в белёный известкой потолок, где висел одиночный патрон лампочки, без абажура. Рядом кто-то бормотал, я прислушался и разобрал:
— … за выдающийся вклад в развитие труда, награждается орденом «Трудового Красного Знамени», агроном совхоза «Красный Луч», Людмила Заречина…
— Союз… — выдохнул я. — Ненавижу.
Даже сам подивился своим эмоциям, триста лет прошло, а до сих пор не прощу. Впрочем, ненависть притупилась, а тут неожиданно колыхнулась с новой силой. Пришлось задавить её, не ко времени. Где я? Повернуть голову не получилось, мышцы не дали, похоже заклинило шею, травма головы и шеи, я уж понял, тугая повязка, что почти всю голову покрывала. Лицо свободно. Я обнажён, лежу под тонкой простынёй, было тепло. Даже жарко. Так что пришлось играть глазами. Думаю утро, новости по радио шли. А вот какое время до сих пор понять не могу. Нет, стены краской белой крашены и всё. Ну по радио понятно что время Советского Союза. Вообще вспышка этой ненависти меня самого очень поразила. Триста лет прошло, я почти и забыл за давностью веков причину. А тут как колыхнуло, и старые чувства из глубин памяти поднялись. Да и ненавидеть некого, все кто был причастен к смерти моей жены и не рождённого сына, все понесли заслуженное наказание от моих рук. От администрации поселения, из-за которых погибла жена, гнать беременную на работу это чудовищно, до тех, кто суд надо мной решил провести. Почти сто человек ликвидировал. Многих перед этим допрашивая. Хм, крутить шеей не могу, шевелиться пока тоже боязно, в голове молоточки стучат, болит зараза, да и пахнет больницей. Так что, опишу, что было. Хотя сам не понимаю, свою смерть я не помню.
Да, это так, с двумя своими жёнами, сыном и тремя дочками устраивались в семейном боксе огромного колонизатора, что вмещал полтора миллиона колонистов. Летели к новой планете. Семь лет лететь. Сработала заморозка, нас в замороженном виде перевозили, и всё, очнулся в новом теле. А вообще план сработал, что хотел, то и делал. Хотя и не сразу. Купил я дом на берегу речки, хороший дом, пусть и печное отопление, но свежий, газовая плита, пусть газ и привозимый. Побывал в Финляндии, попрощался с девчатами. Каждой дал по пятьдесят тысяч марок, и в Италию, через Францию. Француженку нашёл в наложницы, да нанял её, выплатив аванс. Потом итальянку и испанку. Ну и вернулся, жил зиму в Москве, работал рабочим на заводе. Токарем. Сам пошёл. Хочу погрузится в жизнь столицы. Стал рабочим человеком. Нашёл девушку. Знаете, любовь с первого взгляда. Два года к себе не подпускала. Только гуляли. Хорошо наложницы есть, а там всё же уговорил и весной сорок восьмого женились. Я как раз снова на лето покинул страну. Там так вышло, задержался, только осенью вернулся. А в доме живут чужие люди, арестованное имущество и они, новые жильцы. А супругу, как Врага Народа, старые грешки вспомнили и новые приписали, за которые уже отсидел, меня осудили в этот раз заочно, в поселение на севере. Она от меня не отказалась. Я туда, но не успел. Только на могилу. Получила травму несовместимую с жизнью. Она была на седьмом месяце беременности. Всю цепочку раскрутил, всех вырезал, полгода на это потратил. Ненависть тогда бушевала ко мне. И покинул Союз. До развала не было.