Впрочем и офицеры нашего флота без дела не сидели, на следующий день как «Асама» покинул Порт-Артур, недалеко от него два броненосца адмирала Того подорвались на минах. Наши минные офицеры, собрали остаток мин, и поставили поле в том месте, где броненосцы японцев обычно проходили. Наша эскадра как раз отогнал японцев, свидетелей нет, те и поставили минную банку. Макаров в курсе был. Ну и «Асама» в тот день уйти смог. Я об это узнал ещё в Циндао, но подробности выяснил во Владивостоке. Так что и минёров наших чествовали, награды посыплись. Я свои уже тут в Порт-Артуре заказал и получил. Было два Святых Станислава, третьей и второй степени с мечами, и Святой Владимир четвёртой. Тоже с мечами. Кстати, мой графский титул признали, уже «Ваша светлость» обращались. Даже Макаров. Броненосец в принципе в порядке был, но я тщательную инспекцию провёл, нашёл где нужно устранить неполадки, даже в котельном они были и свои паспортные неполные восемнадцать узлов, корабль вряд ли мог выдать. Кстати, Макаров выполнил мою просьбу. А я прошение подал, по окончанию войны отправить меня в отставку. Подписал. Пояснил причины, что бить противника всегда готов, а служба мне не по душе. Хочу путешествиями и морскими исследованиями заняться. Тот сам исследователь, меня понял, и прошение подписал. Правда, прямо сказал, что я этим могу заниматься и не покидая состава флота. Мне же было не интересно служить, с бюрократами бороться, нет, не моё. Война, побеждать врага, мне по душе, но и только.
Это пока все новости, следующие три недели, я освоился на броненосце, его довели если не до идеала, то близко, команда относилась ко мне с немалым уважением, это было видно. Мы разок выходили в море на учения. Как я понял, адмирал решил дать генеральный бой противнику, но он не пришёл. Так что провели серьёзные учения, со стрельбами. Пока крейсера разоряли транспортные маршруты на Корею, потопили двенадцать и взяли призами пять судов, броненосцы обстреляли порт Чемульпо, на том и вернулись. Я тут сам в носовой башне главного калибра сидел на месте наводчика, так что потери японцы понесли изрядные. А орудия мощные, не чета тем, что на «Асаме», там слабее стояли в двести три миллиметра, а на броненосце в триста пять. Была бы длина орудий больше, вообще красота была бы, а так кучность большая и дальность не велика. Вот так неплохо время проводил. Мне уже выплатили призовые за «Асаму», почти девяносто тысяч рублей. Восемьдесят семь, если быть точным. Офицерам и матросам «Касуми» тоже выплаты прошли. Ладно, хоть так, пусть и понизу призовой стоимости «Асамы» прошли. Вот так время и шло до середины июля, хранилище качалось, я с Натальей время немало проводил, она получила медаль за спасение раненых, разве что армейцы недовольны пассивностью русского флота. Мол, нужно перерезать морские коммуникации и японцы на суше выдохнуться без снабжения. Это все понимали. Японцы тоже, уже дважды пытались закупорить фарватер, но по счастью оба раза неудачно. Запереть нас в Порт-Артуре не удавалось. Однако, наконец, всё же состоялась встреча с японцами. Тут все были, даже крейсера Камимуры.
Сегодня двадцатое июля, оба флота маневрировали, настороженно изучая друг друга. Наши бы уже пошли на сближение, но вот проблема, на горизонте строем шли, и наблюдали за нами, четыре английских броненосца, и два больших броненосных крейсера трипа «Дрейк». Не ожидал их тут встретить. А если они вступят в бой, то перевес у противника будет решающий, вот командующий пока и не рисковал. Никто не ожидал встретить тут англичан. Надо сказать, тот удар по своему наработанному авторитету они с трудом сдержали. Понятно, что свалили всё на покойного командора. Да и потери отнесли к тем, что русские потопили корабли, что по ним не стреляли. Мол, не хотели доводить английские моряки до международного скандала. Кто им поверил, а кто нет, тем более англичане встречную ноту подали, возмущаясь, что русский крейсер подло напал на их корабли и потопил не сопротивляющихся. Бред конечно, но вот тут их появление серьёзно менял расклад сил. Опустив бинокль, я с мостика изучал англичан, и приказал своему старшему офицеру:
— Передайте на флагман, Макарову. Готов взять англичан на себя, если вмешаются. Прошу разрешения покинуть строй и контролировать англичан.
Пока передавали информацию. Я перешёл на другую сторону мостика, и стал изучать японцев. Мы как раз оказались между японцами и англичанами. Через три минуты из радиорубки принесли сообщение от адмирала. «Принято. Строй не покидать пока англичане не начнут сближаться. Если англичане начнут сближаться, выходите на встречу». Это всё. А то что британцы могут вмешаться, уверены уже все. На наши запросы о их намереньях, те не отвечали, это было красноречивее всяких слов.
— Я думаю, англичане не планируют вступать в бой. Им этого не нужно, задача поиграть мускулами, показать свои пушки и не дать нам провести генеральный бой с японцами. Заставить уйти обратно в Порт-Артур. Пока стоит такая шаткая ситуация, их всё устраивает. Если мы побьём японцев и море станет нашим, перережем коммуникации, это и для японцев и для англичан будет катастрофой. Я не знаю, какой приказ дали английскому адмиралу, но будем исходить из худшего. Если мы начнём бить японцев, они могут вмешаться. Тогда уже мы будем бить их. Ладно, командующий похоже решил, поворот на японцев, мы принимаем бой.
Говорил это всё старшему офицеру, главному артиллеристу и старшему штурману корабля, что помимо вахтенных и рулевых, находились на мостике. Как я понял, многие были согласны с моими измышлениями. Потерев подбородок, я дольно улыбнулся. А нет усов до сих пор, хожу безусым. Как сбрил их в поезде, покидая столицу, так и не ношу, и надо сказать некоторые офицеры последовали моему примеру, хотя многие из старших, меня наоборот укоряли. Я же отвечал так:
— Носить усы, это не жёсткий пункт устава, для обязательного следования. Просто рекомендация. А носить или нет, право любого офицера на выбор.
Не скажу что отстали, но как видно, пример заразителен. Например, главный штурман броненосца, тоже сбрил усы. Правда, тут стоит признать, что они ему очень не шли, он и сам это видел, форма лица такая, без них стало лучше. Пока же изучив общую диспозицию обоих противников, а я англичан именно врагами считал, оставил командовать на мостике старшего офицера, уже всё обговорено было, и даже не раз проведены тактические игры на борту моего броненосца, вот и побежал со старшим артиллеристом к носовой башне главного калибра. Пока наши корабли первой линии маневрировали, японцы оказались по левом борту, и комендоры развернули башни в их сторону. Вот так заняв место наводчика, лейтенант Кетлинский, мой старший артиллерист, встал у тумблеров, так что навёл орудия, наши и японцы уже начали пристрелку, и крикнул:
— Выстрел!
Грохнуло правое орудие. Именно его я наводил, и пока вторым орудием занимался, наводя, над кормой «Хацусе» встало облако взрыва. Башню сорвало с погона. Но подрыва погребов не было, хотя пожар сильный. Да, тут японцы потеряли «Ясима» и «Фудзи» на минах. А «Хацусе» больно уж удобно подставился. Туда в корму и второй снаряд послал, из второго орудия. Башня-то двухорудийная. Мне всё легче и легче вот так чуечкой наводить орудия было, опыт рос. Вот здесь всё сработало, мощный снаряд, пробив броню, взорвался ниже, тут вообще детонаторы тугие у снарядов, но подрыв погребов дошло. Хана «Хацусе». Впрочем, японцы не дрогнули и продолжили идти строем, усилив огонь всех орудий. Осыпая снарядами почему-то именно мой броненосец, даже те это делали, кому было неудобно. Впрочем, почему «Ретвизан» был целью, понимали многие. Мы же с Кетлинским рванули к кормовой башне. План такой, пока идёт перезарядка, я стреляю из другой башни, потом обратно на нос. А тут добежать не успели, как из стволов кормовой башни главного калибра ударили языки огня. Кто-то выстрелил из них, да дуплетом, нарушая мой приказ. Остановившись, я указал на башню, и приказал:
— Командира расчёта под арест. По возвращению спишем на берег. Разберись с подчиненными. Вам не полное соответствие заминаемой должности с занесением в личное дело.
Вообще я это из будущего взял, тут в русском императорском флоте такого не было, но главного артиллериста проняло, рванул карать и наказывать на корму. И то, что офицер, командир башни, мичман, титульный дворянин, ему было плевать. Мне, впрочем, тоже. Развернувшись, я не спеша направился обратно. Палуба мокрой была, «Ретвизан» вообще постоянно окатывало брызгами воды и осколков, от падающих рядом снарядов. Пока попаданий не было, везло. Дальше мы вели огонь по японцам, я бегал от кормовой башни до носовой. Пару раз по личной защите серьёзно прилетало осколками. Броненосец пылал от носа до кормы. Ну задымление было точно. Он уже не напоминал того красавца, что был раньше, две из трёх дымовых труб были сбиты, кормовая башня заклинена в одном положении, там расчёт с корабельным инженером пытались спешно ввести её в строй, пока я работал носовыми орудиями главного калибра. Однако и мной было уже выпущено больше двадцати снарядов. Отчего тонул, ложась на правый бок «Микаса», «Хасусе» уже затонул, осел на корму «Сакисима», горел «Асахи» и последний итальянский броненосный крейсер, что японцы поставили в строй броненосцев. По бедности. Японцы уходили, а мы шли следом. Надо сказать, наши броненосцы особо и не пострадали, а вот то что «Ретвизан» дойдёт до Порт-Артура, я уже сомневался. Одних подводных пробоин было восемь. Да и скорость больше десяти узлов мы уже развить не могли. Я понимал, почему японцы били именно по мне, быстрее вывести из боя их задача. И по сути это произошло, план сработал. Мой запрос Макарову, покинуть строй, и вернуться в Порт-Артур, броненосец едва держался на воде, аварийные команды старались спасти корабль, не был проигнорирован. Мне разрешили вернуться на рейд и сразу заняться ремонтом, а наша эскадра пошла на англичан. Те уже перерезали наш маршрут, не давая добить японцев, правда огня не открывали, встали щитом между нами и японцами. Однако Макаров медлить не стал, в этой битве первый выстрел был наш, и теперь наши артиллеристы вели огонь по английским броненосцам. Причём, с азартом. Да и англичане хотели реабилитироваться, не отступали. А чуть наклонившийся на правый борт «Ретвизан», уходил прочь, под охраной «Дианы