Далее, хранилище накачалось уже на триста девяносто два килограмма, когда крепость начала сотрясаться от мощного артудара. Я в это время спокойно спал себе в койке, вскочил как и все. А чего беспокоиться? Я знал что будет, медальон амулета личной защиты на шее, нужно быть выспавшимся и отдохнувшим. Так вот, триста девяносто два килограмма. Почти до верху полное, но не совсем тем, что я хотел. Ну не было возможности покинуть расположение части, следили за нами очень внимательно. Два обалдуя, ещё до присяги, в самоволку сбежали, их поймали, и ужесточили контроль. Даже ночью дежурный проходил по казарме, пересчитывал все на месте или нет? Из-за этих двух архаровцев нас в нарядах чуть не сгноили, там кому-то из начальства прилетало за них. И тёмную им не устроишь, для всех же старались, но главное дело встало, а хранилище пусть размер имело небольшой, мне нужно заполнять важными вещами. Хорошо за два дня до поимки двух этих любителей самогона, хотели отметить всей ротой начало службы, за спиртным бегали, пока не попались комендачам, я уже имел сто двадцать килограмм свободного в хранилище, и решил заполнить его. А девушкой. Я до сих пор поминаю, что единственный раз не получал откат от перерождения в виде сильных гормонов, женщины хотелось так, что уши трубочкой сворачивались, когда в тело пацана попал, в четвёртой жизни. У меня тогда такого не было, я это запомнил. Когда гормоны заиграли, всё заработало, то штатно, такого давления не случилось. В шестой же жизни всё как обычно, так что с трудом держался. И вот ночкой тёмной переплыл Буг, амулет ночного виденья всё показывал, и сбегал к немцам на территорию. Ну и найдя летний лагерь какой-то части, сплошные ряды платок, приметил несколько с красными крестами. И туда. Так и оказалось, санчатсь. Рядом в палатках несколько девушек спало. Кстати, у немцев женщины на службе большая редкость, но всё же были. У палаток ряд велосипедов был, видимо посыльных, или велосипедная рота, что-то их много, изучил и выбрал один новенький.
Ну и изучив всех девчат, придирчиво выбирая, всё же выбрал одну с четвёртым размером грудей. Блондинка. Гормоны напомню, вообще разум отбивают, сильный удар по мозгам. Впрочем, та была миловидной, фигура неплоха, хотя и тяжела в кости, лет двадцать пять. Амулет показал что здоровая. Ну почти. Её и выкрал. Той же ночью даже достал и, приведя в создание, серьёзно поговорил. Или смерть или в наложницы идёт ко мне. На пять лет, потом отблагодарю золотом. За каждый год по килограмму золота. Так что пошла та на соглашение, а я, наконец, сбросил сильное напряжение, хоть думать нормально стал. Жаль та весит почти семьдесят килограмм, выше меня на полголовы, метр восемьдесят, ещё бы кого взял. Да и планировал это сделать в будущем, уже вернулся к своим, никто отлучку не заметил, а тут засада с этими двумя. Мата на них не хватает. Впрочем, пока у немцев был, не пустой вернулся. Ингрид и велосипед ладно, за наложницей и шёл. Просто приметил на обратном пути патруль в четыре немецких пограничника, двое с «МП» шли, и взял их в ножи. Три пары наручных часов, мелочёвка из карманов, один новый «МП-40» с запасными магазинами, плюс боезапас со второго пистолет-пулемёта набрал. Ну и «Люгер» старшего наряда. Так что хранилище полным было при возвращении. А пока служба шла, я продолжал заполнять хранилище, но за счёт ресурсов крепости. Разгружал машины на продовольственный склад, там прихватил шесть бумажных мешков, по десять килограмм каждый, с ржаными сухарями. Потом тридцать банок с тушёнкой, говядина была. Сам ящик не трогал, а почти все банки из него забрал. Чуть позже повезло увести мешок соли, мешок гороха, мешок макарон, и мешок крупы. Жаль в овощехранилище нас не отправляли разгружать, там бы что прихватил. Да, почти на семьдесят литров питьевой воды запас сделал, перед самым началом войны. Ну и плюс в хранилище мои вещи из снаряжения, документы, шинель, два цинка с патронами, не вскрытые, винтовку из стойки и подсумки забрал, прежде чем спать лечь. Как видите, было хоть что-то, с чем я встретил войну.
Вскочив, я стал быстро одеваться, натянул форму, мотал портянки, здание сотрясалось, было несколько прямых попаданий, стёкла из окон повылетали, всё в пыли, что-то дымило, похоже горело. Стояли крики, стоны раненых, команды даже раздавливались, бойцы полуодетые бегали вокруг. Некоторые падали. Вот так натянул сапоги, потом застегнул ремень, с подсумками, на нём ещё полная фляжка с водой была, ножны с штык-ножом, ну и надев каску, с винтовкой в руках, достал незаметно, побежал в оружейку. А там бойцы, под командованием нашего ротного старшины, он похоже в казарме, на нашем втором этаже, был старшим по званию. У меня за часть ночи три килограмма накачалось, плюс достал подсумки и винтовку, скатку шинели, сидор за спину. Свободного теперь почти пятнадцать килограмм. Вот и прибрал незаметно десять ручных гранат «РГД-33», с осколочными рубашками, две «Ф-1» и три пачки патронов к «ТТ». Всё нужное, пусть будут. Вот только для меня стало неожиданностью, что старшина Варягин, приказал нам покинуть казарму и двигаться к Цитадели, к её воротам, они ближе всех были, и уходить за город, на соединение с дивизией, всё же тут были тылы и мало боевых подразделений. Понятно, что старшина и возглавил нашу колонну. Кстати, мой расчёт, командир у нас младший сержант Ласточкин, нёс «Максим», разделённый на три части. Я вот, например, пёр станок на спине, другие кто ствол, кто щит, кто ящики с патронами. Впрочем, в расчёте нас было трое, плюс придали пять стрелков для переноски нужного, трое новичков и две старослужащих, было кому нести. Так что наша рота почти все пулемёты забрала. Десять единиц. Чёрт, а я надеялся в крепости повоевать, запасы делал. Особенно воды. А тут такое.
Не скажу что расстроился, но и радости не проявил. Тем более видя уверенную колонну бойцов, к нам присоединились те, что ранее в панике бегал, уже не старшина, а целый майор нас вёл. Вроде артиллерист. Почти четыре сотни вышло. Из них шесть десятков, из нашей пулемётной роты. А в дивизию мы так и не попали, нас перехватили, полковник какой-то, бойцов по разным частям разгоняли, а нас, из Триста Тридцтаь Третьего полка, таких две сотни набралось, командир был в звании старшего лейтенанта, к слову, начальник штаба нашего батальона, на перекрёстке заставили рыть стрелковые ячейки. Наш расчёт рыл пулемётную позицию, благо почва была неплоха, много песка. Жаль укрепить плетнем не успели, как нас в первый раз накрыли артой. Хорошо закопаться успели. Ну а дальше началось. И даже ведь не завтракали, и есть нечего было, ничего так и не подвезли, хотя обещали. Наш расчёт я сам кормил, наконец, отварил макароны с тушёнкой, первое горячее в хранилище, да и то немного, что там, объём у красноармейского котелка небольшой. Однако серьёзный бой, до этого только разведка была, включая воздушную, у нас состоялся только вечером, за три часа до наступления темноты. Даже удивился. Немцы педанты, обычно в это время уже встают на отдых.
— Хальт! — услышал я, и замер.
Часовой у стоянки машин вглядывался в мою сторону, но вроде больше шума не поднимал. Тот услышал хруст сухой ветки. Сам её не увидел в густой траве, вот и подставился. Поморщившись, я выжидал, пока часовой не успокоиться, и не продолжит патрулирование. Конец июня, шёл пятый день войны, чёрт возьми, а столько всего произошло. Наша рота, старшина так и командовал, продержалась почти час, пока два немецких танка не подошло и не расстреляло наши позиции. Пока весь немногочисленный боезапас не подошёл к концу, мы вполне успешно отбивались и держали перекрёсток против пехоты противника. Немцы грамотно нас давили, артой, миномётами. Солдата перекатами сближались. Не думаю, что мы положили больше полусотни. И то половина на моём счету. Работал экономно, но точно. Укрытия знал где их, трава не спасала, сканер показывал. Впрочем, расчёту была хана и до подходов танков. Прямое попадание в окоп миномётной мины, батальонного калибра. По сути, я один и выжил, пусть накопитель и в ноль разрядился. Даже пулемёт разбит оказался. Три последние ленты я прибрал и переместился в пустую стрелковую ячейку неподалёку, и дальше отбивался с помощью винтовки. Вещи свои уже в хранилище убрал. Недавно достал два цинка незаметно, те в дело пошли, было куда убирать.
А немцы нас окружили, с тыла три тяжёлых мотоцикла подкатило с пулемётами, так что прекратили вести огонь и нам предложили сдаться. Куда деваться? Командиры почти все погибли, вот как и другие я поднялся из ячейки с поднятыми руками и вышел к противнику. Нас выжило, тех кто мог ходить, едва три десятка, из них три сержанта. Так что обыскивали, я всё своё давно в хранилище убрал, и повели к реке. Шанс сбежать был, но мне тоже на ту сторону надо было, поэтому не стал этого делать. Да и вели полчаса, пока темнеть не стало, завели на какое-то частное подворье небольшой деревни, и загнали в сарай, выставив часового. Я прикинул и не стал медлить, убрал часть стены, шепнул нашим что утекаю, мол, тут дыра, выбрался наружу, сразу отбросив кусок дерева, и скрылся в темноте. За мной наши по одиночке или группами выбирались, и тихо уходили на окраину деревни и дальше убегали в поле. Я проследил, молодцы, семеро раненых было, им помогали идти. Сам же взяв пару раз языков, допросил, со вторым повезло, видел как у штаба их дивизии, у другой деревни, недавно сел «Шторьх», связная машина. На велике быстро доехал, амулет ночного зрения рулит, и действительно нашёл самолёт под маскировочной сеткой у яблоневого сада. И угнал, долетев до Варшавы. Да топлива до неё едва и хватило, баки не полными были. Самолёт спрятал в лесу, на опушке и сел, накрыв той самой маскировочной сеткой. Прихватил её. Дальше на велике в город. Добыл с пьяного поляка одежду своего размера, ну и занялся поисками ювелиров. Мне накоптили нужны. Там как раз уже светало, но до рассвета банк успел ограбить, было чем платить. Вот так и жил рядом с самолётом, место копилось в хранилище, я сразу и заполнял. Да, нашёл топлива, и угнал грузовик с ним, полными бочками. С аэродрома. Заправил «Шторьх», остальное хорошо прикопал.