7
– Возможно, у меня есть зацепка!
Гленн Джексон подскочил на месте и поднял взгляд на Роберта Коллинза, который ворвался в кабинет, распространяя вокруг атмосферу стресса.
Солнце едва просачивалось сквозь тучи, собравшиеся над штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне, и плохо выспавшийся Гленн не был готов воспринимать такой напор с самого утра.
Коллинз сел на стол напротив него и скрестил руки на груди.
– Ниточка слабая, но ухватиться можно, – сказал он. – И есть надежда размотать весь клубок.
– Не садись так, Роберт. Ты забыл, что уже сломал один стол?
– Я нашел связь между двумя башнями.
Гленн поднял бровь и откинулся назад в своем кресле:
– Ладно, убери свой зад со стола и рассказывай.
Как обычно, Роберт проигнорировал его просьбу. Гленн часто спрашивал себя, почему его заставили работать с коллегой, который совсем не уважал его мнения.
– В обеих башнях размещались большие финансовые конторы, инвестиционные фонды. В обеих, ты слышишь меня? Не удивлюсь, если мы имеем дело с революционером-антикапиталистом. Типа, готов на все, чтобы разрушить систему.
Гленн поморщился:
– Не чувствую…
– От нас требуется не чувствовать, а думать.
Задетый за живое, Гленн не ответил и постарался глубоко дышать, чтобы сбросить напряжение. Он запустил руку в пакетик с шоколадно-зефирными мишками и отправил одного в рот. Тающий сахар немедленно принес ему чувство облегчения. Не очень-то хотелось нервничать с самого утра.
– Если ты в этом убежден, – сказал он, – тебе надо лишь установить наблюдение за всеми финансовыми фирмами.
– Я, разумеется, подумал об этом, но есть небольшая проблема.
– И какая же?
– В этой стране столько же финансовых контор, сколько пиццерий в Италии.
– Хреново.
– Ну да. Во всяком случае, я позвонил Барри Кантору и попросил его призвать директоров таких фирм к бдительности, но он отказал.
– Вот как? Почему?
– Не нужно пугать людей, так он сказал. И особенно трейдеров, я полагаю… Не хотелось бы, чтобы биржа рухнула за восемь месяцев до президентских выборов.
Гленн вовсе не испытывал любви к инвестиционным фондам. Не по политическим причинам: безусловно, эти конторы были необходимы, и уж конечно, там работало немало хороших людей, как и в любых других местах. Но трагедия, пережитая его отцом, когда Гленн был еще ребенком, оставила у него горькое послевкусие. Смелый и трудолюбивый, его отец создал клининговую компанию, которая со временем выросла до восьмидесяти сотрудников. Но банки упорно не желали финансировать ее развитие, так что в конце концов отец принял предложение молодого инвестиционного фонда, готового вложить в его бизнес приличную сумму. Его убедили в том, что куда лучше владеть восемью процентами будущего национального гиганта клининга, которым он станет, чем ста процентами местного малого бизнеса. Как только контракт был подписан, финансисты отстранили прежнего владельца от управления, чтобы взять власть в свои руки, реструктурировать предприятие с убытками и другими проблемами, поставить его в ситуацию прекращения платежей, а потом, прежде чем возобновить деятельность, выкупить долю основателя за бесценок и в финале взвинтить стоимость предприятия до небес. Отец Гленна, обманутый и лишенный своего детища, заработал депрессию и язву желудка. Последняя из-за несвоевременного лечения переросла в рак, который и свел его в могилу.
Маленький Гленн так никогда и не понял, почему полиция не посадила в тюрьму людей, которые отобрали у отца его предприятие. Из этой ситуации он вынес глубокое чувство несправедливости, крайнее отвращение к деловому миру и пообещал себе, что когда вырастет, то станет полицейским и заставит всех уважать закон.
– Ты слышал? – спросил Гленн.
– Что?
– Треск.
– Какой треск?
– Стол, он, похоже, закряхтел.
– Не мели чушь!
– Дерево стонет, перед тем как сломаться.
Роберт пожал плечами, но все же встал со стола.
– Кроме того, – сказал он, – я попросил наших инженеров тщательно изучить, как именно происходила передача аудиосообщения от поджигателя в башни. Он должен был оставить хоть какой-то след, взламывая их системы безопасности. Нужно понять, как он это сделал, и быть начеку в следующий раз: быть готовым анализировать доступ к компьютерам в режиме реального времени, непосредственно в момент атаки на башню, чтобы засечь IP-адрес этого типа сразу после отправки сообщения. Так мы его и возьмем.
– Возможно. Я же, со своей стороны, делаю ставку на музыку… – заметил Гленн.
– Музыку, которую он транслировал при падении башен?
– Да. Я опросил всех свидетелей, кто ее слышал, чтобы установить, какая это была мелодия.
– Не понимаю, что это даст.
– Ее описали как странную и старомодную. Такую мелодию случайно не выберешь. Несомненно, тут есть какой-то тайный смысл. Я чувствую, это важно.
Роберт скорчил недоверчивую мину и повернулся к двери.
– Заруби себе на носу, – сказал он, стоя уже в дверях, – нам платят за то, чтобы мы думали, а не чувствовали.
8
Безжалостная серия звуковых сигналов телефона вырвала меня из объятий сна с жестокостью тюремщика, который выволакивает брыкающегося заключенного из камеры, чтобы отвести на эшафот.
Шесть часов утра.
Темень, хоть глаз коли.
Я отключил сработавший будильник. На экране высветился значок голосового сообщения, оставленного для меня кем-то накануне. Я хотел было проигнорировать сообщение, но случайно нажал на «Прослушать».
– Мистер Фишер, я Энтони Бузмен из Института медиатренингов. Звоню вам, потому что вы должны были назначить дату нашей встречи. Ваш агент, Билл Кримсон, предупредил меня о срочности вашего обучения, так что я удивлен, что вы до сих пор не вышли на связь. Буду благодарен, если вы свяжетесь со мной, как только получите это сообщение.
Я зажег ночник, стащил с себя одежду и доковылял до ванной комнаты. Ее освещение было ослепительно-ярким, и я немедленно выключил его, оставив дверь открытой и довольствуясь рассеянным светом ночника.
Теплая вода понемногу возвращала меня к жизни.
Я поспешно оделся и спустился к стойке регистрации. Ночной портье был все в том же разобранном состоянии. Он сообщил, что завтрак подают начиная с половины седьмого.
– Неужели у вас нечего съесть прямо сейчас, чтобы не дожидаться начала завтрака?
Он проводил меня к ужасному автомату с продуктами в полиэтилене по два доллара. Чипсы со вкусом барбекю, «Принглз» со сметаной и луком, чересчур сладкие шоколадные батончики…
– Может быть, на кухне найдется кусок хлеба?
– Еда будет готова к шести тридцати, сеньор.
Я капитулировал.
Подождал Анну за застекленной дверью первого этажа. Она прибыла вовремя, разорвав светом фар ночной мрак на парковке мотеля.
В машине приятно пахло маффинами.
– Я разогрела их дома перед выездом, – сказала она. – Так и думала, что в это время в мотеле не найдется ничего съестного.
Вскоре мы добрались до военной базы и припарковались под секвойей перед зданием лаборатории. Мы вышли в ночь, залитую туманом, густым туманом, который поглотил лес и окутал небольшое строение белой вуалью, пропитанной влажным запахом деревьев.
Пять минут спустя мы наслаждались еще теплыми маффинами, пока в кофеварке закипал свежий кофе, наполняя комнату своим ароматом.
– Есть вопросы по поводу вчерашнего? – спросила меня Анна с набитым ртом.
Какие могут быть вопросы? Скорее, сомнения…
– Думаю, мы можем продолжить.
Она встала, чтобы разлить кофе по чашкам.
– С сегодняшнего дня переходим к действию. Вы будете знакомиться с методом на практике.
– Очень хорошо, – ответил я, в то же мгновение ощутив внутри себя сгусток страха.
– Вчера я вам рассказывала, что во время первой фазы вы будете концентрировать внимание на цели, позволяя руке свободно рисовать и таким образом воспроизводить то, что называется идеограммой, которая предоставит нам первоначальную элементарную информацию о природе цели. Эта фаза подготовит вас к раскрытию и даст нам возможность перейти ко второй фазе, и тогда вы будете определять чувственные элементы цели…
– Если у меня получится, – заметил я.
Она проигнорировала мою ремарку и продолжила:
– Раскрытие усилится, и в третьей фазе вы сможете сделать несколько общих набросков цели, которую начнете улавливать в пространстве. Априори на данном этапе мы уже должны будем собрать достаточно информации, чтобы помочь ФБР локализовать небоскреб, на который сейчас нацелился поджигатель, без необходимости идти дальше.
– А что, можно пойти дальше?
– Да, есть и другие фазы. В идеале вы можете собрать всю существующую информацию. На практике же чем дальше мы продвигаемся к абстрактным вещам, тем труднее становится.
– Ладно.
– Вы допили кофе? Тогда приступим.
– Вперед.
Она встала:
– Сначала потренируемся с описанием выбранного мной места.
Она вошла в аппаратную, порылась в ящике стола и вернулась с конвертом из крафтовой бумаги.
– Я положила сюда фотографию места, которое вы должны будете описать.
Она опустила конверт на середину стола прямо передо мной.
Я принялся разглядывать его, не в силах отвести глаз…
И вдруг я осознал абсурдность ситуации.
В этом конверте было спрятано фото места, которое меня просили описать…
Полный бред. Это совершенно невозможно.
– Я не провидец. Никто не способен угадать, что находится в этом конверте.
– Речь идет не о догадках. Все, что вам нужно сделать, – это связаться с целью.
В этот момент хлопанье двери заставило меня подскочить на месте. В комнату вошли Джексон и Коллинз.
Только их здесь не хватало.
Анна сделала им знак молча сесть в угол.
Она положила передо мной стопку белых листов бумаги и протянула черный маркер:
– Ограничьтесь тем, что будете следовать методике, которую я опишу вам этап за этапом. Предупреждаю, все жестко структурировано. На разработку этой методики ушли годы, и все детали здесь не случайны.