Мне страшно
Боюсь не справиться
Чувствую, что мне будет стыдно, если опять провалюсь
– Погодите секунду, – вмешалась Анна.
Я поднял глаза:
– Да?
Она уставилась на меня своими голубыми глазами, которые выглядели нереально ярко на фоне коричневатой палитры леса.
– Если вам стыдно потерпеть неудачу, значит вы будете гордиться собой, когда все получится?
– Ну… это же нормально, разве нет?
Она улыбнулась и окинула взглядом окружающий ландшафт.
– Вы видите цветок, вон там, он едва выглядывает из опавших листьев? – спросила она, указывая пальцем на лесной цветок, немного похожий на нарцисс.
– Да.
– Вам удалось разглядеть, какого он цвета?
– Конечно.
– Вы гордитесь этим?
Я пожал плечами:
– С чего бы?
– А если, подойдя поближе, вы бы поняли, что цветок вовсе не того цвета, как вам показалось, вам стало бы стыдно?
– Куда вы клоните?
– В предвидении все происходит примерно так же: нельзя гордиться тем, что получилось, как и стыдиться провала. Это просто естественная способность, сродни зрению или обонянию. У вас возникли трудности, поскольку вы пока не умеете ею пользоваться. Но предвидение работает точно так же, как и все остальное: если вы будете делать гимнастику для глаз, то разовьете остроту зрения, ведь так?
Я нехотя согласился, чувствуя себя несколько униженным. Мое самолюбие пострадало, но в то же время слова Анны освободили меня от тяжкой ноши, которую я сам на себя неосознанно взвалил.
Мы начали сеанс. Анна сообщила мне координаты, я нарисовал идеограмму, изучил ее, простучал кончиком маркера, затем приступил ко второй фазе и дал словесное описание того, что пришло мне в голову.
В какой-то момент предо мной предстал четкий образ.
– Я очень ясно вижу Эмпайр-стейт-билдинг.
– И это…
– Знаю, моя интерпретация… – буркнул я.
Я сделал пометку о ней на листе и двинулся дальше.
Сорок минут спустя я написал резюме и пометил время окончания сеанса.
Цель включает в себя пейзаж, сооружение розового и серого цвета, и я постоянно вижу цифру четыре и справа от нее единицу, а еще там есть зеленое.
Анна молча посмотрела на меня, затем схватила свой телефон и включила его.
– Гленн, это Анна. Возможно, у нас что-то есть…
Через три минуты разговор закончился.
– Они начнут поиски, – сказала она, – среди всех финансовых компаний страны и попробуют найти розово-серое здание, адрес которого включает сорок один.
– Финансовые компании?
– Команда Роберта обнаружила, что в обеих атакованных башнях размещались финансовые конторы, тогда как другие компании в этих зданиях не имели ничего общего друг с другом.
– Понятно.
– Теперь нам остается только ждать.
Мы решили вернуться в лабораторию, чтобы поскучать в тепле. Погода разъяснилась. Голубое небо мелькало тут и там среди белых лохмотьев тумана в верхушках деревьев.
Вдруг я заметил сарыча, сидевшего высоко на ветке. Мне почудилось, будто он смотрит на меня, удивленный тем, что из-за рассеявшегося тумана оказался у всех на виду. В этот миг я испытал чувство дежавю, от которого мне стало не по себе.
Я порылся в памяти, пытаясь обнаружить, в каком месте и при каких обстоятельствах я мог встретить эту хищную птицу, наблюдавшую за мной с верхушки дерева. И ясно осознал: со мной не было ничего подобного. Я просто это придумал, визуализировал, когда писал один из моих романов, шестой или седьмой. Визуализировал образ точно такой же птицы и точно такого же дерева. Только в моей книге их увидел сыщик, который зашел в тупик в ходе расследования преступления. В какой-то момент он оказался в лесу, окутанном туманом, как вдруг, стоило только ему обнаружить ниточку, ведущую к решению дела, туман рассеялся и он заметил сарыча на вершине дерева.
Вернувшись в лабораторию, мы снова заварили кофе.
Я был словно в лихорадке, то и дело спрашивая себя, совпали ли сведения, переданные Анной ФБР, с каким-нибудь реальным местом. Я продолжал сомневаться, но все же надеялся, что произойдет чудо. Сказать по правде, я только этого и ждал!
Время тянулось медленно немилосердно.
Мы расслабились, немного отдохнули, поболтали о том о сем, затем вернулись к теме, которую Анна затронула ранее: к гордости, которую мы испытываем в результате наших действий.
– Согласитесь, – сказал я ей, – нет ничего плохого в том, чтобы гордиться тем, что ты сделал. Гордость также помогает обрести уверенность в себе. В этом нуждаются очень многие…
– Да, конечно. Но, видите ли, если взглянуть на данный вопрос отвлеченно, действительно ли правильно гордиться тем, что тебе удалось что-то сделать? Когда у тебя что-то получается, это значит, что все работает как надо. Это нормально, когда получается то, для чего ты создан. Это, скорее, должно делать тебя счастливым, нежели гордым.
– Вы правда считаете, будто мы созданы для того, чтобы осуществить в жизни то или иное предназначение?
– У меня есть склонность думать, что мы приходим в этот мир с некой миссией, определенной ролью. Каждый из нас. И что в каждом из нас есть талант, позволяющий исполнить эту роль.
– Если посмотреть по сторонам, это не бросается в глаза.
– Потому что большинство людей не осознают в себе ничего подобного. У них есть таланты, о которых они даже не подозревают. Их разум находится в тумане коловращения мира, СМИ, рекламы… Если бы они хорошенько прислушались к тому, что идет из самой глубины их существа, они осознали бы собственное призвание и обнаружили бы, что обладают всеми необходимыми ресурсами, чтобы осуществить его.
– Не уверен, что все способны реализовать свои мечты…
– Но никто не мечтает об одном и том же! Мы все разные! Одни сильнее физически, другие – более чувствительны, третьи умнее, четвертые общительнее… У каждого из нас своя сила и свои слабости.
– Все же у некоторых больше таланта, чем у остальных… Они выбиваются из ряда вон. Когда я читаю тексты Хемингуэя или Стейнбека, я говорю себе, что мне никогда не получить Нобелевскую премию за мои детективы…
Анна поморщилась:
– Те, кто особенно одарен в одной области, могут никуда не годиться в другой, но вы об этом не знаете либо не обращаете на это внимания. Из-за плохой памяти Эйнштейн был неспособен выучить ни один иностранный язык. Великий физик Исаак Ньютон не справился, когда ему доверили управление семейной фермой. Есть и другие блестящие личности, которые, например, совершенно не умеют любить и даже просто испытывать какие бы то ни было теплые чувства по отношению к собственным детям… Стоит ли им завидовать? И это не говоря уже о том, что часть из них «выбивается из ряда вон», если пользоваться вашими словами, потому что нарциссическая травма заставляет их предпринимать нечеловеческие усилия ради того, чтобы блистать и таким образом залечить свою рану, но это тщетная и бесконечная гонка, которая делает их несчастными… Нет, я вас уверяю, тут решительно нечему завидовать.
– Я имел в виду, что…
Меня прервала вибрация телефона Анны.
– Это Гленн, – сказала она.
Я почувствовал, как сильно вдруг забилось мое сердце.
– Гленн, я включу громкую связь, чтобы Тимоти тоже мог вас слышать.
– Хорошо. Добрый вечер, Тимоти.
– Добрый вечер, Гленн. Где вы? У вас очень шумно…
– Я в вертолете. У меня есть новости…
Я затаил дыхание.
– Команда нашла финансовую компанию, которая отвечает вашему описанию. Это «Хантингтон инвестмент компани». Адрес штаб-квартиры – дом номер сорок один по Саут-Хай-стрит в Колумбусе, штат Огайо. Розово-серый небоскреб. Серая надпись с зеленым логотипом.
Мне вдруг почудилось, будто я сплю… Все в точности совпадало с моим резюме из последней сессии. Я был так взволнован, что ничего не ответил.
– Начало, кажется, неплохое, – сказала Анна.
– В самом деле, – ответил Гленн. – Либо это удивительное и досадное совпадение, либо мы попали в точку. Пожарные уже на месте, чтобы организовать эвакуацию и обыскать здание. Наши коллеги из местного отделения ФБР сейчас в пути. Они будут там через несколько секунд. Команда саперов едет издалека, их нужно будет подождать. Я сам будут там примерно через полтора часа.
– Держите нас в курсе, – попросила Анна.
– Я позвоню вам, как только будут новости.
И он повесил трубку.
Я был в двойственном состоянии: одновременно крайне возбужден и потрясен тем, что обещало стать доказательством существования предвидения и таким образом подтвердить эффективность метода. Кроме того, я чувствовал гордость за свой успех…
Анна заметила мою реакцию и не смогла удержаться от улыбки.
– В этом нет ничего необычного, – произнесла она притворно скучающим тоном, чтобы меня поддразнить. – Уметь предвидеть – это нормально…
– Я только что открыл в себе дар, а вы хотите убедить меня, будто это самое обычное дело?!!
Анна вздохнула, покачав головой, но на ее очаровательных губах играла радостная улыбка. Я вдруг ощутил желание поцеловать ее.
12
Полет на вертолете показался Гленну бесконечным. Он просто дрожал от нетерпения на своем сиденье. Что-то подсказывало ему: организатор всех этих поджогов каждый раз оставался неподалеку от очередного выбранного им небоскреба. На безопасном расстоянии, но неподалеку. Разрушение подобного строения представлялось делом настолько феноменальным, что поджигатель наверняка захотел бы полюбоваться своим шедевром. Гленн чувствовал, что если он поспеет вовремя, то инстинкт приведет его к преступнику. Он уже видел, как арестовывает злодея, покончив с серией ужасных терактов, потрясших Америку, и восстановив торжество закона. Гленн был убежден, что закон, установленный лучшими представителями народа, есть самое чистое выражение демократии, он является оплотом общества и гарантом справедливости и равенства. Блюсти уважение к закону – значит сохранять драгоценное благо, которым является демократия.