Хлопок, и волна пламени ударила из дверного проема ровно в ту секунду, когда мы укрылись. Вроде повезло, но все же языки пламени успели облизнуть ноги безопасницы. К ее чести, она не издала ни звука, хотя через маску было видно, как заиграли желваки на скулах и сжались в точку зрачки. Ну да, ее броня выдержит многое, но не такую температуру…
Когда пламя схлынуло (а на это потребовалось несколько секунд), стало понятно, что выдержка выдержкой, но боец у нас остался один, то бишь я. Боевой костюм вкатил Элен лошадиную дозу обезболивающих, и, судя по шипению, внутренний медблок спешно что-то пытался сделать с ее обожженными ногами. Но что можно сделать с такими ожогами без медкапсулы — я не знаю.
Собственно, ситуация была аховая.
Я попытался высунуться из-за края дверного проема, но тут же вокруг меня застучали пули, а две из них крайне ощутимо ударили в бронежилет.
И только сверхчеловеческая реакция позволила мне убраться из-под обстрела живым. Блин, а ведь эта ходячая пушка сейчас решит, что достать нас проще всего второй ракетой, и пустит ее. Я, может быть, и уцелею, если успею нырнуть в дверь, но Элен мне не вытащить — в броне она весит под шесть сотен кило, я просто не подниму ее.
Рация захрипела, и внезапно в ней раздался сиплый голос Маркуса. Вот уж не ожидал, что он еще жив — его же так нашпиговала пулями, что живого места не должно было остаться!
‒ Ну что, прижала нас эта ходячая кофемолка, а, серж? — его голос был тих, через слово до меня доносилось сипение и хрипение. — Я, конечно, лажанулся по полной с этой дрянью, но, думаю, вы меня простите. Постарайся выбраться живым, и не верь корпоратам. Никогда!
‒ Маркус, ты чего задумал? Маркус? Эй?!
Но рация молчала.
Твою мать! Чего он там собрался учудить?
Пока я лихорадочно размышлял над возможными вариантами, его голос раздался вживую, из-за угла.
— Эй ты, жестянка! Думала, что можно положить «Кельта» вот так просто? Да хрен тебе!
Роботизированная коробка, судя по звуку, который даже я услышал, отреагировала моментально (конечно же, реакция была не на слова лейтенанта, а банально на фиксацию потенциально опасной и активной цели, которую ранее автоматика посчитала уничтоженной), быстро начала поворачивать стволы оружейных блоков. Быстро, но недостаточно.
Я осторожно выглянул наружу.
Лейтенант стоял на колене, держа в руках свое оружие, и целился в защитную установку.
Все это я успел рассмотреть, и тут же спрятался.
Твою же мать…если Маркус выстрелит — это будет просто пипец! Имею в виду, что его «ранец» попросту может взорваться… О-О-О, ЧЕРТ!
Глава 16
Я напряг все свои модифицированные мышцы и смог подтянуть космоскафандр с находящейся без сознания оперативницей как можно ближе к себе, сам при этом прямо-таки вжался в стену.
Как там говорил док? Кабу-у-ум?
Вот именно с таким звуком и выстрелила пушка. А через доли секунды после этого раздался такой страшный свист и шипение, что перед ним меркли даже звуки, издаваемые разъяренными монстрами.
Вслед за шипением прилетела волна опаляющего жара, от которого угол двери покрылся волдырями краски и вспух. Если бы я вдохнул в эту секунду, то был бы мертв, а так…броня на спине просто прекратила свое существование. Куртка, впрочем, тоже.
Было ощущение, что я весь — сплошной волдырь. Волосы на голове спеклись и отвратительно воняли.
Элен тоже досталось, похоже, что хитрая электроника ее скафандра имела свои пределы, и они были достигнуты в этот миг. Ни одного огонька на броне. Источник энергии был абсолютно и целиком мертв. Шлем брони напоследок открылся, и я тут же проверил девушку — ну, хоть жива, и то хорошо…
Ощущая себя бифштексом прожарки «rare», я, покряхтывая, высунулся из-за комингса двери. Да уж, действительно, «кабу-у-ум». В центре помещения, там, где лежал лейтенант Маркус, в металле зияла глубокая воронка диаметром метров в пять, не меньше. Вокруг нее концентрическими кругами, как спил дерева, застыл расплавленный металл, выброшенный каким-то волновым эффектом при взрыве.
От боевой платформы, как, впрочем, и от большей части коридора, не осталось ничего — просто расплавленные потеки, глыбы металла на стенах и потолке. Вообще, все помещение больше всего напоминало кусок сыра, несколько часов пролежавший на ярком приморском солнце, а потом вновь застывший. Хотя до «застывший» еще очень далеко — тут все еще было градусов пятьдесят, не меньше.
Должно быть намно-о-ого больше, но, благо, вентиляция работает как надо — гудит так, словно вот-вот отдаст концы, но все же смогла опустить температуру до более-менее пристойной. Во всяком случае, не сгорел заживо, и то хорошо.
Да и вообще, стоит поблагодарить кого-то там, наверху, что после этого взрыва тут вообще все как-то выстояло. Если бы корабль «треснул», нам тут же пришел бы конец…
Однако не все было так уж хорошо. Выжили и выжили. Уже отлично, а в остальном…
Основная взрывная волна пошла в сторону дверей рубки, так что теперь они были единым стальным монолитом со стеной и полом, все еще потрескивающим от жара.
Что этот безумный фриканутый док запихал нам в ранцы, а? Я не знаю источников энергии, которые могли бы разрядиться ТАК. С другой стороны, ручное плазменное оружие тоже было фантастикой до одного дня, а наш док умудрился собрать нечто подобное практически на коленке.
Теперь придется подождать, пока тут все остынет, а пока что нужно извлечь Элен из ее скафандра, и лучше это сделать, пока она без сознания, потом будет слишком больно.
Благо, обесточенный скафандр имел систему экстренного извлечения пилота. Блин, а девочке вообще повезло при взрыве. Да, ее обожгло крайне сильно, но не так уж страшно, как я думал — ноги, конечно, были покрыты кучей пузырей, но это легко исправить — была бы медкапсула…
Элен влезла в броню, как была, не снимая халата, так что в данный момент, вынимая ее из скафандра, я волей-неволей облапал все ее нежные части тела, что доставило мне однозначно приятные ощущения. Черт, насколько же шикарная девушка, а…Фрэнк, ты ‒ гребаный извращенец…
‒ Фрэнк, ты ‒ гребаный извращенец! — не открывая глаз, амазонка вяло попыталась дать мне по рукам, обнимающим ее задницу.
‒ Никаких поползновений, госпожа спецагент, исключительно забота и спасение вашего прекрасного туловища из плена отключенной брони, — пробубнил я смущенно.
‒ Хм, а жаль… — усмехнулась она, совершенно сбив меня с толку.
Ух! Жаль ей. Мне вот тоже жаль, но, честно говоря, у меня, у нас точнее, была более насущная проблема. В отличие от Элен, моя броня не была оборудована автоматической аптечкой, а ожоги на спине давали о себе знать все усиливающейся болью. В таком состоянии говорить о какой-либо боеспособности было просто бессмысленно, но задачу по проникновению в рубку никто не отменял, и сделать это нужно по-любому.
Чертыхаясь и кряхтя, я все же приподнял агента, и, поддерживая ее, сделал несколько шагов, возвращаясь туда, откуда мы пришли. Все-таки в коридоре было ощутимо прохладнее, да и банально можно было положить ее, сесть самому на ровный пол, а не на оплавленный, все еще горячий металл.
Она вновь потеряла сознание, так что я аккуратно, как мог, опустил ее возле гусениц выключенной боевой платформы, и, предварительно вколов себе обезболивающее общего действия, принялся с шипением отдирать приплавившуюся к телу форму.
Да уж, вот сейчас, увидь меня кто-то, приняли бы за киборга.
Дело в том, что мышечные усилители и вся машинерия для обеспечения их работоспособности находились у меня под кожей рук и спины, заменяя обычные человеческие мышцы, и частично позвоночник. Ну и вот сейчас все это биомеханическое добро торчало наружу там, где огненная вспышка прошла слишком близко от меня, и где от перегрева сошли пласты синтетической кожи, да и моей собственной тоже.
Блин, иногда отсутствие нервных окончаний ‒ это прекрасно. Да, мне не ощутить плечами и спиной дуновение ветерка, зато и жуткую боль от ожогов — тоже, она всего лишь беспокоящий фактор. Проблема в том, что кроме биомеханики во мне было до фига обычной человеческой плоти, и она чертовски сильно болела.
М-да. Пожалуй, я бы и от той дряни, которой закинулся ныне покойный лейтенант, не отказался бы.
Но ее у меня нет, зато есть F-стимулятор в количестве аж двух доз. Последствия, конечно, будут жуткие. Эта дрянь бешено разгоняет метаболизм принявшего, многократно ускоряя регенерацию, реакцию, и прочее, прочее, прочее.
Вот только плата за это — дичайшее истощение по окончании действия стимулятора. Сильное обезвоживание, разрывы связок и мышц, работающих за пределами человеческих возможностей, и дикая головная боль, как минимум на сутки. Ненавижу эту штуку, но без нее, видимо, никак. Я не вырубаюсь от боли, во всяком случае, пока, но и эффективно действовать не смогу. Через два часа, когда действие стимулятора закончится, и если я буду измотан, меня накроет лютый отходняк. Но может, и нет. В любом случае лучше рискнуть, чем остаться в теперешнем состоянии.
Элен тоже придется вколоть стимулятор, так как ее аптечка осталась в броне, и она, по-моему, пуста. А Элен мне очень нужна, без нее никак.
Два шприца-тюбика. Первый — себе. Если что-то пойдет не так, предпочитаю быть в форме. Второй тюбик всадил прямо в бедро старлею, спецагенту, и просто красавице.
Действие препаратов было практически моментальным — уже через пять минут я был готов рвать матку улья голыми руками. Нет, понятное дело, что раны за такое короткое время не затянулись, просто они не имели больше никакого значения. Одним из эффектов применения был аналогичный действию промедола и прочих наркотических обезболивающих — все неприятные ощущения уходили на задний план, не мешая действовать «на полную».
Элен пришла в себя через пару минут. Пока она была еще без сознания, я успел соорудить из остатков бронежилета подобие безрукавки, на которой и развесил остатки своего снаряжения. «Мисси» не пострадала, как и дедовский револьвер, вот только хитрый прицел категорически отказался функционировать. Похоже, при подрыве энергоранца по нам всем прошла волна Эми— заряда, поэтому-то и отрубился бронекостюм, прицел, фонарь, и прочая хитрая электроника. А вот мой аннигилятор исправно показывал зеленый огонек, видимо, свое детище Рик защитил и от скачков электромагнитного излучения.