– А сейчас? – задал вопрос Артем.
Ермоленко махнул рукой и ответил:
– Да хрен его знает. Вроде Гвоздь какую-то контору открыть хотел. Сказал, что она ненастоящая, мол, чтобы налогов не платить. А ему надо, чтобы эта фирма по документам проходила. Врубаешься?
– Похоже, что да. Ты что-то подписывал?
Андрей нахмурился, задумался.
Глядя на его чумазое сосредоточенное лицо, адвокат поймал себя на соображении о том, что мыслительный процесс его собеседника можно было сравнить с перетаскиванием тяжеленного сейфа.
– Чего-то подписывал, – пробормотал Ермоленко, почесал затылок, посмотрел на небо, словно выискивая подсказку, и его одутловатое лицо оживилось. – Ага, точно. Приходил Гвоздь как-то с бумажками. Просил паспорт, а потом я расписался где-то.
– Где именно? Что за документ?
– Не помню.
– Он у тебя дома?
– Нет. Гвоздь сказал, что потом отдаст. Но больше, поганец, не появлялся.
«Конечно, – подумал Артем. – Было бы глупостью оставлять оригинал подобного компромата».
– Ты хоть читал, что подписывал? – на всякий случай спросил он.
– Нет, – беспечно откликнулся Ермоленко. – Оно мне надо? Мне Гвоздь за это пять штук отслюнявил. Мне на две недели гужбана хватило. Я за эти бабки показания хоть на принцессу Диану дам.
– Это излишне, она умерла, – сухо произнес Павлов.
Ермоленко был ему противен. Внутри его росло стойкое ощущение, что он извалялся в грязи. Ему хотелось немедленно встать под горячий душ.
– Что ты знаешь о его банке? – задал он вопрос.
– А чего надо знать-то? – Выпивоха пожал плечами. – Банк как банк. Гвоздь, правда, вначале все завлекал меня бабки туда положить. Не знал, что все мое богатство – хрен да кеды. Только потом отстал, когда понял, что я не его клиент.
«Значит, все вкладчики не случайны», – мысленно отметил Павлов.
Он вспомнил историю Дарьи, когда на каком-то фуршете Гвоздев уговорил ее воспользоваться услугами банка.
– Думаешь, я последняя сволочь, да, адвокат? – вдруг спросил Андрей, в упор глядя на Артема. – По-твоему, я тебя не узнал? Фига с два. Не такой уж я и валенок, парень.
– Тебе и правда важно, что я о тебе думаю? – осведомился Павлов. – Уверен, что нет.
– А я ведь не всегда таким был, – сипло произнес Андрей и пнул ногой пустую банку из-под пива. – Веришь, я ведь участковым работал. И жена у меня была, и двое детишек. Только судьба меня наказала. В аварию я попал, из-за меня сын погиб. Жена ушла с дочкой. А я хромой на всю жизнь остался. Эх…
Артем извлек из внутреннего кармана пиджака портмоне. Неожиданные откровения Ермоленко он выслушал с непроницаемым лицом. Павлов не испытывал жалости к забулдыге, сидящему на грязной покрышке.
– У человека всегда есть выбор, – сказал он, доставая из кошелька несколько купюр. – Благодарю за информацию. Теперь можешь поправить свое здоровье. Хотя на твоем месте я купил бы себе новые брюки. – С этими словами адвокат положил деньги на треснувший лист фанеры, придавил их камнем.
– Каждому свое. Бывай. – Андрей вяло махнул рукой и забрал деньги. – Приходи. Я всегда тут, если что.
Спустя несколько минут Артем уже сидел в машине.
Тощий пес, недавно лакавший из лужи, спал под лавкой, изредка дрыгая задними лапами. Павлов вдруг подумал, что убогое и никчемное существование Ермоленко немногим отличалось от жизни этой несчастной дворняги.
«Подведем итоги, – размышлял адвокат. – Первое. Гвоздев и Ермоленко были старыми знакомыми и в какой-то степени доверяли друг другу. Второе. Гвоздева интересовало материальное положение Ермоленко. Если бы этот алкоголик находился не в такой нищете, то он сейчас наверняка тоже лишился бы денег, вложенных в «Прайм-банк». Третье. Гвоздев использовал Ермоленко в качестве подставного лица, уговорил его подписать какие-то документы. Вполне возможно, чтобы вывести деньги вкладчиков».
Артем завел машину.
Гроб
Роман Игоревич Олейник видел странный сон. Не менее странным было и то, что сновидения в принципе посещали его весьма и весьма редко.
Перед ним расстилается пустынное шоссе, бесконечно унылая и серая лента, от которой сквозит холод, пробирающий его даже через подошвы обуви. Вокруг непроглядная тьма, лишь тусклый свет луны прокладывает мерцающую дорожку, отчего ему кажется, что он наступает на гаснущие звезды.
В руке Романа тяжелый кейс. Он знает, что в нем находится нечто очень ценное, не сомневается в том, что просто обязан обеспечить сохранность этого груза.
Роман шагает по безжизненной трассе, и ледяной ветер обдувает его напряженное лицо.
Внезапно пронзительный звук клаксона разрывает вязкую тьму, и он со страхом оглядывается. Гудок звучит пугающе, как вопль женщины, бьющейся в агонии. Из мглы проклевываются два круглых глаза, пышущих слепой яростью.
«Это просто фары, – убеждает себя Роман, хотя кожа его покрывается мурашками от неосознанной тревоги. – Машина проедет мимо».
Он пытается сойти на обочину и неожиданно с ужасом обнаруживает, что за асфальтовым покрытием нет ни щебня, ни земли, ни леса, вообще ничего. Громадная, необъятная пропасть, со дна которой поднимается непроглядный туман.
Позади слышится звук двигателя, хрипящий рык, будто это и не машина вовсе, а невиданная тварь. Она огромными прыжками несется по вымершему шоссе в поисках жертвы.
Роман кидается в другую сторону, но и там его ждет зыбкая пустота. Перед ним извилистая лента дороги, позади – стремительно приближающаяся машина.
Он оборачивается и видит фуру необъятных размеров, которая несется прямо на него. В скудном лунном свете хромированная решетка радиатора поблескивает, как зубы хищника. Из выхлопных труб вырываются сизые клочья дыма.
«Им нужен портфель».
Этот голос звучит внутри Романа, и он переводит взгляд на руку, в которой сжимает кейс. Спустя секунду из его глотки рвется дикий крик. Кейс прямо на глазах начинает обрастать шершавой коростой, которая, в свою очередь, покрывается сетью глубоких трещин. Вскоре дипломат становится похож на бесформенный кусок глины, обожженный на огне. Самое кошмарное состоит в том, что эта мерзость, словно живая, перемещается на его руку. Она и кейс начинают превращаться в одно целое.
«Брось его немедленно!» – вопит внутренний голос.
Роман в панике трясет рукой, потерявшей чувствительность, но кейс намертво прирос к пальцам, и по ним также ползут зловещие трещины.
Рев грузовика раздается прямо за спиной. Роман поворачивается лицом к смерти. Глаза его слепят исполинские фары, но, странное дело, он все равно отчетливо видит водителя, который заливается безумным хохотом.
Олейник подскочил на постели, судорожно комкая простыню. Глаза резануло ярким светом, и в какое-то мгновение Роман даже подумал, что кошмар продолжается, как раздалась трель телефонного звонка. Он вздохнул, слез с кровати, поправил занавеску, сквозь которую пробивался солнечный свет, и только потом взял мобильник.
Роман заметил на экране имя абонента и удивился. «Павлов, адвокат», значилось там.
«Интересно, зачем он понадобился известному юристу? Да еще так рано?»
– Доброе утро, Артемий Андреевич, – сказал Олейник.
– Роман Игоревич, мое почтение, – отозвался Павлов. – Вам удобно разговаривать?
Олейник ответил, что вполне.
– Просто мне показалось, что я вас разбудил, – пояснил адвокат.
Роман нервно провел пятерней по жидким волосам и заявил:
– Все в порядке. Я вас слушаю.
– Мы могли бы встретиться где-нибудь? Сделайте одолжение, я не отниму у вас много времени.
Роман скользнул взглядом по старинным настенным часам и мысленно присвистнул. Ничего себе, вот так рано! Уже половина двенадцатого.
– К сожалению, сегодня весь день у меня расписан по минутам, – сказал он, усаживаясь на кровать. – Что-то случилось?
– Я хотел с вами поговорить о банке, возле которого мы с вами встретились пару недель назад, – проговорил Артем после небольшой паузы.
Роман шумно выдохнул и спросил:
– Вы о «Прайм-банке»?
– Именно.
– А что с ним не так? – Олейник насторожился. – Отозвали лицензию?
– Судя по всему, к этому все идет. Человек, интересы которого я представляю, не может распорядиться своими деньгами, внесенными на депозит. Руководство банка самоустранилось. Поскольку вы обмолвились, что доверяете этому заведению, мне было бы любопытно узнать ваше мнение по этому поводу.
Роман сунул ноги в тапки и поплелся на кухню.
– Мне об этом ничего неизвестно, – наконец-то ответил он. – У меня не было раньше проблем подобного рода. Я не очень разбираюсь в финансовой сфере, но всегда мог снять наличные.
Олейник вошел на кухню, шагнул к окну и стал смотреть на стоянку, где раньше парковал свою машину.
– Роман Игоревич, я заранее прошу прощения за неожиданный и, возможно, странный вопрос, – вдруг произнес Павлов. – Скажите, в последнее время с вами не происходило, ну, скажем, чего-то необычного? Я имею в виду какие-либо неурядицы, проблемы?
Перед глазами Олейника, словно кадры в замедленной перемотке, вспыхнула картинка: его «Лексус», дымящийся и почерневший от копоти.
Выдержав паузу, он осведомился:
– А почему вы спрашиваете, господин адвокат?
– У меня есть основания полагать, что проблемы вкладчиков не ограничиваются замораживанием их денег. Во всяком случае, у моего клиента параллельно с этим возникает целый ворох неприятностей, и вряд ли это можно назвать случайным совпадением.
Роман отвернулся от окна.
«Стоит или не стоит?» – юлой вертелось в его голове.
Наконец он решился и проговорил:
– У меня сожгли машину. А вчера вечером у шлагбаума перед нашим двором остановился грузовик. Какие-то люди вытащили из кузова гроб, поставили рядом с забором, а охраннику передали, что это мне.
– Вам? – спросил Артем. – Они назвали ваше имя и фамилию?
– Вот именно, – ответил Роман и почувствовал, как его спина взмокла от пота. – Кому и зачем понадобилось это делать? Как мне прикажете себя вести?