Дежурный врач провел его в палату.
– Рашид, – тихо произнес Джафар, со страхом вглядываясь в синюшное лицо родственника.
Голова Рашида была плотно забинтована, один глаз заплыл, превратился в узкую щель, на вздувшихся губах запеклась корка крови. Левая рука была в гипсе.
– Рашид, брат!.. – Джафар присел на краешек койки и нерешительно коснулся руки родственника.
Рашид закашлялся, по щекам его потекли слезы.
– Прости, – с трудом выдавил он из себя. – Не смог. Сберечь. Самиру нашли?
Абиев хмуро покачал головой.
– Нет. Как все произошло?
Рашид глубоко вздохнул, провел кончиком языка по разбитым губам.
– Мы даже не успели выехать на трассу. На дороге они расстелили ленту с шипами. Машину повело, мы чуть не перевернулись. Все четыре колеса пробиты. Мы с Ильясом достали стволы. Их было двое, в противогазах. Ильяс зацепил одного. Мы выскочили наружу, они распылили газ. Дети кричали.
Джафар, сидевший до этого момента с каменным лицом, стиснул зубы.
Рашид это заметил.
– Брат! – дрожащим голосом проговорил он. – Я хочу, чтобы ты знал. Мы сделали все, что могли. Они…
– Что было дальше? – перебил его Абиев.
– Я ничего не видел. Два раза выстрелил наугад. Потом меня вырубили. Очнулся – рядом люди, мимо проезжал кто-то и остановился. Дети твои тоже рядом. Только Самиры не было. Тогда я тебе позвонил. – Он всхлипнул и продолжил: – Джафар, я виноват. Думал, даже если кто сунется, то отобьемся. А получилось вот так.
– Нет, это я виноват, – сказал Абиев, в бессилии сжимая крупные кулаки. – Я сам должен был их отвезти в аэропорт. Тогда ты не лежал бы тут, весь в гипсе и в бинтах. – Он тяжело поднялся.
– Джафар, тебе придется все рассказать следователям, – устало произнес Рашид. – Иначе однажды тебя прирежут в какой-нибудь канаве, как больного пса. И твои дети останутся без отца.
– Скажу, – чуть помедлив, ответил Абиев. – Но сначала я должен найти Самиру.
– Я не думаю, что ей сделают плохо, – осторожно заметил Рашид. – Уверен, что на тебя скоро кто-нибудь выйдет и потребует выкуп.
Джафар с печалью взглянул на родственника.
– Ты глупец, Рашид, – сказал он тихо. – Даже если я соберу деньги, то такие звери никогда не оставляют в живых заложников. Ладно, выздоравливай. Я тебя навещу.
– Ты что-нибудь про Ильяса знаешь? – спросил Рашид. – Он был со мной во время нападения.
– В приемной сказали, что он в реанимации. Ему проломили череп, – ответил Джафар. – Неизвестно, выживет ли. – Абиев пожал здоровую руку родственника и направился к двери.
– Джафар, – позвал Рашид, и тот обернулся.
– Прежде чем я отключился, кто-то из этих людей шепнул мне на ухо, мол, это вам за фотографии.
Джафар вздрогнул.
– Фотографии? – переспросил он. – Ты не ошибся?
– Да. Что он имел в виду?
Абиев нервно провел рукой по седеющим волосам.
– Понятия не имею, – резко ответил он и, не глядя на родственника, быстро вышел из палаты.
«Это вам за фотографии, – мысленно повторял азербайджанец, спускаясь по лестнице. – Фотографии!.. – Он сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. – Это он. Проклятый шакал Черемесов. – с нарастающей ненавистью думал Абиев. – Это ведь он тогда визжал, что я ему якобы отправил какие-то фотографии с малолетками».
Он был потрясен и разъярен одновременно.
Как?! Неужели этот сукин сын, протирающий штаны в своей «Ойл-Корпорейшн», оказался способен на такое?
– Ты, похоже, вообще берега попутал. Я разрежу тебя на куски, падаль! – процедил Джафар и скрипнул зубами.
Темная лошадка
Было начало одиннадцатого утра, когда в квартире Романа Олейника запиликал видеодомофон.
Ворча что-то себе под нос, он двинулся в холл и несколько секунд разглядывал мерцающий экран.
– Все-таки приехал, – произнес Олейник, и на его лице появилось выражение безмерной усталости. – Ни минуты нет на то, чтобы расслабиться. – Он нажал на кнопку и проговорил: – Заходите, Артемий Андреевич. Четвертый этаж, тридцать первая квартира.
Динамик видеодомофона пискнул, моргнула зеленая лампочка.
Роман повесил трубку, взглянул в зеркало.
– Хорош красавец, – произнес он, цокнув языком.
Его голову украшала повязка из бинта, правую щеку закрывал пластырь.
Услышав, как загудел подъехавший лифт, Олейник приоткрыл дверь.
– Добрый день, Роман Игоревич, – поздоровался адвокат.
Он протянул руку, но Роман покачал головой и заявил:
– Извините, что не отвечаю на рукопожатие. У меня очередное обострение, пальцы ломит даже от сквозняка. Проходите.
– Что с вами? – спросил Артем, указывая на повязку. – Это и есть та причина, по которой вы хотели перенести нашу встречу?
Олейник кивнул.
– Прошу, – сказал он и махнул рукой в сторону кресла.
– Что произошло? – снова задал вопрос Павлов.
Хозяин квартиры уселся на раскладной диван, закинул ногу на ногу.
– Три дня назад какой-то отморозок решил попробовать на прочность мой череп, – сказал он, нервно усмехнувшись. – С помощью бутылки коньяка, прямо у меня в подъезде. Я пришел в себя в «Скорой». От меня разило так, словно я выпил целую бочку «Арарата».
– Я вам сочувствую. У вас что-то похитили?
– В том-то и дело, что нет, – ответил Роман. – Просто врезали по голове бутылкой, а когда она разбилась, чиркнули по щеке напоследок. На добрую память, так сказать.
– Злоумышленник установлен?
– Я не стал писать заявление.
– Странно слышать, – протянул адвокат. – Почему же, позвольте спросить?
– Артемий Андреевич, я не доверяю нашей правоохранительной системе. Я убежден в том, что никакого результата мои потуги не дадут, а вот времени заберут прилично, да и нервы потреплют. Результат проверки моего обращения по поводу сожженной машины и той очаровательной шутки с гробом – яркое тому подтверждение. В полиции никто даже не почесался. Дело замнут, я в этом не сомневаюсь.
– Как вы думаете, это нападение связано с поджогом вашего автомобиля и гробом?
Олейник вяло пожал плечами.
– Наверное. Только я никак не возьму в толк, у кого мог вызвать такое стойкое желание отравить мне жизнь. Может, кофе?
– Благодарю, не надо, – отказался Павлов.
– Тогда я вас слушаю. Вы сказали, что у вас есть какое-то дело ко мне.
– Я займу немного времени. Вы, конечно, в курсе, что все вклады «Прайм-банка», клиентом которого вы являетесь, исчезли.
Олейник озабоченно почесал подбородок.
– Да, там какие-то проблемы возникли. Мне звонил временный управляющий, сказал, что нужно подъехать, подписать какие-то бумаги. Думаю, завтра соберусь, если буду хорошо себя чувствовать.
– Роман Игоревич, по документам получается, что «Прайм-банком» было открыто всего пять депозитов. Интересно, да? Лишь пять человек. Среди них трое хорошо знают друг друга уже много лет, причем их связывают криминальные дела. Заметьте, один из них – учредитель «Прайм-банка». Абиев Джафар Закирович.
Олейник нахмурился и осведомился:
– Зачем вы все это рассказываете?
– Почему вы выбрали именно этот банк? – поинтересовался Артем, проигнорировав вопрос.
– Мне сейчас сложно сказать, – задумчиво проговорил Роман. – Кажется, порекомендовал кто-то из знакомых.
– Вам известен Андрей Ермоленко?
– Нет. Кто это?
– По сути – никто. Опустившаяся, спившаяся личность. На этого человека был зарегистрирован паевой инвестиционный фонд, через который все ваши вклады ушли в неизвестном направлении.
Роман коснулся пластыря на щеке.
– Раз так, то нужно вытрясти из этого Ермоленко информацию, – сказал он. – Хоть что-то он должен знать, разве нет?
– К сожалению, сейчас это невозможно. Пару дней назад его нашли мертвым в собственной квартире.
Олейник вздрогнул.
Павлов посмотрел на него в упор.
– Правда, странно? Олег Гвоздев, который вел ваши депозиты…
– Покончил с собой, – перебил адвоката Роман. – Это я знаю. Говорят, у него был нервный срыв, а попытки суицида случались и раньше.
– Выслушайте меня до конца, Роман Игоревич. – От голоса Павлова повеяло стальной прохладой. – Гвоздев убит. Кто-то вышвырнул его из окна восьмого этажа, предварительно сломав все пальцы на руке. По данному факту возбуждено уголовное дело, идет расследование.
Роман медленно поднял глаза на Артема.
– Как убили? Кто и зачем это сделал? – тихо спросил он.
– Следственные органы работают над этим.
– Я ничего не понимаю. Простите, а каким боком вы ко всей этой истории? – Он с недоумением посмотрел на адвоката.
– Я представляю интересы одного из клиентов банка. Странно, что вы даже не интересуетесь судьбой ваших вкладов.
– Послушайте, Артемий Андреевич. Сейчас меня куда больше тревожат внезапные сюрпризы вроде гробов и нападений в подъезде. Я уже начинаю подумывать о том, чтобы уехать из России на какое-то время. Без денег прожить можно, а вот с проломленной головой – вряд ли.
– Исчезнувшие деньги и все, что с вами происходит, – звенья одной цепи, – отчеканил Павлов и смерил Олейника испытующим взглядом. – Меня не покидает чувство, что у вас есть что рассказать, Роман Игоревич. Только по каким-то причинам вы не делаете этого.
– Я не хочу влезать во всю эту кашу, – с раздражением бросил Олейник. – Пусть все идет своим чередом. Стражи порядка расследуют дела, а внешние управляющие проводят процедуру банкротства банка. Электрик чинит проводку, а акушер принимает роды. Если деньги удастся вернуть – хвала Господу. Нет – значит, такова судьба.
– Если все время плыть по течению, то в итоге можно оказаться в сточной канаве, – заметил Павлов. – Не обижайтесь, но вы не похожи на человека, который готов опустить руки и подчиниться обстоятельствам. У всех клиентов «Прайм-банка» возникли серьезные проблемы. Потеря денег – только верхушка айсберга.
– Проблемы? – переспросил Роман, и в его голосе появилась растерянность.
– Именно. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что все вы не случайно оказались вкладчиками именно этого банка.