«В лесу нынче неспокойно… Как и всегда в последние годы, жрица. Слуги Верфетуйи пытаются, но не могут обеспечить безопасность каждому в своих землях. Будьте осторожны, если хотите, чтобы ваш поход не омрачила пролитая кровь».
Не попрощавшись, лесной пес растворился в темноте зелени, и Дайна быстро пошла вперед, словно ничего не произошло. Артем последовал за ней на ватных ногах и решился заговорить только через полчаса, не меньше.
– Этот лесной пес…
Дайна внезапно прыснула:
– Лесной… кто?
– Ну… Я не знаю, как их у вас называют, но…
– Хорошо, что при нем ты не сказал ничего подобного. – Дайна покачала головой. – Так что же?
Артем уже успел смекнуть: чтобы выведать у нее хоть что-то, стоит быть спокойным – и не подавать виду, до чего он заинтересован, но на этот раз удержаться не выходило – вопросы полились из него безудержным потоком.
– Почему я его понимаю? Почему ты его понимаешь? Как?.. – Он осекся, поймав недоумевающий взгляд Дайны.
Некоторое время они шли молча. Лес стал наконец редеть – а Артем уж начал было думать, что этого никогда не произойдет. Деревья как будто уменьшились, их листья стали меньше и светлее. Темные ползучие растения сменились топорщащейся, как короткая шерсть, нежно-салатовой травой. Где-то вдали виднелись ярко-бурые холмы – причудливые, с острыми винтовыми верхушками.
– Так ты хочешь сказать, – наконец сказала Дайна, – что там, откуда ты родом, их… никто не понимает? – Она вздохнула. – Ну конечно. Само собой. Нелегко им пришлось… и приходится.
– Нелегко? – Артем понимал, что лучше промолчать, но не мог остановиться. – Им? Дайна, они убивают людей. Все эти годы. Никто из них даже не пытался… в смысле…
Вместо ответа Дайна неожиданно ткнула пальцем в Гана, который рассматривал белый цветок с хищной алой сердцевиной:
– Погляди на своего брата. Он всегда был таким?
– Нет. Я же рассказывал. Это случилось после того, как мы прошли через прореху. Думал, ты знаешь.
– Я думала, ты врешь, – спокойно отозвалась Дайна, будто в этом не было бы ничего странного, – думала, просто хочешь, чтобы я отвела его к городу Тофф – ведь многим удается там излечиться.
– Да откуда я могу знать хоть что-то про этот ваш город?
Дайна пожала плечами:
– Ты посвящен Аждая. Он сам тебя выбрал. Даже я иногда не вижу всего. Но, раз уж ты говоришь правду, к чему спрашивать меня? Ты и сам можешь догадаться.
Артем почувствовал, как горячо становится в животе и груди, – его затрясло, как часто начинало трясти в лабораториях Красного города в моменты, когда он оказывался близок к разгадке, – или давным-давно, в Зеленом, когда удавалось вылечить захворавшего теленка или заставить работать громоотвод.
– Когда кто-то проходит через прореху… то повреждается рассудком, да? Она что-то делает с ними, верно? Меняет…
– Ну, ты-то в добром здравии и, кажется, в уме… По крайней мере относительном.
– Значит… Значит, это действует не на всех, верно? – Разгадка была близка, и от того, как Дайна закатила глаза, Артему захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
– Значит, да, – ответила она. – Будь внимательнее, Арте. Следи за своим братом. Нам нужно пересечь чужие земли – здесь я не могу ручаться за всех и вся, так что вам и самим неплохо бы о себе позаботиться.
Кипя от неудовлетворенного любопытства и раздражения, Артем пошел рядом с Ганом. Рука опять разболелась – на привале нужно будет попросить Дайну сменить повязку.
Ему не нравилось, что приходится снова и снова принимать от нее помощь. По опыту общения с Сандром – да что уж там, даже с Каей, даже с ее дедушкой – он знал, каким зависимым делает человека чужая помощь. Дайна тоже это знала. Она выдавала ему информацию по крупинке и старалась держать как можно больше при себе, опасаясь, что он отделится от нее – и начнет действовать самостоятельно.
Дайна не хотела, чтобы он ушел. Он был зачем-то нужен ей – и Артем не знал, хорошо это или плохо.
Глава 11. Кая
Кая была так взбудоражена последним контактом, что едва не отказалась идти с группой в сторону станции.
– Успокойся, Кая, – сказал Павел, провожая ее в путь. – Анле обессилена. Она дала понять, что ей нужно восстанавливаться по меньшей мере неделю. До тех пор… у нас есть символы, ее и твои. Необходимо расшифровать их. Узнать, что писала та девушка и почему ты это видела.
– Но вы говорили, что нужна именно я, – упрямо говорила Кая. – Что через меня у вас есть связь с теми, кто сейчас на той стороне, и…
– Это так, да. Поэтому береги себя и возвращайся к нам как можно скорее. А если нам срочно понадобится контактер, что ж, мы всегда можем обратиться к Александре. Но это вряд ли. Пока что мы продолжаем изучать язык Анле. Это не простая задача. Увиденное тобой – это пока самое яркое, что у нас есть. Остальные контактеры видели и чувствовали очень мало. Что-то на уровне ощущений. После подробных расспросов многие даже начинали думать, что все это – плод их фантазий.
– Я уверена в том, что видела, – быстро сказала Кая. – Уверена.
– Не сомневаюсь. – Павел потер переносицу под очками. Дужка очков была тщательно перемотана просмоленной веревочкой. – Не сомневаюсь, дорогая моя. Будь моя воля – конечно, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Но теперь, когда тебе удалось заставить капитана Стерх обратить внимание на наши нужды, мне кажется, не стоит провоцировать ее, как ты считаешь?
– Угу. – Кая неохотно кивнула. – Не стоит. Только… если понадобится… контактер… можете попробовать еще раз привлечь Тошу? Я помню, что в прошлый раз ничего не вышло, но ему очень одиноко. Думаю, он был бы рад почувствовать себя нужным.
– Ну конечно, дорогая моя. Ты добрая девушка. – Павел мягко улыбнулся, покивал. – Везде, где можно будет привлечь Антона, мы его привлечем.
– Спасибо.
Она уже взялась за ручку двери и собиралась выйти, но не удержалась.
– Павел, скажите… Раз те, кто общался с Артемом и Ганом, могут связываться с той стороной… значит ли это, что они…
Павел медленно кивнул:
– Да, Кая. Мне очень не хочется давать надежду, которая может оказаться ложной… но я предполагаю, что по меньшей мере один из них должен быть жив.
Идя к лазарету по заново заваленной снегом тропе, которую они полдня расчищали, Кая тихо ругалась себе под нос, но легче не становилось. Один из них. Такая мысль ей и самой приходила в голову, но слышать это было мучительно. Если так, то кто именно?
Думать об этом не хотелось, и она переключилась на другое. Павел наверняка понимал, что она делала упор на Тошу не только из сочувствия, но и потому, что ей ужасно не хотелось, чтобы без нее контактером стала Саша.
Она знала, что не права – нельзя смешивать эмо ции и дело. И, несмотря на это, она готова была – неужели действительно? – рискнуть успехом этого предприятия из-за… ревности, неприязни? Пожалуй, из-за того и другого вместе.
Вдруг то, что они сделали сегодня, открыло Анле путь к связи между двумя мирами? И вдруг именно Саша – а не она – первой пройдет по этому пути?
Она вспоминала горькие, обидные слова, сказанные ей Сашей над могилой Марты, и то, как она не помогла ей в схватке с лесными псами. Кая тогда действительно могла погибнуть – или серьезно пострадать. Саша настолько ее ненавидела, что была готова пойти на сделку с совестью. И незаслуженно ненавидела – вот что злило Каю больше всего и заставляло бессильно сжимать кулаки при одной мысли об этом. Она вовсе не нарочно встретила Гана, и она не виновата в том, что их потянуло друг к другу. Она даже не знала, что Саша влюблена в него.
«Ты прекрасно знала, что он влюблен. И тебе это нравилось». Кая остановилась, с силой пнула прозрачный кусок льда, чуть припорошенный снегом, но тут же продолжила идти – стоять было холодно.
Может быть, в чем-то Саша права. Кая привыкла к молчаливому обожанию Артема – так привыкла, что перестала о нем думать, стала воспринимать как что-то само собой разумеющееся. В глубине души она всегда была уверена, что Артем не решится проявить свои чувства, – а значит, их можно было не брать в расчет.
На границе с лесом сорвалась с ветки и тяжело пролетела над деревьями гарпия, сшибая с еловых ветвей комья снега. Видимо, она долго сидела там, поджидая одинокую добычу вроде ребенка или домашнего животного. Если она рассчитывала на последнее – зря. Все, что им удалось раздобыть, – куры с одной из ферм Внешнего кольца, которых берегли как зеницу ока. Яиц было мало, и они распределялись между детьми и больными. Самой Кае однажды перепало одно – Тоша отдал, но больше она не позволяла себе принимать от него такие подарки. Были у них и лошади, но до них доберутся в последнюю очередь – только если дела будут совсем плохи. Думать об этом было грустно. Кае нравилось бывать у лошадей. Там, среди запахов сена – а сено почти на исходе, и его будет негде взять, если они не договорятся с группой Ворона, – Кая чувствовала себя так, как будто события последних месяцев были просто сном.
Гарпия, видимо, совсем отчаялась, если ждала удачи так долго. Возможно, она осталась одна, без стаи – а для ее вида это верная смерть.
Кая натянула шапку пониже, надвинула шарф на нос и тут же почувствовала, как ткань стала влажной от дыхания.
Кажется, она готова жалеть кого угодно – лошадей, гарпию, – лишь бы не думать о положении, в котором очутилась сама.
«Тебе нравилось, что они оба за тобой бегают», – прошипел у нее в голове нежный Сашин голосок, и Кая почувствовала, что ее мутит. Саша была не права – но если хоть на мгновение представить… что она увидела, узнала что-то, чего Кая сама не могла разглядеть в себе, – что-то темное, неприглядное, отвратительное… то можно в конце концов решить, что это она виновата в том, что случилось с Артемом и Ганом. Что, если они очутились в Красном городе из-за нее? Что, если Саша права и она одна – за все в ответе? За то, что случилось с Тошей. За то, что случилось с Мартой.