– Шагай живей, – прошептала Дайна. – Это незрячие сестры, не стоит на них таращиться.
Артем послушно прибавил шагу, увлекая Гана за собой.
– Незрячие сестры, – повторил он. – Они связаны с богиней, так?
– Именно. Раз они тут – мы близко к одному из ее храмов.
– А как мы узнаем, что это именно тот, который нам нужен? – спросил Артем.
– Не понимаю, о чем ты, – бросила она. – Если Тофф способна нам помочь, мы получим помощь в любом из них.
– Но ведь богиня-то, – осторожно заметил Артем, – может находиться только в одном, верно?
Дайна хмыкнула:
– Настоящий бог – в каждом храме. – На ее лицо вдруг упала мрачная тень. – В прежние времена нам бы и Аждая искать не пришлось… Но что-то случилось. Я не знаю пока что. Я вижу, что он жив. Но… – Она тряхнула головой. – Неважно. Не стоит говорить об этом здесь. Прибавь шагу, Арте. И следи за ним, я же просила.
Артем лишь на мгновение выпустил рукав Гана – и теперь ему пришлось вернуться на несколько шагов назад, туда, где Ган сосредоточенно изучал переплетение узоров на ярко-алой стене одного из домов.
– Смотри, – сказал он, касаясь пальцами одного из нарисованных там цветков. – Смотри.
Артем послушно наклонился поближе, но не увидел ничего, что бы отличало этот цветок от других.
– Смотри, – упрямо повторил Ган, обводя цветок пальцем, и Артем осторожно кивнул:
– Да, очень красиво. Цветок. Идем… – Он постепенно привыкал говорить с Ганом как с ребенком. Что, если Тофф не поможет? Он не бросит князя – или то, что от него осталось.
Дайна согласится таскать Гана за собой или распрощается с ними обоими?
Ведя князя обратно к Дайне, он подумал: стоит решать проблемы по мере их поступления. Но лучше бы богиня Тофф проявила к ним благосклонность.
Они пошли дальше. Свернув на одну из узких улочек, Артем замер от ужаса и отвращения. С видимым трудом протискиваясь между двух приземистых желтых домиков, пыля и издавая жуткие кряхтящие звуки, по дороге полз Болотный хозяин. Его широкий рот был приоткрыт, и во мраке пасти виднелись белые блестящие зубы и длинный язык, свернутый кольцом. Никогда прежде Артем не оказывался так близко к Болотному хозяину – не в воде, не спасая свою жизнь, и он невольно замер, не в силах оторвать взгляда.
– Шагай, – прошипела Дайна, – давай, за угол. Дай ему пройти.
– Что он тут делает? – спросил Артем, зачарованно разглядывая приближающуюся массу щупалец. – Я думал, они… Ну, тот, который напал на Ардженьо… И у нас тоже, они… ну, вроде как плохие.
Дайна закатила глаза:
– А все люди там, откуда ты пришел, чужак, только хорошие, верно я тебя понимаю? Славно тогда вам, должно быть, живется. Потому что у нас все – и люди, и скротты, и все прочие – бывают и хорошими, и плохими. Тот скротт, что напал на Ардженьо, был с поскоэлями. Этот, судя по всему, прибыл по делам своего народа в город Тофф, так что перестань глазеть.
Масса щупалец в бесконечном шевелении прокатилась мимо, и Артем почувствовал, как все волоски на теле встают дыбом, а удары собственного сердца становятся оглушительными. Всю свою жизнь он знал, что при виде нечисти стоит прятаться или бежать, – и, если выдержать присутствие лесного пса или даже навки, видя, что они настроены мирно, он еще мог, то Болотный хозяин был уже как-то слишком.
Рука Гана, тесно прижатая к его боку, вдруг заходила ходуном. Скосив глаза, Артем увидел, что князь побледнел – по его лбу катились крупные капли пота, и он дрожал, как будто пытался очнуться от дурного сна, но не мог.
– Все нормально, – сказал Артем, потянув его за рукав. – Мы в безопасности. Все хорошо.
Повторив это еще пару раз, как мантру или заклинание, Артем вдруг почувствовал, что ему и самому стало легче. Болотный хозяин с мучительной медлительностью скрылся за поворотом.
– Скротт, – прошептал Артем, чтобы лучше запомнить, и Дайна одобрительно кивнула.
– Верно. А если вдруг встретим «лесных псов», как ты их нарек, называй их «холхи». Хотя лучше, конечно, просто молчи.
– Холхи, – послушно повторил Артем, и они продолжили путь.
– Дайна, – уже через несколько шагов он понял, что не удержится от новых вопросов, – а здесь… скротты, холхи и другие… они убивают… ну?..
– Всякое случается, – ответила Дайна, не поворачиваясь к нему и не замедляя шага. – Особенно с тех пор, как круг богов был разомкнут. Говорят, прежде в мире царил закон – и убивали лишь тех, кого должно, и тогда, когда должно…
Это была очень размытая формулировка, но Артем промолчал.
– …Однако с тех пор, как мир изменился, его наполнил хаос. И усилий тех, кто пытается сохранить прежний порядок, не хватает, чтобы его сдержать.
– Потому что раньше порядок поддерживали все боги вместе, так? И никто не мог его нарушить?
Она кивнула.
Артем задумался. Пятьдесят лет назад битва, о ко торой рассказывала Дайна, навсегда изменила судьбу этого мира – и ровно пятьдесят лет назад эксперимент, который проводили ученые, перевернул судьбу его собственного. Невероятное совпадение. Возможно ли вообще, чтобы что-то подобное оказалось только совпадением?
– Дайна…
– О боги! Прошу, не отвлекай меня. Я не слышу незрячих сестер.
– Пожалуйста, только одно. До того, как все случилось… тот всадник, которого ты показала… зачем он все это затеял? Зачем хотел все разрушить?
– Очевидно, ему казалось, что восстать против богов и вручить судьбу нашего мира в руки людям – хорошая идея. Действительно, что могло пойти не так?.. – хмуро пробормотала Дайна и остановилась, старательно прислушиваясь, силясь различить музыку в сумятице городских звуков.
Со всех сторон их подталкивали – Дайна остановилась на оживленном перекрестке, и на этот раз Артем решился потянуть ее за собой.
– Ничего не понимаю, – нервно пробормотала она, – я слышала их все это время, а теперь не слышу.
– Может, мы уже пришли?
Место, где встречались три извилистые улочки, с виду ничем не выделялось. Те же невысокие домики из бурого камня, те же запахи специй и гнили, говор и толчея, зеленые птицы над головой и рыжие кошки под ногами.
Единственным, что отличало этот перекресток от прочих, было невысокое прямое деревце, росшее в центре пересечения улиц. Похожий на стрелу ствол был каким-то дымчатым, серебристым, необыкновенно гладким – без шероховатостей и неровностей обычной коры. На тонких веточках, протянутых к небу словно в танце, не было листьев – только маленькие цветочки с желтыми лепестками, похожими на цыплячий пух.
До сих пор Артем не видел в городе Тофф деревьев – или каких-то иных растений, если, конечно, не брать в расчет жухлые пучки бурой травы у стен домов.
– Ты знаешь, как должен выглядеть храм?
Дайна скривилась:
– Я только однажды была в нем, в далеком детстве. По своей воле бы не…
– Вы ищете храм доброй богини, путники? – Девушка с кожей, выкрашенной белым, появилась из ни откуда.
Ее голос звучал как река. Куски сухой белой краски кое-где топорщились, как чешуя, в глубине ог ромных темных глаз плясали алые огоньки. Артем быстро понял, что делало взгляд девушки жутким, – у нее не было ни ресниц, ни бровей, хотя волосы на голове имелись – черные и блестящие, тяжелые от душистого цветочного масла, перевитые бусами из темного камня. Длинное белое одеяние тоже было расшито бисером и выглядело богато – но Артем заметил, что девушка боса, хотя ступать по горячему песку, в котором попадались острые камушки, наверняка было неприятно.
Девушка смотрела на них не мигая – ждала ответа, и казалось, она может стоять и ждать хоть несколько дней кряду. Она не выказывала никаких признаков нетерпения, беспокойства или каких-то эмоций вообще – просто ждала.
– Да, – ответил Артем, потому что Дайна молчала. – Ищем… Здравствуйте, – последнее он добавил, пытаясь быть вежливым, но девушка не ответила на его приветствие.
– Коснитесь древа и следуйте за мной. Добрая богиня ждет.
Дайна все еще колебалась – она явно больше прежнего жалела о том, что они пришли в этот город. И тогда, боясь, что она передумает, Артем сделал шаг вперед, выпустив рукав Гана, и коснулся ствола дерева кончиками пальцев.
Дерево было горячим – как камень, разогретый на солнце, – и Артем с трудом удержался от того, чтобы не отдернуть руку. Ствол дерева завибрировал, отзываясь на его прикосновение, как будто глубоко задышал зверь… Артем обернулся, ища взглядом Гана и Дайну, но никого не увидел.
Он стоял посреди ничего. Бездонное черное небо, испещренное далекими, холодными, белыми звездами, было везде: у него над головой, под ногами, вокруг. Он не парил в невесомости – напротив, ощущал под собой твердую поверхность, но никакой поверхности видно не было – только бездна, далекие звезды, млечный туман далеко-далеко внизу.
Дерево было на месте – росло посреди этого ничего, неведомым образом укоренившееся в бестелесности корнями, тянуло вверх, в пустоту, к звездам, свои тонкие веточки, и желтые цветы тоже казались звездами, но куда более теплыми и близкими, чем настоящие… Было ли это место настоящим?
Артем сделал несколько осторожных шагов – он боялся, что следующий станет неверным, что под ногами вдруг не окажется дна и он полетит вниз, в бесконечную черную пропасть… Но ничего не происходило, и понемногу он осмелел. Несмотря на то что Артем парил, судя по всему, посреди космоса, ему не было холодно и дышал он спокойно и ровно.
– Ган? Дайна?
Никто не отзывался. Он был один, но почему-то Артему не было страшно.
А потом вдалеке, между двух особенно ярко сияющих звезд, вдруг появилось что-то светлое – оно приближалось, как будто плыло к нему по воздуху. За ним струилось неземное сияние, в воздухе запахло жасмином и хвоей – его любимые запахи, – и Артем вдруг понял, что идет навстречу и чувствует: ему не причинят зла.
Он не знал, сколько времени прошло до того, как наконец увидел ее совсем близко, – возможно, больше часа, возможно, меньше минуты.
Она улыбалась, он знал это точно, хотя не мог видеть наверняка. На месте лица, под копной темных волос, сияла большая белая звезда, и невозможно было понять, существует ли лицо на самом деле. Ее фигура была очень похожей на человеческую, но исполинского роста, выше любого взрослого мужчины по меньшей мере вдвое. Волосы струились за ней, сплетаясь в косу, перевитую жемчугом, и стлались, превращаясь в Млечный Путь, что уходил далеко в темноту звездного неба. Тонкие запястья были украшены браслетами, а на пальцах были острые когти, как у хищной птицы. И у нее за спиной были крылья – огромные белоснежные крылья, как у ангелов на древних иконах. С кончиков маховых перьев падали ей под ноги капли росы – и в полете они превращались в жемчужины и стекло и с легким перезвоном катились за нею вслед.