Люди растирали друг другу замерзшие ладони, пальцы ног. На Шоу и Каю никто не смотрел, и Кая окончательно плюнула на смущение.
– Давай я помогу. – Шоу растерла ей обе ладони поочередно, пока Кая протягивала к огню пальцы ног, подозрительно потемневшие. Шоу поймала ее взгляд:
– Легкое обморожение. Но не переживай. Вовремя дошли. Поблуждали ли бы еще часок, думаю, всем бы пришлось попрощаться с парой пальцев.
– …Примет он! Правитель нашелся!..
– Пом, уймись, – сказал Василь, единственный, кто решился озвучить общую мысль. – Продолжишь бегать и орать или сядешь уже к огню?
Шоу подтащила котел поближе к очагу, используя собственную кофту и шапку в качестве прихваток. Кая понимала, что должна бы помочь, но пока не могла заставить себя отползти хотя бы на сантиметр от этого прекрасного чуда – огня. Пальцы и лицо щипало все сильнее, до слез, но она чувствовала, что начинает оживать, как лягушка, вмерзшая в лед, по весне.
– Ого, неплохо они тут живут! – Шоу загремела крышкой, и по комнате разлился запах, от которого рот Каи наполнился слюной. До сих пор она даже не понимала, до чего голодна. – Каша… И мясо попадается… И картошка… И морковь… И лук… Короче, что бы это ни было, выглядит отлично. Миски они принесли? Давайте сюда. Я разложу.
Миски без споров и возражений перекочевали по цепочке ей в руки.
Кая приняла у нее из рук глубокую плошку, наполненную коричневым месивом. Выглядело оно неаппетитно, но внешний вид еды ее не волновал. Миска была горячей – и от нее пахло съестным. Большего не требовалось. Дрожащими пальцами, не с первой попытки, Кая вытащила из-за пояса деревянную ложку – ложку вырезал Тоша, сама бы она не сделала такую аккуратную – и принялась есть, поначалу не чувствуя вкуса, ощущая только, как кружится голова и темнеет в глазах. Она изо всех сил сжала миску и ложку, зажмурилась – главное было не лишиться сознания, не соскользнуть в черную пустоту, в которой не было ни вкусов, ни запахов, ни горячего дыхания огня.
– Ты в порядке? – спросила Шоу, продолжая быстро раскладывать еду по мискам. – Выглядишь паршиво.
– Еще бы, – отозвалась Кая.
Дурнота отступила, и она почувствовала, как все вместе: тепло, вкус еды, то, что она дошла сюда живой, – ведь кому-то повезло куда меньше – наполнило ее эйфорией, пришедшей на смену головокружению.
Спустя мгновение все замолчали – тишину нарушало только потрескивание дров в печи и слаженная работа челюстей. Время от времени кто-то тихо ухал или постанывал от боли в оттаивающих пальцах.
– Тут на добавку хватит, – сказала Шоу неразборчиво, не переставая жевать. – По одному разу точно. Так что кто доел – давайте миски.
Отказавшихся не нашлось. Кая тоже протянула быстро опустевшую миску и со второй наконец начала чувствовать вкус: божественный вкус вареной гречневой крупы, ни на что не похожий, напоминавший о детстве и лете, вкус мяса – судя по всему, консервированного, – и все же это было мясо, а еще картошки, лука, моркови и какой-то сушеной зелени – она узнала душицу и укроп. Кроме того, еда была соленой – не слишком, в самый раз – и пропитанной подливой. Даже не будь Кая голодна как волчица, она бы съела подобное блюдо с удовольствием. Люди на станции жили хорошо, если таков был их ежедневный ужин. Как убедить их поделиться ресурсами с толпой оборванцев, да еще и рискнуть всем ради призрачной возможности занять Красный город? На месте Ворона Кая отнеслась бы к подобному предложению скептически.
Шоу уже расправилась со второй миской, вылизала ее дочиста и теперь деловито развешивала одежду поближе к огню. Из вещей посуше и пары серых одеял она соорудила себе постель на одной из коек.
– Подвиньте койки к огню полукругом, – сказал Пом, ненадолго перестав ворчать. – Я дежурю первым – дальше каждый по часу.
Никто не стал с ним спорить. Конечно, если Ворон захочет причинить вред группе безоружных людей под собственной крышей, караульные вряд ли смогут ему помешать. И все же лучше быть готовыми к неприятностям.
– Я вторая, – сказала Шоу со своей койки и уснула мгновенно, как засыпают кошки и маленькие дети.
Кая подтянула к себе пару одеял и устроилась на своей койке. Промокшую одежду она повесила сушиться к огню, а под одеялом, извиваясь, натянула оставшиеся сухими штаны, кофту и свитер и замоталась в кокон из одеял так, что наружу торчал только нос.
Несмотря на то что она очень сильно устала, уснуть сразу не удалось. Наконец согревшись, Кая балансировала на грани между явью и сном, слушая потрескивание костра и тихий разговор людей у печи.
– Не знаю, – говорил Пом. – Она велела сделать это, если придется.
– Не хотелось бы… – бормотал Василь. Или это ветер завывал снаружи? – Не хотелось бы…
Кая уснула.
Глава 14. Артем
– Зря мы вообще пришли сюда, – прошипела Дайна, нервно притопывая. Пустой взгляд незрячей сестры явно действовал ей на нервы.
Сестра отвела их в дом с алыми стенами неподалеку от дерева-храма и поставила перед ними кув шины с водой, свежеиспеченный хлеб и белый ноздреватый сыр, красные кислые плоды, с виду напоминавшие шиповник, а на вкус – малину, и крохотные черные ягоды, похожие на бисер.
Артем ел с аппетитом, не посещавшим его с тех пор, как он оказался на этой стороне. Дайна к еде не притронулась.
– Ты бы поела. – Он придвинул к ней тарелку с ломтями хлеба. – Правда очень вкусно.
– Не буду я здесь ничего есть. Она не говорила тебе, когда собирается вернуть твоего брата?
– Нет.
Дайна застучала ногтями по столу. Это действовало на нервы – но Артем молчал, а незрячая сестра оставалась безразлична ко всему. Темные глаза без белков не были слепы – но, казалось, их взгляд был устремлен внутрь, словно ничто постороннее не могло ее отвлечь. Артем вдруг подумал: что, если незрячие сестры, жрицы Тофф, находятся в том месте, где полно звезд, постоянно? Что, если они пребывают в двух пространствах одновременно?
Если так – отчасти он им завидовал. Наваждение того места до сих пор не покидало его. Артем все еще чувствовал тонкий запах цветов и костра, слышал перезвон жемчуга и стекла, видел неземное сияние, за которым лица богини было не различить.
Он вспомнил о Тени, его когтистых лапах, черном зияющем провале вместо глаз, пасти, полной острых, как ножи, зубов, темных перьях и чешуе, гибком теле, исчезающем в одном месте и тут же появляющемся в другом… И порадовался, что не увидел лица Тофф. Если оно вообще у нее было.
Артем помотал головой, силясь прогнать ее нежный голос, чье эхо все еще звенело в нем. Какой бы ни была она, каким бы ни был Аждая – все это не имеет к нему отношения. Он должен вернуться домой – именно это, а не роль в чужой истории по-настоящему важно.
И все же Артем не мог не думать о рассказе богини Тофф, о Сандре, о том, участником чего ему предстояло стать. От этих мыслей захватывало дух. Пусть не так, как ему мечталось, однако теперь он действительно получил шанс изменить будущее мира… Даже двух миров, если быть точным. И хотя пока он блуждал во мгле и чувствовал себя пешкой, где-то глубоко в подсознании рождались и роились, как пчелы, готовые покинуть улей, мысли.
Ощущение, что Тофф что-то недоговаривала – или упускала, – не покидало его с момента, как начал таять запах цветов, уступая место ставшим привычными городским запахам.
Ему не хотелось верить в то, что нежный голос мог лгать, но отрицать такую возможность было бы глупо. Богиня Тофф, как и Дайна, твердили, что единственный его шанс на возвращение домой – долина Литта, место, где собирались боги… Но после дружбы с Сандром Артем прекрасно понимал, как опрометчиво доверяться слепо. Его возвращение домой не было важно ни для Дайны, ни для Тофф. Дайну, кажется, вообще ничего, кроме Тени, не волновало. Артем не сомневался: она бы без колебаний пожертвовала целым миром, если бы это сулило возвращение ее бога.
Богиня Тофф хотела разделить и спасти оба мира – но и Сандр говорил, что хочет помочь. Для Тофф благополучие собственного мира явно важнее всего на свете – что, если миром Артема придется пожертвовать? Что, если граница будет закрыта – а они с Ганом так и не смогут вернуться?
Артем помассировал виски, устало прикрыл глаза.
– Нам надо подумать о том, как дойти до озера Карок. Богиня Тофф сказала…
– Арте, – обычно, злясь, Дайна начинала шипеть, как кошка, – она нам не друг. Я говорила тебе. Я ее не слушала – и тебе говорила не…
– Но она сказала, что Аждая там.
Она замолчала, только ноздри широко раздувались и пальцы нервно барабанили по столу.
– Вот как.
– Да. Я уже пытался сказать, но ты не хотела слушать.
– И что еще она сказала?
– Ты была права. Нам действительно нужно попасть в долину Литта – и нам, и Аждая. Но сейчас его там нет. Он на озере Карок. И она сказала, что отправит с нами кого-то для безопасности и что…
– Слушай, ты ведь чужак. – Дайна говорила с плохо сдерживаемым раздражением, и ее пальцы все быстрее бегали по столу. – Ты ничего здесь не знаешь. Не знаешь, кому стоит доверять, а кому нет. Озеро Карок – ничейная земля. Там может быть опасно. Что, если она заманивает нас в ловушку, если…
– Это какой-то бред. – То ли Артем слишком устал, то ли встреча с богиней вдохнула в него смелость. – Зачем ей заманивать нас в ловушку? Здесь кругом ее люди…
Незрячая сестра у двери молчала и даже не шевелилась, как будто их разговор ее не касался.
– Если бы она хотела нам навредить, могла бы это сделать, как только мы сюда явились.
– Но если она хочет, чтобы мы пошли туда и…
– Она могла бы приказать своим людям взять нас в плен и притащить силком.
– Ей может быть нужно, чтобы мы пошли туда добровольно! – Дайна продолжала спорить, но уверенности в ее голосе явно поубавилось.
Она бросила взгляд на незрячую сестру – и впервые Артем увидел в этом взгляде нечто похожее на испуг. Помедлив, он произнес:
– Я не хочу идти дальше без тебя. – По тому, как вскинулась ее белоснежная голова, Артем понял, что угадал. – Я тебе доверяю. – Это не было правдой, но он постарался сделать так, чтобы голос звучал искренне. – Пойдем вместе. Мы найдем его у озера Карок… Обещаю. Я чувствую, что она говорила правду. – Во всяком случае в том, что касалось озера Карок, но об этом он говорить не стал.