«Приглядись», – вкрадчиво шепнул голос Севера у нее в голове, и Кая вздрогнула. Почему-то ей вспомнилось еще кое-что: то, как Стерх, стоя у окна дома, который теперь сгорел до груды головешек, говорит: «Если там сейчас вообще можно выжить», – и смотрит в окно. В тот день падал снег – как сейчас, но тогда в нем не было пепельной примеси.
Как она могла быть такой глупой? Артем, будь он на ее месте, понял бы все уже давным-давно.
– Доложи обстановку, Пом, – говорила капитан, пока Кая переживала внезапное открытие. – Вы потеряли людей?
– Двоих, капитан. Во время бурана на нас напали.
– Люди?
– Нечисть, капитан. – Пом выглядел пришедшим в себя и смотрел на Стерх с обычной смесью обожания и страха. – Навки и гарпии.
– Странный союз, – пробормотала Стерх и нахмурилась. – Вечером мы почтим память погибших. Где остальные?
– Мы оставили их на станции, капитан.
Она оживилась:
– Вот как? У вас хорошие новости?
– Ну, вроде как… вроде как и хорошие, и дурные, капитан. И дурные, да.
Пока Пом рассказывал капитану Стерх о случившемся, Кая пыталась подойти к Шоу – им нужно было поговорить наедине немедленно, сейчас, – но, как назло, Шоу не замечала ее попыток и держалась ближе к Стерх и Пому, внимательно слушая.
Лицо капитана оставалось бесстрастным – и только на словах о том, что «Гербертом У.» придется пожертвовать ради других воздушных судов, а также о том, что людей у Ворона оказалось в десятки раз меньше, чем ожидалось, мускулы на ее лице едва заметно дрогнули.
– Что здесь случилось, капитан? – спросила Шоу, дождавшись паузы в их разговоре.
– Тоша жив? – Кая сделала шаг вперед.
Ждать ответа на этот вопрос она больше не могла, и, видимо, Стерх поняла это, потому что кивнула… И Кая почувствовала облегчение – как будто чьи-то бережные руки укутали ее, защищая от холода, голода, дурных вестей. Тоша жив – снова спасся, несмотря на то что не мог больше ходить, – как будто кто-то неведомый оберегал его.
– Кто все это сделал? – Теперь Шоу оттеснила Каю в сторону.
– А вы как думаете? – Капитан Стерх говорила без эмоций, как обычно, но Кая впервые услышала усталость в ее голосе. – Мария. Сокол. Чокнутая тварь. Не лично, само собой… ее дирижабля не было среди тех, что сбросили на нас огонь. Конечно, она не захотела рисковать своей шкурой – отсиделась в красных стенах. Хотя риск-то был невелик – даже если бы мы ожидали нападения, не успели бы ничего сделать. Нам сказочно повезло – потери могли бы быть гораздо больше. Стрелять по дирижаблям? Они были слишком высоко. Они пришли ночью… Следовало догадаться после того, как сбежали дезертиры… за день до этого. Но я была уверена, что они просто решили поискать более безопасное место налегке. Ведь такое уже случалось.
Они прошли мимо бывшей часовни – теперь никто бы не догадался, что это было за место. Прекрасный маленький купол, переживший Событие и полвека хаоса, последовавшие за ним, расплавился и почернел; стены прокоптились. Проходя мимо, Кая увидела в длинном окне чудом уцелевший строгий лик в нимбе копоти.
– Дезертиры? – переспросил Пом. – Многие сбежали, так, что ли?
Стерх покачала головой:
– Десяток человек. Кстати, Кая, среди них – твоя приятельница Саша… А еще тот молодой, из ученых, забыла его имя.
– Шиповник, – прошептала Кая, и Стерх кивнула:
– Верно.
– Это могло быть совпадение. – Слова срывались с губ вместе с облачками пара и застывали, повисали в воздухе льдинками. – То, что после того, как они ушли… Они даже не смогли бы так быстро добраться до Красного города, правда?
Стерх пожала плечами:
– Если только их не ждали. Если им не помогли. Если они не нашли способ связаться с врагом. Если, если… Много «если», и все не в их пользу.
Стерх прибавила шагу, и Кая оказалась рядом с Шоу.
– Я не понимаю, – сказала Кая тихо.
Слишком много всего сразу. Татуировка Стерх – о ней точно не стоило говорить сейчас, – побег Саши и Шиповника, налет на поселок…
– Чего именно?
– Ну… как Саша могла оставить Тошу? Она ведь его любит. Если она знала, что будет… она не могла подвергнуть его риску.
Шоу пожала плечами:
– Сокол играет без правил. Ее люди могли наплести что угодно. Саша могла думать, что Тоше гарантирована безопасность… например. Но, согласись, Кая… У нее были причины уйти. У них обоих. Судя по тому, что ты рассказывала. Саша ненавидела тебя. Ты сама говорила, что во время последнего контакта она выглядела очень расстроенной.
– Да, потому что я видела что-то полезное, а она ничего.
– Это ты так думаешь. – Шоу достала из кармана трубочку и вслед за остальными свернула за угол, туда, где снега наконец стало меньше и они перестали проваливаться при каждом шаге. – Но я поразмыслила об этом, и… Что, если она расстроилась не потому, что ничего не увидела, а как раз потому, что увидела что-то? Что, если она увидела нечто такое, после чего у нее не осталось причин задерживаться здесь?
– Замолчи. – Собственный голос был чужим, холодным. – Не надо.
– Я не имею в виду, что она обязательно видела его смерть, – сказала Шоу, и по ее тону Кая поняла: именно это она и имеет в виду. – Но… она могла увидеть что угодно. Она могла понять все по-своему. Они общались с Шиповником, и она настроила его против тебя. Возможно, он винит тебя в смерти Марты…
– Он даже толком не знал Марту, – прошептала Кая, – она сама мне говорила.
– Она могла ошибаться, – мягко сказала Шоу. Она даже не запыхалась, а вот Кая чувствовала, что каждый вздох дается с трудом, – но, возможно, дело было вовсе не в разговоре на ходу. – Бывает, люди не решаются даже заговорить друг с другом, пока не становится слишком поздно. Он и без того слаб – по нему это видно… А смерть любимой девушки и потеря дома могли окончательно лишить его здравого смысла. Он и так долго держался. Холод, голод… Это тяжело.
– Всем тяжело!
– Но не все знают, каково выживать за пределами Красного города.
Кая помолчала. Они приблизились к дальней части поселка. Старые сараи и несколько домов здесь почти не затронул пожар – во дворах она с облегчением увидела людей.
– В дальних сараях разместили скот? – прогрохотал Пом, и Стерх горько усмехнулась:
– Скот мы потеряли, как и большую часть припасов. От кур остались одни угольки. Нет, там люди. Нам нужно уходить отсюда, и как можно скорее… Так что ваши новости очень кстати.
Кая не слушала. Обогнув Стерх и Пома, она ускорила шаг, увидев среди людей, которые чинили покосившуюся стену сарая, одного из ученых. Имени его она не помнила.
– О, ты вернулась, – сказал он устало, но приветливо. Возможно, он тоже не помнил, как ее зовут.
– Да. Остальные целы? Павел? Анле?
Тот как-то неохотно кивнул:
– Целы. Пришлось поселить ее с нами, места, как видишь, стало не много. Твой друг тоже у нас. Пока тебя не было, кудрявая девчонка сбежала, и он остался единственным контактером. Но, толку пока не много.
– Тоша, – прошептала Кая. – Значит, он правда в порядке.
– Да. Тебе туда, если хочешь всех увидеть.
Ученые разместились в уцелевшем сарае, и, войдя туда, Кая невольно задержала дыхание. Пахло немытым телом, копотью и сыростью. Переносные печки в углу еле тлели – огня явно не хватало, чтобы прогреть клетушку, сделанную из плохо пригнанных друг к другу досок. Едкий дым стлался по полу – отводные трубы работали не слишком хорошо. Поверх земляного пола навалили горы елового лапника, но кое-где сквозь него проступала хлюпающая грязь. На двухэтажных нарах и стащенных сюда уцелевших кроватях сейчас не было никого – только Анле, сидевшая совсем рядом со входом, безразличная к неудобству и холоду. Постукивая пальцами по коленям, она тянула что-то тихое и протяжное, прикрыв глаза, как сытая довольная кошка. Кае пришлось потянуть ее за край одежды, чтобы пробраться внутрь клетушки из маленького тесного предбанника, – Анле открыла глаза. А потом улыбнулась, как будто была ей очень рада.
– Кая, – очень четко и внятно произнесла она. – Привет. Ты дома. Дома.
– Хуже дома, чем этот, у меня пока не было, – пробормотала Кая, перешагивая через ее вытянутые в проход ноги, – но все равно спасибо.
– Кая! – Это был Тоша, Тоша был здесь, его поместили как можно ближе к печкам и так хорошо укутали, что с порога его совсем не было видно. Из груды ватников, шалей и каких-то полуистлевших курток, пылившихся в поселке, должно быть, с прежних времен, торчали только его щеки и нос – теперь на них совсем не осталось привычного румянца.
– Тоша. – Она опустилась на колени, нашла в ворохе тряпья его ладонь, крепко сжала. – Ты как?
– Просто чудесно, – сказал он и слабо улыбнулся. – А что, разве не видно?
– Они о тебе заботятся?
– Ну да. Лазарет теперь такой маленький… Мне, ну, вроде как неудобно стало там место занимать. Я же не лечусь.
– Ты еще можешь вылечиться. – Это были глупые, жалкие, лживые слова, и она пожалела о том, что произнесла их, сразу после того, как они слетели с губ.
– Да брось, Кая. – Тоша покачал головой. – Лучше расскажи, какие новости. Я рад, что ты вернулась. С этой, – он понизил голос и качнул головой в сторону Анле, – не шибко-то весело… И книг у меня не осталось. Все сгорели.
Глупо было грустить из-за книг, когда гибли люди, – но ей все равно стало больно.
– Ничего страшного. Я найду нам новые. Что касается новостей… видимо, мы скоро будем перебираться на станцию.
– Там есть люди?
– Ну… Давай я лучше расскажу, как все было. У тебя есть что поесть?
Тоша грустно покачал головой:
– Обещали принести вечером. Есть настой, но он остыл. Поставь на угли котелок, если хочешь.
Вдруг Кая почувствовала легкое прикосновение. Анле подобралась поближе к ним:
– На.
На ее бледной тонкой ладони лежали три сухаря – очень твердых с виду, и все-таки это была еда.
– Спасибо. – Кая взяла сухари, стараясь не касаться кожи Анле, и снова повернулась к Тоше.