– Хорошо, – сказал Артем и повернулся к Дайне: – Ты поможешь мне?
Некоторое время она молчала, упрямо морща лоб, а потом кивнула.
– Что делать, – еле слышно прошептала она. – В конце концов, его сила еще жива. И сейчас она у тебя.
– Встаньте в круг, – поспешно сказала Тофф, будто боясь, что они передумают. – Ты тоже, дитя. Это усилит связь.
Ган хмыкнул, но покорно встал напротив Артема и Дайны.
– Если у нас получится… мы все увидим… того, кто пытался с нами связаться? – спросил Ган, и Тофф кивнула:
– Вероятно. Но помните: времени очень мало. Воспользуйтесь им с умом. Жрица, ищи видящую на той стороне. Это она взывала к вам из иных земель.
В следующий миг Артем почувствовал сильный удар – причем били, кажется, по всему телу разом. Уши заложило, сильно замутило, и он почувствовал, как недавно съеденные за каменным столом угощения устремляются по пищеводу вверх. Ган, стоявший напротив, вскрикнул.
Мир вокруг зарябил. Больше не было видно ни богов, ни Провидицы, ни белых скал и синего озера. Все слилось в размытое торнадо, и в самом центре его они втроем парили, оторвавшись от земли.
Глаза Дайны закатились. В белых волосах, вставших дыбом, заискрились крохотные разряды молний. Руки, покалеченная и здоровая, раскинулись, как в объятии.
Артем чувствовал так ясно, как будто видел воочию, что через ее тело проходят сейчас могучие потоки энергии. Эту энергию направляли в одну точку Тофф, Верфетуйя и Ремистер, невидимые в хороводе скорости и цвета. Арте вспомнил, что должен участвовать, приложить к этому силу Аждая. Если он не сделает это немедленно, боги догадаются, что его слова о защите были всего лишь блефом. Он запаниковал – а в следующий миг почувствовал, что в энергии, проходящей сияющим столпом через Дайну, есть и сила Аждая. Это случилось само собой.
Кажется, они парили так очень долго, и в какой-то момент ему показалось, что он не может больше выдерживать вой ветра в ушах и чудовищное давление… А потом в мешанине цветов вдруг появился просвет… И Артем увидел, что они парят уже не над золотым песком долины Литта, а над полом в незнакомой комнате.
Единственным источником света в ней было пламя в огромном очаге. Там пылали сосновые ветки, и Артем представил запах хвои, домашний, простой, и почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза.
У очага, за большим грубо сделанным столом, сидела темноволосая девушка. Ее нечесаные волосы лежали на спине небрежной копной. На плечах поверх мехового пальто был повязан разноцветный шерстяной платок – такие платки могли быть только дома. Стол перед девушкой был исчерчен узорами.
– Все это время она пыталась связаться с нами! – крикнул он Гану. – Она! Девушка из подвала!
В ту ночь в Красном городе у Артема не было времени долго разглядывать пленницу Сандра, но он все равно запомнил ее лицо.
Дайна вздрогнула всем телом, ее лицо запрокинулось, и Артем протянул руку, коснулся ее щеки. Помог ей – сам не зная как, и сумятица цветов прояснилась. Рывком пространство обнажило еще кусок картинки. Теперь, пусть и смутно, они видели лица людей в комнате. Артем узнал Павла и еще нескольких человек.
– Это же ученые! Они живы! Эй! Здравствуйте! Здравствуйте! Павел! Эй!
Это было как пытаться докричаться сквозь толстое стекло. Никто его не слышал – ни ученые, ни темноволосая девушка, шепчущая что-то над своими рисунками.
– Что-то не так, – сказал Ган, с трудом цедя слова. – Они не слышат. Почему? – Его слова тянулись, как сквозь смолу.
А потом в комнату вошла Кая.
Ган закричал, ударяя в стенки невидимого пузыря, который не давал их голосам пробиться к ней.
– Кая! Кай!..
Она на миг замерла, нахмурилась, будто припоминая что-то, – и двинулась дальше.
– Что такое, Павел? Я собиралась спать. И хотела зайти к Тоше. Кстати, хотела спросить у вас – вы помните про специальное седло, о котором он просил? Если он сможет передвигаться хотя бы верхом, это… Что-то случилось?
Ее голос звучал незнакомо. Может, потому что стенки пузыря искажали его. А может, Артем от него отвык. Он знал этот голос лучше, чем чей бы то ни было, – все его интонации, переливы. Арте слышал его впервые.
– Анле упомянула тебя, прежде чем впасть в транс.
– Транс?
– Подойди ближе. Видишь? Очень напоминает состояние, в котором она была во время контактов. Тремор рук. Зрачки…
– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул Ган, с трудом поворачивая к Артему голову. – Она не слышит!
Голова Дайны запрокинулась сильнее, кожа на горле пугающе натянулась.
– Попробуй ты позвать ее, – сказал Ган. – Давай, ну? Они сказали, времени мало.
Артем послушался:
– Кая! – Сердце дрогнуло.
Кажется, он целую вечность не произносил ее имя. На долгий миг он поверил, что она услышит.
Но Кая даже не вздрогнула. Продолжала говорить с Павлом, вслед за ним подошла ближе к столу и темноволосой девушке.
Ган с трудом сделал шаг вперед – и пузырь, в котором они находились, поплыл, качаясь, как кусок слизи, увлекая их за собой.
Они оказались ближе к столу, и Артем различил испещрившие его символы. Цветки с волнистыми лепестками, маленькие солнца…
– Она – их видящая. Вот как они пытались связаться с нами. Но почему сейчас не выходит?..
Время утекало сквозь пальцы. Артем представил, как в следующее мгновение комната вместе с Каей тает в темноте, и запаниковал.
Он сам не знал, что именно сделал, но их пузырь запульсировал. Дайна вздрогнула, словно через ее тело пропустили электрический разряд. Артем испугался – но поделать ничего не мог.
Кая опустилась на стул напротив видящей – коснулась протянутых рук… Ее глаза широко открылись, и она негромко вскрикнула, как вспугнутая птица.
Кая что-то увидела.
– Что это? – спросила она, силясь вырвать пальцы из рук видящей.
Она не смогла – девушка, которую Павел называл Анле, держала крепко. Ее глаза все еще были слепо распахнуты. Она выглядела точь-в-точь как Дайна. Обе были в трансе – будто грезили наяву.
– Что, Кая? – Павел подался вперед. – Я ничего не видел. Кто-то видел?
Кая не слушала его.
– Ган? – прошептала она, подаваясь вперед и крепче сжимая руки Анле. – Артем?
Они оба закричали, как будто верили: чем громче звать, тем скорее тебя расслышит тот, с которым вас отделяют друг от друга неизмеримые пространства.
Артем ударил в стенку пузыря всем телом, сам не зная, чего надеется добиться. Пузырь упруго спружинил, отталкивая, и Арте бросился на его стенку еще раз, еще… и выпал наружу.
Он не успел удивиться. Звуки, запахи, порыв холодного – очень холодного – ветра оглушили и ослепили его.
Пахло сосной и елью. Деревом и костром. Железом, сыростью, сухой травой. Пахло домом – он почувствовал, что плачет и ничего не может с этим поделать. Слезы сами за собой неудержимо побежали по щекам.
За окном завывал ветер. Особенный – так он звучит, только когда несет по свету миллионы снежинок, сливающиеся в нем в одно целое. Метель. Метель!
Запахи и звуки доносились как будто издалека, сквозь сон, – и все равно истосковавшиеся уши и ноздри ощущали их так ярко… Здесь была зима, холод, голод… Там – тепло, и неведомые фрукты, звенящее синее летнее небо…
И все равно – здесь был его дом.
– Артем!
Кая смотрела на него, подаваясь навстречу всем телом. Она не могла подойти – не могла даже подняться из-за стола. Руки видящей, судя по побелевшим костяшкам, превратились в стальные тиски. Глаза Каи, серые, какими бывают облака только там, дома, были распахнуты ему навстречу. В них стояли, не проливаясь, слезы. Губы дрожали. Такой Артем никогда не видел ее – и, хотя времени было мало, хотя он и сам не знал, что именно сделал, чтобы попасть сюда, – долгие несколько секунд он просто смотрел на нее.
Смотрел.
– Ты здесь! – Он протянул к ней руку, но пальцы прошли сквозь нее, словно оба они были сотканы из дыма костра.
Где-то далеко, на другом конце света, суетился Павел; задавал Кае вопросы, возбужденно гудел, переговариваясь с другими учеными.
Все это не имело значения.
– Я здесь, – повторила она, и по ее щеке сбежала слеза. – Боже… Как это возможно? Это правда ты?
– Да, это я. – Он заставил себя собраться. – Кая, это очень важно. Послушай меня. Слушай внимательно, потому что… Времени мало, мы должны… – Он оглянулся, ожидая увидеть Дайну и Гана, парящих в пузыре у него за спиной, но не увидел ничего.
Может быть, он вернулся? И останется здесь?
Вспышка надежды была сумасшедше яркой – и краткой.
– Я тебя слушаю. – Она собралась быстро. Новых слез не было, а взгляд стал сосредоточенным и серьезным.
– Хорошо. Очень скоро мы, – он запнулся и понял, что объяснять подробнее будет долго, – сразимся с Сандром. Мы его остановим, но… он попытается бежать, вернуться в Москву. Вы там? В Красном городе?..
Она покачала головой:
– Нет. Мы хотим выступать через пару дней. Нам нужно…
– Нет времени! – Он крикнул так громко, что дрогнуло пламя в очаге. – Вам нужно идти завтра. Скорее.
– Но…
– Он попытается вернуться туда. В лабораторию. Вам надо попасть туда. Не дать ему пройти. Удержать.
– Но как он может, если?..
Рассказывать о том, что Тень и Сандр оказались богами, было не лучшей идеей… Вряд ли он сумел бы сделать это быстро.
– Долго объяснять… Он владеет магией. Сильной. У него может получиться.
– И это…
– Это опасно для всех нас. Для всех. Кая… – Он вспомнил о том самом важном, о чем обязательно нужно было спросить. – У вас нет странностей? С погодой? Землетрясения… или что-то вроде того?
Она снова нахмурилась, а потом кивнула:
– Снегопады. Бураны… Необыкновенно холодная зима. Такой никто не помнит. Навки и гарпии нападали вместе. Медведи… Мне рассказывали о медведях, сбившихся в стаю. И на небе… Недавно я видела странные красные вспышки. Не знаю, что это значит.
Артем кивнул:
– Спасибо.
– Что это значит, Артем? – Ее голос дрогнул. – Что происходит?