– Ты знаешь эту женщину?
Арте задумался:
– Я не… не уверен. Что-то в ней было знакомое. – Темная коса, насмешливый взгляд, прямая спина. – Но я не знаю. Анатолий Евгеньевич отдал ей ту часть… Если она каким-то образом тоже попала сюда, может, из-за этого мир и стал рушиться. Помнишь, что сказала Мия-Литта? Пыль камня была у нас с незапамятных вре…
– Может, мир рушится из-за того, что боги из него ушли, – предположил Ган. – Тогда камень ни при чем. Как этот кусок мог попасть сюда так, что мы не заметили?
– Не знаю. Может, это женщина из Северного города и она отдала частицу Дали? Тогда мы и ее с собой забрали, когда уходили из Эрмитажа. – Артем повернулся к Дайне. – Ты можешь помочь мне увидеть ее? Научишь как?
– Дай руку, – сказала она вместо ответа, и Артем покорно коснулся ее ладони, мягкой и очень горячей.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он ее.
– Не мешай. – Дайна прикрыла глаза. – Смотри.
Мир вокруг обесцвечивался стремительно. Становился черно-белым, как на старых снимках. По голубым водам озера расползался, как выплеснутая смола, серый цвет. Небо побелело, и кристаллы на берегу чернели, как нарисованные. Артем потер глаза свободной рукой, и Дайна сердито шикнула:
– Я ничего с тобой не делаю. Ты сам это делаешь. Я – направляю. Смотри. Ты сам сказал: время дорого.
Он послушно смотрел. На небо, озеро, за горизонт, туда, где белое сливалось с серым, превращаясь в рябящую в глазах черту, над которой летела стая птиц – черные галочки на листе. Туда, где угадывался выступ скалы. В темный зев пещеры – почему-то он не мог смотреть на нее прямо, будто что-то отталкивало его взгляд. И на Гана…
– Не может быть, – прошептал Артем. – Как? – Алое сияние, маленькое, но непоколебимое, парило прямо перед Ганом, похожее на крохотного духа.
В тот же миг, что он заметил его, туманные образы заклубились над головой Дайны, привычно завязываясь в узор.
Он снова увидел ту женщину, теперь – пожилую, но сохранившую и насмешливость, и прямоту.
Женщина сидела над столом, одна, среди трав и бусин, глиняных плошек и оплывающих свечей. Она улыбалась, разглядывая алый камень, перекатывая на ладони… а потом быстро сунула его в комок глины и принялась споро лепить, придавать форму, вселять жизнь.
Затем он увидел Каю – с длинной косой, взволнованную, решительную.
«Что это?»
«На удачу».
Женщина снова была одна. Она улыбалась, а потом произнесла:
«Я сохранила и вернула ей твое. Тебя бы это посмешило, м?»
Ган откинулся на стуле, наблюдая, как туманная старуха тает в воздухе.
– Да ладно?
Дайна отняла у Артема руку, и в мир вернулись краски.
– Он был у нас все это время. Вот почему тогда, в городе Тени, Кая забрала камень… Помнишь, она сама не могла объяснить почему? Части тянулись друг к другу.
Ган коснулся волчка на шее:
– И что? Я не отдам его этим чучелам на скале. С какой стати? Я им не доверяю.
Артем беспомощно покосился на Дайну:
– Почему они его не видят?
Она пожала плечами:
– Не ищут? Или, может, ты не даешь им увидеть.
Мия-Литта скоро вернется. Думать нужно быстрее.
– Дай мне его… пожалуйста.
Он видел: Гану очень не хочется отдавать волчка. И все же, поколебавшись, он стащил его через голову, быстро скользнул по нему большим пальцем. В этом жесте было что-то такое, отчего Артем отвел взгляд.
Ган положил волчка на стол, наклонился, поднял с песка камень побольше и точным ударом разбил глиняную фигурку. Его лицо оставалось при этом бесстрастным, а Артем почувствовал, что ему до слез жаль эту фигурку, которую он так привык видеть у Каи на шее. Как будто слепленный Марфой волчок был живым.
Теперь он превратился в пыль – а посреди этой пыли мерцал крошечный алый камушек, размером не больше ногтя.
– Что ж, по крайней мере ты был прав, – заметил Ган. – Значит, что же, дело в нем? Что там видит твой божественный взор?
– Ничего, – честно ответил Артем. – Зато логика подсказывает, что, если мы сделаем так, как они говорят… поможем все здесь восстановить, убить, – он запнулся, – Сандра, вернуть богов… но весь камень целиком останется тут, а на нашей стороне ничего не останется…
– Наш миропорядок будет восстановлен, – сказала Дайна, и Ган подхватил:
– А вот наш – под вопросом.
Некоторое время они молчали. Артем особенно внимательно изучал выражение лица Дайны. Станет ли она помогать им? На чьей она стороне – есть ли теперь сторона, на которой ей хотелось бы быть?
Словно отвечая на его мысли, Дайна заговорила:
– Ты не можешь оставить его у себя. Стоит тебе отдать силу Аждая – они увидят его…
– Что же делать? – Ему послышалось звяканье цепи, и на лбу выступила испарина. – Есть хоть какое-то место, которое они не видят?
– А ты не помнишь?
– Пещера, – прошептал он.
– Ну да. Самое безопасное место для Гинна – там Провидица укрывает залог единения богов ото всех. Даже от них самих.
– Все это может быть подстроено, – резко сказал Ган. – Ты думаешь о том, чтобы отдать его ей, пока не… что? Как ты вернешь его обратно? И почему думаешь, что мы сможем…
– Ваше время вышло. – Провидица появилась у них за спиной, словно из ниоткуда. На этот раз тихий перезвон цепи был, увы, вполне реальным.
Она бросила взгляд на миску с красными ягодами.
– Вы совсем не поели. Напрасно. Стоит восстановить силы.
– Угу. – Артем сам не знал, что именно двигало им – сила Аждая, интуиция, отчаяние, – но он запустил руку, все еще сжимающую осколок Гина, глубоко в миску и разжал, а потом взял несколько ягод.
– Вкусные.
Камень остался там. Он поверил ей – возможно, зря. Боги ждали его на уступе, и у него не было никакого плана. Ган смотрел на него так, будто хотел убить.
Иными словами, все было очень плохо.
– Благодарю. – Мия-Литта, ни на миг не изменившись в лице, провела рукой над столом, и миски, включая ту самую, растаяли в воздухе.
– Ремистер, Тофф и Верфетуйя ждут вас, – мягко сказала она. – А заставлять их ждать людям не следует. – Артем почудился особый нажим в слове «людям».
Намек? Причина, по которой Провидица решила помочь им?
Если помогала.
Если он не совершил огромную ошибку.
Но что ему оставалось?
Времени раздумывать больше не было. Они вернулись к уступу.
Под ним стоял Воргнон. Вид у него был недовольный – в маленьких глазках плясало злое пламя. Большая голова была опущена к песку. Лиелиты не было видно – пока Артема и остальных не накрыла большая темная тень.
Раскинув крылья, преемница парила над ними.
– Выбор сделан, – сказала Тофф ласково. – Лиелита примет силу Аждая, которую юноша Арте отдаст добровольно. После этого Арте и Ган помогут нам в поимке Саандора. Саандор умрет – и последний удар будет нанесен Воргноном.
Кабан зловеще хрюкнул, и его голос зазвучал у Артема в голове.
«К лучшему. Возьму свое силой. Убью человека. Легко».
Голос звучал ровно так, как Арте представил бы себе голос кабана, если бы его попросили.
– Время отдавать то, что тебе не принадлежит, человек. – Тофф говорила ласково, но в мед ее голоса добавили пару кусочков льда.
Вдруг кто-то укрыл его от кружившейся тени, и с изумлением Артем понял, что Дайна и Ган шагнули вперед одновременно.
Ремистер визгливо расхохотался:
– Что я вижу? Люди, как всегда, решают нарушить соглашение в последний момент? Какая неожиданность! – Его голос возвысился и заполнил собой долину. – Я раздавлю вас, как новорожденных холхи, одного за другим! Мерзкого вора первым!
– Ремистер, Ремистер. – Кусочки льда в голосе Тофф стукнулись друг о друга. – Все это только недоразумение. Не так ли, дитя?
Ган вдруг молча упал на колени, как будто кто-то ударил его по ногам. Дайна испуганно взвизгнула.
– Да, – быстро сказал Артем. – Так. Я отдам. Отдам добровольно.
Лиелита, все это время чертившая круги в небе над ними, начала плавно снижаться.
– Верное решение, – прошептали губы ламии на груди Верфетуйи.
Лиелита приземлилась перед Артемом, подняв когтистыми лапами тучу песка. Ее лицо оказалось прямо напротив его лица. Алые губы, как будто вымазанные кровью, приоткрылись, словно гарпия готовилась к поцелую. Черные глаза походили на два глубоких болота в жесткой осоке ресниц.
И тут же голоса богов зазвучали в нем, наполняя, распирая – разрывая.
Артем закричал и упал на колени. Песок был горячим, как раскаленная сковорода. Он попытался оторвать ладони и не смог. Кожа на руках как будто закипала, песок под ним плавился, и Артем закричал от боли. Ему показалось, что кожа слезает с него, стекает, как воск с плавящейся свечки. Еще чуть-чуть – и он останется здесь навеки, смешавшийся с горячим песком.
У него за спиной что-то возбужденно говорил Ган, и Дайна отвечала – он не слышал что. Боги не умолкали.
«Верни то, что тебе не принадлежит», – тявкал Ремистер, и рыжие отблески пламени легли ему на лицо.
«Не борись, дитя. Позволь этому случиться», – нежно пела Тофф, и его тело как будто омыло прохладной морской волной.
«То, что вышло из круга, вернется в круг», – говорили оба рта Верфетуйи, и в их словах был шорох комьев земли и шепот прорастающей травы. Он вдруг вспомнил, как убил ламию – выстрелом в грудь, – и его вырвало на песок.
Он услышал голос, знакомый, страшный, темный голос.
«Как мог ты, человек, сдаться так легко? Ты, именно ты мог сделать все, чтобы спасти оба мира. И свой… и мой…»
Покалеченную руку дернуло такой болью, что потемнело в глазах.
Лиелита не говорила ничего. Только била крыльями, поднимая ветер. Ветер успокаивал жар, который накатывал на него снова и снова. Глаза гарпии чернели, водовороты в них вращались быстрее, быстрее, быстрее, и в них пели звезды, молчал лес, распускались и навеки гасли белые цветы.
В последний миг перед тем, как свет в глазах Артема померк, он услышал тихий шепот Провидицы, Мии-Литта. Совсем близко, как будто она склонилась над ним, как мать. И далеко – потому что она по-прежнему стояла под утесом, и золотая цепь покорно лежала у ее ног.