клоняются от его уплаты, нанимая для этого умных и хорошо знающих законы адвокатов. Они так насобачились защищать интересы своих богатых клиентов в суде, что зачастую выходит так, что миллионер платит налогов меньше своего секретаря. Необходим единый плоский подоходный налог в десять или пятнадцать процентов, при котором богатые будут платить в казну, если учесть разницу в доходах, намного больше бедных.
– Товарищ Коба, – удивленно спросил Карелин, – а где вы нахватались всей этой премудрости? Я о таком никогда и не слышал?
– В «Новой Голландии», – с улыбкой ответил Коба, – там еще не того нахватаешься. У ее обитателей богатая библиотека, ну а кроме того, там встречаются весьма разносторонне образованные люди, как среди персонала, так и среди спецконтингента. Главное – не теряться. Хотите, товарищ Карелин, я устрою вам там пансион на пару недель с целью повышения образования? Научитесь очень многому.
Карелина на мгновение прошиб холодный пот. Из-под личины немногословного и, казалось, мешковатого кавказца на мгновение выглянул вождь и опытный политический боец. Это не завораживающий, как античная сирена, своими гипнотическими речами отец Георгий Гапон, за словами которого часто ощущалась пустота. Тут все наоборот. Видимость самая скромная, речи не завораживают, а убеждают фактами. Но произносит их лидер, который неколебимо верит в то, что делает.
– Товарищ Коба, – сказал Карелин, промокнув платком взмокший лоб, – я готов поверить вам на слово. Если вы изучили вопрос и считаете, что единый для всех налог с одним и тем же процентом будет лучше прогрессивного, то так тому и быть.
– Очень хорошо, – сказал Коба. – А вообще, когда улягутся организационные хлопоты, я попрошу полковника Нину Викторовну Антонову прочесть перед нашими рабочими несколько лекций о государственном устройстве стран Европы и САСШ. Это в том смысле, чтобы наши рабочие понимали – чего нам не надо. Она умеет рассказывать сложные вещи удивительно простым языком, и вы еще увидите, как к нам в Собрание будут прибегать студенты Петербургского университета. От своих профессоров они никогда такого не услышат.
А сейчас давайте вернемся к нашим баранам. Следует также упомянуть, что налоги для крестьянства следует заменить единым налогом, выплачиваемым в натуральной форме зерном с десятины пахотной земли. У большинства наших крестьян живых денег на руках обычно не бывает, чем и пользуются спекулянты, сбивая цены на пшеницу в период выплаты налогов. Отходные промыслы должны облагаться налогом в обычном порядке в момент получения оплаты.
– Согласен, – сказал Васильев, сам родившийся в бедной крестьянской семье, – хоть немного, а мужику дышать будет легче.
– Давайте дальше, – сказал Коба, – против дешевого кредита и постепенной передачи земли народу я ничего не имею. Но при этом считаю, что этот параграф надо дополнить пунктами требований: принять меры по развитию рабочих и сельскохозяйственных производящих артелей и развитию сельскохозяйственной потребительской и сбытовой кооперации, а также требование организации государственных пунктов проката лошадей и сельскохозяйственных машин. На этом со вторым параграфом всё. Возражения есть?
– Пока нет, товарищ Коба, – ответил Карелин, – пока все хорошо, я бы даже сказал, так как и должно быть.
– Если честно, – вздохнул Коба, – то все эти пункты по второму параграфу для улучшения благосостояния крестьян будут делаться и без нас. Но в политическом смысле нам потом будет полезно оказаться первыми – кто сказал об этом вслух. Крестьянство – это наш резерв на будущее.
Карелин переглянулся с Кузиным и кивнул. Кто бы ни подсунул им Кобу в качестве руководителя, товарищ оказался совсем непростым.
– Переходим к третьему параграфу нашей программы, – сказал Коба, – «Меры против гнета капитала над трудом». Первый пункт я бы оставил без изменений. Закон об охране труда просто необходим. А так как производственно-потребительская кооперация у нас ушла в параграф номер два, поэтому речь пойдет только о свободе профессиональных союзов.
Тут опять же, как со «свободами» в первом параграфе. Требуется закон, который установил бы рамки для таких союзов, правила их повседневной деятельности, создания и условия роспуска. В противном случае могут быть созданы такие профсоюзы, которые одни капиталисты за деньги смогут использовать в конкурентной борьбе против других. А нам это надо? Такая деятельность может подорвать экономику государства и дискредитировать все рабочее движение в целом. Все профсоюзы должны примерно соответствовать тем правилам, которым соответствует наше Собрание. Туда же, в закон о профсоюзах, я предлагаю включить правила и законные поводы для проведения забастовок и других форм борьбы труда с беззаконием капитала. Согласны?
– Вы хотите поставить абсолютно все рабочее движение под контроль? – спросил Карелин.
– В общем, да, – ответил Коба, – в выигрыше должны остаться рабочие и государство, которое уменьшит социальную напряженность. А капитал должен быть поставлен в такие рамки, когда он просто вынужден будет вести себя цивилизованно, даже без применения таких крайних мер, как забастовка. Я не рассчитываю на монополию нашего Собрания в профсоюзном движении. Но за то время, которое пройдет с сего дня и до вступления в силу закона о профсоюзах, мы, оставаясь единственным подобным объединением, должны укрепить свои ряды и суметь в дальнейшем быть лидером рабочего движения.
– Тогда мы согласны, – кивнул Карелин, – интересно будет посмотреть на то, что у вас получится и получится ли вообще. Но задумано с размахом. Продолжайте, товарищ Коба.
Коба глянул в лежащий перед ним лист бумаги, немного помолчал и сказал:
– Требования восьмичасового рабочего дня, нормирования сверхурочных, запрета штрафов и создания тарифной сетки, предусматривающей нормальную оплату труда, я бы предложил прописать отдельными законами, которые вместе с законом об охране труда должны войти в особый Кодекс законов о труде. А за исполнением этого кодекса пусть следит специальное ведомство – Министерство труда и социальной политики.
– Еще куча чиновников на нашу голову, – вздохнул Васильев, – мало нам фабричной инспекции.
– Да, товарищ Коба, – подтвердил Карелин, – объясните – зачем нам нужно это Министерство труда?
Коба усмехнулся.
– А если я скажу вам о том, что министром труда будет назначен товарищ Владимир Ульянов-Ленин, и что весь штат министерства будет подобран из людей соответствующих политических убеждений? Подобное предложение уже сделано и предварительное согласие получено.
Члены правления Собрания ошарашенно переглянулись. Один лишь Карелин, уже успевший немного привыкнуть к поведению нового руководителя Собрания, внешне сохранил спокойствие.
– Без этого, – пояснил Коба, – весь наш третий параграф остался бы сплошной филькиной грамотой. Можно придумать какие угодно законы, но если нет облеченных властью людей, заинтересованных в их исполнении, то они так и останутся только на бумаге.
– Согласен, – сказал Карелин, заглядывая в записи к Варнашеву, – пусть будет Министерство труда. Так сказать, до кучи. И так мы тут сегодня наворотили такого, что просто читать страшно.
– Глаза боятся, руки делают, – усмехнулся Коба. – Продолжим. Последним пунктом третьего параграфа нашей программы является требование принятия закона об обязательном государственном страховании рабочих. Тут в принципе все верно. В заключение следует добавить, что весь Кодекс законов о труде должен разрабатываться в тесном взаимодействии с представителями рабочих организаций, то есть нас с вами. Возражения будут, товарищи?
– Да нет, – ответил Карелин, – какие уж тут возражения.
– Теперь, – сказал Коба, забирая у Варнашева бумагу с текстом программы и пряча ее в карман, – перейдем к последнему вопросу – организационному. Завтра я размножу наше обращение к императору и принесу сюда несколько десятков экземпляров. За завтрашний и послезавтрашний вечер под этим обращением нам необходимо будет собрать как можно больше подписей рабочих. Ответственный – товарищ Карелин.
– Сделаем, – кивнул Карелин.
– Далее, – сказал Коба, – нам надо будет определиться с порядком организации движения колонн. Необходимо отобрать несколько десятков молодых и крепких парней из рабочих, которые во время шествия будут следить за порядком в своих колоннах и выявлять проникших к нам провокаторов. Назовем их народными дружинниками. Отличительный знак – красная повязка на рукаве. Ответственный по созданию народных дружин – товарищ Кузин. В том, что провокаторы будут, надеюсь, никто не сомневается?
– Провокаторы будут, – вздохнул Варнашев, – куда ж от них денешься. Ты их в дверь – они в окно лезут. Начнут с ходу агитировать за вооруженное восстание и свержение самодержавия.
– Надо будет предупредить людей, – сказал Коба, обращаясь к Кузину, – что в этот раз провокаторы могут быть вооружены. И не только железными прутьями, но и револьверами. Так что пусть все будут бдительны, и в случае чего поднимают тревогу, если кто-то начнет бузу. А теперь давайте определимся с маршрутами движения колонн. Я ваш город знаю плохо, а потому буду просто слушать – что и как.
– Двигаться будем несколькими колоннами, – сказал Карелин. – Первая – это рабочие с Ижорского завода, выйдут из Колпина. По Шлиссельбургскому тракту они дойдут до Лавры, а потом пойдут по Невскому до Дворцовой площади. По дороге к ним присоединятся те рабочие, место сбора которых будет на Ново-Прогонном переулке.
Еще одна колонна соберется на Петергофском шоссе. От Нарвской заставы колонна двинется по Нарвскому проспекту в сторону моста через Обводный канал, и по Старо-Петергофскому проспекту к Большому Калинкину мосту. Оттуда по Екатерининской набережной до Невского. Ну, а далее – на Дворцовую площадь.
На Выборгской стороне люди будут собираться в Геслеровском переулке. Оттуда колонна пройдет по Каменноостровскому проспекту к Троицкому мосту. Перейдя через него, они пойдут по Миллионной к Зимнему.