«Как вообще убежать от такого чудовища?» — думает он, чувствуя, как силы покидают его, а мышцы горят от напряжения.
Но выбора нет. Его задача — защитить город, а значит, нужно бежать, даже если ноги уже не слушаются, как у марафонца на последних километрах дистанции.
И вот, когда Ксавьер уже почти выдохся, перед ним раздаётся голос Ллойда. Главный герой привёз настоящего врага монстра — статую.
— Вот она! — кричит он, везя её на Пападонге, его лицо сияет таким торжеством, словно он только что изобрёл лекарство от всех болезней.
Мегатитан разражается громким рёвом. Именно на это и рассчитывал Ллойд.
— Ксавьер, я знал, на графа можно положиться, — говорит он. — Его работники быстро прикрепили верёвками остатки статуи. Теперь я проведу отвлекающий манёвр, а ты, как только Титан откроется, должен его добить.
— Хорошо, хорошо. Только в следующий раз объясняй всё сразу, — бормочет Ксавьер, его лицо перекошено от усталости и напряжения.
— Надеюсь, следующего раза не будет, — отвечает Ллойд, скорчив такую кислую мину, что даже лимон показался бы сладким в сравнении.
Он разворачивается и уезжает в другую сторону, заставляя монстра гнаться за собой, как матадор — быка.
Ксавьер, подгадав момент, высоко подпрыгивает и вызывает взрыв в слабой точке монстра, его лицо выражает такую концентрацию, что, кажется, весь мир для него сузился до одной точки.
«Неужели получилось? Победа?»
Но, падая, он с ужасом понимает: нет, у него не вышло. Он пробил только кожу, но внутренности не повредил. На его лице отражается целая гамма эмоций — от облегчения до разочарования.
«Что? Неужели я настолько слаб?» — думает он, чувствуя, как силы покидают его, а тело становится тяжёлым, как свинец.
Но со стороны раздаётся голос Ллойда: — Ксавьер, ты сделал это! У тебя получилось! Остальное я беру на себя.
Падающего рыцаря спасает Гиппа. Теперь осталось защитить город, и дело будет сделано.
Однако Ллойд понимает, что задача почти невыполнима, как поймать дым руками.
«Можно, конечно, увести эту тварь подальше от города, но где гарантия, что она не вернётся?» — размышляет он, прикусив губу.
Пападонг, тем временем, уже на пределе своих сил.
— Так что пусть хомяк делает то, о чём мы договаривались, — решает Ллойд.
В следующую секунду зверёк тормозит, и главный герой оказывается прямо под телом чудовища, как муравей под сапогом.
«Что я могу сделать сейчас?» — думает он, пока летит, его сердце колотится с такой силой, что, кажется, готово выпрыгнуть из груди.
Его планы рушатся, как карточный домик на ветру. Единственный шанс — это техника взрыва Ксавьера, но для неё нужны тройные кольца арахны. А у Ллойда только двойные.
«Не хватает 60 RP», — с досадой вспоминает он, сжимая кулаки.
Но в этот момент уровень симпатии Ксавьера к нему возрастает, и у Ллойда появляются тройные кольца. Его лицо озаряется такой радостью, что в тёмном подземелье стало бы светло, как днём.
«Отлично! Теперь просто нужно реализовать: одно кольцо — чтобы защитить сердце, и два остальных — для взрыва», — думает он, готовясь к атаке.
Однако одна из клешней Титана разрушает камень, и обломок попадает Ллойду в голову. Его хватка слабеет, сознание начинает туманиться, как размытое стекло.
«Чёрт, нужно просто провести атаку!» — кричит он себе в мыслях.
И, объединив все три кольца, Ллойд, уже падая, выпускает огромный огненный поток прямо в слабую точку монстра.
Мегатитан начинает рассыпаться, как песочная статуя под дождём.
Ксавьер, очнувшись, видит, как трое питомцев пытаются его разбудить, толкая мордами и издавая взволнованные звуки.
«Неужели пронесло?» — думает он, оглядываясь по сторонам.
Но, заглянув за угол, он видит Ллойда, лежащего без движения, как сломанная кукла.
— Этого не может быть! — кричит он, чувствуя, как сердце сжимается от ужаса, а лицо искажается в такой маске отчаяния, что даже камни, кажется, вздрагивают. — Его сердце… оно же остановилось⁈
В поместье барона прилетел почтовый голубь. Письмо — от графа Кремо. Интересно, в чём дело?
Аркос, едва взглянув на новости, вскочил на лошадь и помчался вперёд.
— Чёрт, Ллойд! Сколько раз он уже подвергал себя опасности…
В письме было написано: «Ллойд Фронтера с невероятным успехом завершил строительство в Кремо. Но почти сразу город подвергся атаке. В критический момент Ллойд и его спутник Ксавьер пожертвовали собой, чтобы спасти жителей. Сейчас старший сын Фронтера впал в кому».
Барона нагнали его жена и рыцарь Байрон.
— Как он может ехать один? — спросила баронесса, глядя на пыльный след от копыт.
Аркос был против сопровождения: — Дорога не близкая. Я должен ехать один.
— Видимо, муженёк позабыл, — усмехнулась Марабелла. — Я куда лучше него держусь в седле.
В итоге все трое двинулись дальше, оставляя за собой клубы пыли.
— Подумать только, их сын стал самым трудолюбивым и заслуживающим доверия человеком. И вот теперь он в коме… — размышляла баронесса, её лицо отражало всю тяжесть материнского беспокойства.
Аркос молчал. Если вспомнить, почему Ллойд ни разу не называл его отцом… Да, барон. Это правда. Его сын…
Но размышления прервало появление огромного чудища прямо на дороге, мохнатого и зубастого, как из детских кошмаров.
Байрон сразу понял: сбежать не выйдет, его лицо окаменело от решимости.
— Я задержу эту тварь. Вы двое, бегите дальше. Это самая короткая дорога в Кремо, — сказал он, обнажая меч и становясь в боевую стойку.
— Ну что, медлите? Быстрее! — крикнул старый рыцарь, едва отразив первый удар, его лицо выражало такую решимость, что казалось высеченным из камня.
— Хорошо, мы мчим дальше. Мы рассчитываем на тебя, — кивнул Аркос, пришпоривая коня.
Но уже следующим ударом тварь снесла Байрону меч. Рыцарь остался беззащитен. Чудище вгрызлось ему в плечо, сжимая клешнями так, что кости затрещали.
Байрон попытался обороняться. Он достал кинжал и вонзил его в морду монстру. Но хватка чудища не ослабла. Кажется, ещё мгновение — и рёбра рыцаря превратятся в пыль.
Однако барон с женой не уехали. Они вернулись, едва услышав крики. Аркос, сжав меч, обрушил его на спину монстра, а баронесса метким ударом кинжала попала чудищу в глаз. Тварь завыла, отпустив Байрона, и рухнула на землю, как подкошенная.
— Байрон, как ты? Может… — начала баронесса, но рыцарь перебил её:
— Мне стыдно. Это я должен вас охранять, а не вы меня, — его лицо выражало такое унижение, словно он потерял всё достоинство разом.
— Ничего стыдного, — отрезал Аркос. — В обязанности властителя входит забота о подчинённых. Так что вставай. Сейчас тебя подлатаем.
Но вдруг сзади раздался крик Марабеллы. И не без причины — на дороге показалась целая стая волкоподобных монстров, их клыки блестели в лунном свете.
Байрон, едва держась на ногах, взял меч своего господина и гордо направил его в сторону тварей, несмотря на то, что его лицо исказилось от боли.
— Таков мой долг, — прошептал он, готовясь к последнему бою.
Рыцарь понимал: скоро он отправится на тот свет, как солдат, попавший в безвыходную ситуацию.
Но неожиданно появился тот, кого здесь совсем не ждали.
Ксавьер возник будто из ниоткуда. За пару движений он отрубил головы всем чудищам, его меч двигался быстрее, чем глаз мог уследить.
— Я подумал, что мой господин отправится в Кремо. Решил пойти навстречу, — объяснил он, спокойно опуская окровавленный меч, его лицо сохраняло такое невероятное спокойствие, словно он только что прогулялся по саду.
Теперь, когда опасность миновала, все трое продолжили путь к Ллойду, надеясь, что он всё-таки выживет, как всегда выживал раньше.
Аркос не верил своим глазам. Не может быть! Ксавьер точно не мог раньше орудовать мечом с таким мастерством. Насколько же он стал сильнее? Но это не главное. Ллойд. Что с Ллойдом? Жив ли он?
Рыцарь, помолчав, ответил, что не знает, жив ли его господин. В голове барона тут же всплыли воспоминания. Нет, если Ллойд погибнет, их поместье, баронство… всё пойдёт под откос. Рыцарь же подумал, что его господин не может умереть. Не должен.
Дорога была неблизкой. Они мчались через леса и поля, минуя разрушенные деревни и выжженные земли. Каждый километр давался с трудом, но мысль о Ллойде заставляла их двигаться вперёд. Когда они наконец добрались до Кремо, город встретил их хаосом восстановления. Здания лежали в руинах, улицы были заполнены людьми, которые пытались хоть как-то наладить жизнь. Но у барона и его свиты не было времени на раздумья. Они сразу же направились к дому графа, где, как они знали, находился Ллойд.
Войдя в комнату, они замерли на пороге. Баронесса, не сдержавшись, первой бросилась к кровати, где лежал их сын. Её руки дрожали, когда она коснулась его лица, бледного, как полотно. Барон стоял чуть поодаль, сжав кулаки. Его взгляд метнулся от лица Ллойда к Ксавьеру, который молча наблюдал за происходящим. Рыцарь, казалось, был на грани — его глаза выдавали смесь надежды и отчаяния, как у человека, ждущего приговора.
— Ллойд… — прошептала баронесса, гладя сына по щеке. — Ты должен жить. Ты должен…
Барон, наконец, подошёл ближе. Его взгляд упал на грудь Ллойда, и он замер. Сердце… оно не билось. Но как? Он протянул руку, чтобы проверить пульс, и почувствовал слабую, едва уловимую вибрацию.
— Это невозможно… — пробормотал он. — У него есть пульс, но сердце… сердце остановлено. И при этом он дышит. Как? Это же противоречит всему, что я знаю о жизни и смерти.
Ксавьер, стоявший в углу комнаты, наконец заговорил: — Это мана. Она поддерживает его. Я чувствую её… она вращается вокруг его сердца. Но как это работает, я не могу понять, — его лицо выражало смесь благоговения и недоумения.
Ксавьер, касаясь груди Ллойда, чувствовал это: тройные кольца маны, вращающиеся с бешеной скоростью. Магнитное поле было настолько сильным, что понять, как именно работает этот механизм, было невозможно. Но одно было ясно — мана каким-то образом поддерживала жизнь в этом парне.