Его новое положение, его богатство, его успешные проекты — всё это сделало его лакомым кусочком на брачном рынке, несмотря на… некоторые внешние особенности. Его лицо, напоминающее картофелину, слишком долго пролежавшую в земле, обычно не способствовало романтическим намерениям противоположного пола.
«Сейчас посмотрим, каких „красавиц“ сюда прислали на этот раз. Надеюсь, они хотя бы не такие… напористые, как их папаши», — мысленно подготовился Ллойд, входя в приёмную, где его уже ждал Ксавьер, стоявший у окна с привычным выражением вежливого безразличия на безупречно красивом лице.
Первой вошла девушка в пышном голубом платье, которое шелестело при каждом её движении, словно листва под ветром. Её лицо сияло улыбкой, готовой очаровать любого. Она грациозно ступила в приёмную, окинула взглядом помещение, и её глаза остановились на двух мужчинах.
Один стоял, высокий, стройный, с благородной осанкой и красивыми чертами лица, словно сошедший со страниц романтической новеллы. Другой сидел на диване, сутулый, с выражением лёгкой скуки на лице и… да, с его лицом было что-то не так. Что-то, что Граф На Мараны позже назовёт «лицом прислуги».
Девушка направилась прямо к стоящему мужчине, её походка была лёгкой, как у танцовщицы, а глаза светились от волнения.
— Добрый день, господин Фронтера! — её голос звенел, словно серебряный колокольчик. — Я… я очень рада наконец-то познакомиться с вами лично!
Она покинула приёмную спустя всего несколько минут, и по её выражению лица было видно, что она была удивлена… нет, не внешностью Ллойда, как он ожидал. Она была удивлена тем, что обозналась.
Её мысли, казалось, были написаны на лице: «Да что за красавчик этот… этот, который стоял сзади? Ллойд Фронтера? Боже, она бы прямо сейчас отдалась ему!» Её глаза сияли от восхищения, когда она говорила с Ксавьером, принимая его за сына графа. «Только почему он, сын графа, стоит, а его слуга сидит?» — смущение сменило восторг, когда она увидела истинного хозяина помещения.
Именно. Она обозналась. Красавчик, стоящий сзади с выражением невозмутимой (хотя и слегка подозрительной) серьёзности, был Ксавьер Асрахан, его верный рыцарь и телохранитель. Су Хо, наблюдая за выражением лица девушки, мгновенно понял, что она всё поняла. Разочарование мелькнуло в её глазах, сменив недавнее восхищение, словно солнце, скрывшееся за тучей.
Что ж, раз так, может отправляться обратно домой, рассказывать отцу о своей неудаче и о «слуге» графа Фронтера, который оказался настоящим господином.
То же самое повторилось со следующей девушкой, одетой в яркое жёлтое платье, расшитое золотыми нитями, и с ещё одной, в изумрудно-зелёном наряде, подчёркивающем её стройную фигуру. Вход, полный надежды и ожиданий, сменялся оцепенением, когда их взгляд падал на Ллойда, а затем приходило осознание — «Ах, вон оно что…» — и быстрый выход, сопровождаемый лёгким румянцем смущения, словно у актрисы, забывшей свою роль. Вход. Осознание. Выход. Снова и снова, как в каком-то нелепом спектакле.
«Нет, ничего, ничего», — мысленно бормотал Ллойд, стараясь сохранить хладнокровие. — «Я чего-то такого и ожидал. В конце концов, кто добровольно выберет меня, когда рядом стоит такой… Ксавьер?» Он искоса взглянул на своего рыцаря, который, кажется, наслаждался представлением, едва заметно ухмыляясь в усы.
В этот момент в приёмную вошла четвёртая девушка, и тут Ллойд замер. Этот образ Су Хо удивил. Он был абсолютно уверен, что уже видел её, или, точнее, встречал в тексте романа. Про неё говорилось в романе: Силурия, старшая дочь графа На Мараны.
Высокая, с безупречной осанкой, она держалась с такой естественной грацией, что казалась существом из другого мира. Её пепельные волосы, заплетённые в сложную косу, обрамляли утончённое лицо с высокими скулами и серьёзными серыми глазами, похожими на грозовые облака. В отличие от остальных девушек, её наряд был простым, но элегантным — тёмно-синее платье без излишеств, подчёркивающее скромность и интеллект владелицы.
Ллойд отчётливо вспомнил комментарии читателей, когда её персонаж впервые появился в романе «Рыцарь железа и крови». Там настоящий бунт устроили в комментариях, возмущаясь тем, что все, кто хоть как-то приближался к Ксавьеру (в оригинале он был главным героем, а Ллойд — просто фоновым персонажем), заканчивали плохо — умирали, страдали или оставались несчастными. «Почему все, кто хоть как-то близок с Ксавьером, умирали или оставались несчастными? Авторы, если честно, уже бесят!» — бурлили читатели. Силурия была одной из тех, кто пострадал из-за близости к «оригинальному» Ксавьеру.
Силурия, девушка с пепельными волосами и серьёзными серыми глазами, начала говорить, и её голос, глубокий и мелодичный, был подобен звучанию виолончели.
— Мой отец, граф На Мараны, просил передать вам своё почтение, господин Фронтера, — сказала она, обращаясь прямо к сидящему Ллойду, игнорируя стоящего рядом Ксавьера, словно его там и не было. — Я здесь, понятное дело, потому что отец велел приехать. Это была формальность, но…
Она сделала паузу, и на её губах появилась лёгкая улыбка, первый признак эмоций на этом сдержанном лице.
— Должна признать, вы выглядите куда лучше, чем я себе представляла по слухам. Вы не похожи на того «отталкивающего недотепу», о котором шептались придворные дамы.
Су Хо, не сбиваясь с привычного ритма, тут же ответил по шаблону, который уже успел выработаться за утро:
— Тот, кто стоит сзади меня, это не сын графа. Вы обознались, — произнёс он механически, ожидая увидеть на её лице то же разочарование, что и у предыдущих посетительниц.
Но Силурия лишь легко рассмеялась, её смех был тонким и мелодичным, как перезвон хрустальных подвесок под дуновением ветра.
— Нет, господин Фронтера, я не обозналась. Я говорила именно про вас. Вы же сидите здесь, на диване, верно? — Её серые глаза смотрели на него с неприкрытым интересом, граничащим с удивлением, словно она разглядывала редкий экземпляр бабочки.
На этот раз шок был сильнее, чем когда-либо. Разрыв шаблонов! Такого Ксавьер, стоящий сзади, с вновь застывшим выражением лица, точно не испытывал в жизни. Его брови взлетели вверх, рот приоткрылся, изображая идеальное «О_о». Он, Ксавьер Асрахан, мастер меча (будущий, но тем не менее!), ошибся в женщине⁈ И она выбрала его господина⁈ Его, который только что был назван «лицом прислуги»⁈
Ллойд, Су Хо, не мог скрыть своего изумления, хотя и старался. Что происходит? Почему она не реагирует на его лицо так, как все остальные? Почему в её взгляде нет ни тени отвращения или разочарования? Он быстро взял себя в руки, пока Силурия, предполагая, что сейчас последует вежливый, но твёрдый отказ, уже хотела уходить. Она видела, что Ллойд, судя по слухам, был поглощён строительством, и ей не хотелось его отвлекать от важных дел ради какой-то там формальности с потенциальным сватовством.
— Подождите, — сказал Ллойд, поднимаясь с дивана и делая шаг к ней, словно боясь, что она исчезнет. В его голове уже возникла новая мысль, связанная с информацией из романа и комментариями читателей. — Сейчас в На Маране же тяжёлые времена, верно?
Силурия удивлённо посмотрела на него, её брови слегка приподнялись, образуя две изящные дуги над серыми глазами. Откуда он может это знать? Эта информация не разглашалась за пределами узкого круга лиц.
— Да, это так, — подтвердила она после секундного колебания, её голос стал тише, словно она делилась страшной тайной. — К нам прибыло четыреста беженцев из южных земель, и наш город с трудом справляется с таким наплывом людей. Не хватает еды, жилья, воды… отец даже подумывает о том, чтобы обратиться за помощью к короне.
«Чёрт, это проблема!» — подумал Ллойд, чувствуя, как его сердце начинает биться чаще. Именно этот наплыв беженцев и был катализатором. В оригинальном романе он привёл к активации того самого Барьера в На Маране. Целью Барьера было собрать и принести в жертву этих самых четырёхсот беженцев, чтобы призвать Рыцаря Ада, монстра невероятной силы. По информации из романа, с этим созданием не справился бы даже величайший мастер меча. Он был буквально равен по силе богу. Если бы призыв состоялся, разрушение всего королевства Маджента было бы неизбежно.
— Получается, пора нам в На Маран, — решительно произнёс Ллойд, глядя на Силурию с новой заинтересованностью. Это была не просто потенциальная невеста, а возможность предотвратить катастрофу и, возможно, заработать немного очков репутации и, что уж греха таить, денег.
Он обернулся к Ксавьеру, который всё ещё пребывал в лёгком ступоре от разрыва шаблона.
— Ксавьер, почему ты не собираешься? — спросил он с лёгким нетерпением в голосе. — Нам нужно готовиться к поездке.
Рыцарь моргнул, приходя в себя, словно очнувшись от транса. Его лицо, только что выражавшее крайнее удивление, мгновенно сменилось на обычную наглую ухмылку, напоминающую оскал хищника, заметившего добычу.
— Что? — Он посмотрел на свои руки, в которых всё ещё сжимал несколько свёрнутых свитков, как будто видел их впервые. — А… это письма от девушек, которые уехали.
Он выразительно пошевелил бровями, и в глазах появился озорной огонёк, сверкнувший, словно отблеск клинка.
— Какие письма? — не понял Ллойд, его брови сошлись над переносицей.
— Ну, любовные! Какие ещё? — Ксавьер прищурился, предвкушая свой триумф, как кот, поймавший мышь. — Только не говорите… вам что, опять ни одного не дали? Да?
Ллойд почувствовал, как кровь приливает к лицу от досады, окрашивая его щёки в малиновый цвет. В такие моменты он искренне жалел, что нельзя просто придушить этого самоуверенного красавца.
— Да, ни одного! — выдавил он сквозь зубы, крепко сжатые, словно тиски.
— Эх, ладно, тогда я дам вам одно, — Ксавьер с видом великомученика, который делится последним куском хлеба с голодающим, протянул ему один из любовных посланий. Со стороны могло показаться, что это благородный жест друга, но каждый, кто знал Ксавьера, понимал, что это была чистейшая, незамутнённая насмешка. В уголке его губ играла ехидная улыбка, а глаза блестели от злорадства, словно начищенные до блеска монеты. Это был его маленький реванш за все унижения, которым подвергал его господин.