Гость внимательно осмотрел ствол, провел рукой в перчатке по гладкой цапфе.
— Методы новые? Это какие же? Рассказывай толком, Семен Артемьевич, не мямли!
— А вот, ваше превосходительство, нашелся у нас на заводе паренек один, сирота, Петрухой зовут, — приказчик кивнул в мою сторону. Я замер, стараясь слиться со стеной. — Так он, видать, от деда своего покойного, мастера здешнего, перенял хитрости кое-какие. Как землю формовочную готовить по-особому, чтоб отливка чище была, да как металл плавить, чтоб «дух злой» из него выгнать…
Гость перевел на меня свой рентгеновский взгляд. Я низко поклонился, не поднимая глаз.
— И что, помогает его хитрость? — спросил он, обращаясь уже не к приказчику, а к Захару.
Захар Пантелеич, поняв, что отпираться поздно, выдавил из себя:
— Помогает, ваше превосходительство… Говорил он про уголек толченый да про помет… Мы попробовали — и правда, отливки чище пошли, брака меньше стало…
— Вот как… — протянул гость. — Значит, не врет твой приказчик… А что про цапфы эти гладкие скажешь? Тоже дедова хитрость? Или еще что?
Тут уж Захару пришлось кивнуть на мой станок, стоявший в углу.
— А вот… хреновину тут одну Петруха этот смастерил… Стыдно сказать, из дерева да железа ржавого… А обтачивает, идол, ровно! Мы теперь все цапфы через нее гоняем. Работа быстрее идет, и точность лучше.
Вся делегация развернулась к моему детищу. Станок, хоть и выглядел как самоделка из гаража, но на фоне остального заводского хлама смотрелся реально диковинкой.
— Это что за машина? — спросил гость, подходя ближе. — Как работает?
Семен Артемьевич тут же выпихнул меня вперед.
— А вот он, Петр, сам и покажет, ваше превосходительство! Он ее и сделал! Ну-ка, Петруха, не дрейфь, покажи высоким господам, как твоя крутилка пашет!
Сердце у меня чуть не выпрыгнуло. Показывать работу станка перед таким начальством… Коленки дрожали. Но и отказаться — не вариант. Я подошел к станку, проверил, как закреплена деталь (там как раз стоял очередной ствол), поправил резец.
— Велите подмастерьям колесо крутить, ваше превосходительство, — пробормотал я, глядя в пол.
Приказчик махнул рукой, и двое пацанов, бледные от страха и важности момента, вцепились в рукоятки маховика. Ствол медленно завращался. Я подвел резец, пошла тонкая стружка. Старался работать спокойно, уверенно, показывая, как суппорт едет вдоль станины, как резец грызет металл.
Гость и его свита смотрели молча, с явным интересом. Особенно внимательно пялились полковник и молодой капитан — видимо, вояки, понимали толк в пушках.
— Ишь ты… хитро придумано, — проговорил полковник, когда я закончил точить одну цапфу. — Деталь вращается, а нож ее обтачивает… Точность-то какая получается?
— Точнее, чем руками шкрябать, ваше высокородие, — осмелел я. — Да и быстрее в разы. Если б еще привод помощнее, да резец получше…
— Привод… резец… — повторил гость задумчиво. Он повернулся ко мне. — А скажи-ка, Петр… Откуда у тебя, сироты, такие познания в механике? Дед твой и этому научил? Или еще где подглядел?
Опять тот же каверзный вопрос. Легенда про деда уже трещала по швам. Надо было что-то придумывать.
— Дык… дед, он больше по литью был… А про станок этот… Видел я в детстве у одного мастера заезжего похожую штуку… Он валы для мельницы точил… Я и пригляделся, запомнил кое-чего… А тут нужда пришла цапфы ровнять, вот и попробовал по памяти собрать… Может, и не так вышло, как у того мастера, дак ведь работает…
Я снова уставился в пол, стараясь выглядеть как можно убедительнее. Гость помолчал, потом хмыкнул.
— Заезжего мастера, значит… Запомнил… Ну, память у тебя, видать, хорошая, Петр. И руки из плеч растут, раз такую машину собрал. А ну-ка, покажи еще раз, как она…
Он задал еще несколько вопросов по устройству станка, как деталь крепится, про резцы. Я отвечал осторожно, стараясь не ляпнуть лишнего, но показывая, что в теме. Видно было, что мои ответы его устроили. Он переглянулся с полковником, потом снова повернулся к приказчику.
— Что ж, Семен Артемьевич, есть у вас на заводе светлые головы. И методы новые пробуете, и машины вот делаете. Похвально. Государю такие люди нужны. А ты, — он снова посмотрел на меня, — Петр, значит? Молодец. Старайся дальше. Может, и выйдет из тебя толк.
Он кивнул мне и пошел дальше по цеху, а за ним семенил подобострастный приказчик и остальные. Я остался у своего станка, чувствуя, как ноги подкашиваются от пережитого стресса. Кажется, презентация прошла успешно. Мои «новшества» произвели впечатление. Но чем это для меня обернется? Похвалой? Или новыми проблемами?
Осмотр цехов подходил к концу. Важный гость уже вроде как собирался сваливать, как вдруг полковник, который с ним был, крякнул и обратился к нему:
— Ваше превосходительство, а не угодно ли будет взглянуть на испытание орудий? Как раз намедни партию новых пушек отлили, в том числе и ту, что с цапфами гладкими, да из металла «чистого». Интересно бы глянуть, как она себя в деле покажет.
Гость на секунду задумался, потом кивнул.
— Отчего ж не взглянуть? Дело нужное. Веди, полковник. Да чтоб без проволочек! Время не ждет.
Тут же началась новая беготня. Приказали выкатить на заводской полигон (громкое название для обычной поляны за цехами, где ружья пристреливали да пушки испытывали) три пушки: одну — старую, для сравнения, вторую — недавнюю, но отлитую по-старому, и третью — ту самую «мою», обработанную на станке и отлитую из металла, который я «очистил». Артиллеристы — несколько солдат под командой усатого фейерверкера (так тут звали унтеров-артиллеристов) — быстро прикатили пушки, поставили на позицию, притащили ящики с порохом и ядрами.
Большое начальство встало поодаль, на бугорке. Приказчик Семен Артемьевич и старшие мастера, включая Захара и даже Кузьмича (которого тоже притащили поглазеть), толпились чуть сзади. Нас, пацанов, и близко не подпустили, но я заныкался за штабелем досок, откуда было всё отлично видно. Сердце опять заколотилось как бешеное — сейчас решалась судьба не только этой конкретной пушки, но и всех моих нововведений.
Первой стреляла старая пушка. Фейерверкер командовал четко, солдаты работали слаженно, но без суеты. Забили заряд, вкатили ядро, поднесли фитиль… Бабахнул выстрел, пушку откинуло на лафете. Солдаты подкатили ее обратно. Вдалеке, у деревянного щита-мишени, взлетел фонтанчик земли — ядро ушло сильно левее и ниже. Второй выстрел — еще хуже, вправо и вверх. После третьего выстрела фейерверкер что-то доложил полковнику, тот кивнул. Старую пушку откатили.
Потом пришла очередь пушки посвежее, но сделанной по-старому. Зарядили, бабахнули. Попадание было ближе, но всё равно мазали прилично. Второй выстрел — примерно туда же. А вот на третьем случилось то, чего все боялись больше всего. Раздался не обычный грохот, а какой-то сухой, резкий треск. Пушку тупо разорвало! Куски раскаленного железа полетели во все стороны, один из солдат заорал и упал, схватившись за ногу. Началась паника, крики.
— Унести раненого! Осторожно! — командовал полковник. Гость нахмурился, лицо стало каменным. Семен Артемьевич и Захар побелели как полотно. Это был провал. Полный провал, который мог стоить им не только места, но и головы.
Когда раненого утащили и крики поутихли, гость повернулся к приказчику.
— Вот тебе и качество, Семен Артемьевич! Вот тебе и «блюдете»! Человека покалечило! А если б такое в бою случилось? Что тогда⁈
Приказчик стоял ни жив ни мертв, не зная, что и сказать. Захар тоже голову повесил.
— Ваше превосходительство… — пролепетал приказчик. — Случайность… Металл нонеча…
— Молчать! — рявкнул гость. — Случайность… Разгильдяйство ваше — вот что! Ладно. Что там у вас еще осталось? Та, что с цапфами гладкими? Ну-ка, давайте ее! Поглядим, может, хоть она не разлетится на куски!
Наступила тишина, аж в ушах звенело. Солдаты, явно напуганные тем, что случилось, с опаской подкатили «мою» пушку. Фейерверкер, перекрестившись, начал командовать заряжанием. Все взгляды прикованы к пушке. Я сам дышать перестал, вцепился пальцами в доски. А вдруг и она не выдержит? Вдруг мои «хитрости» не сработали?
Зарядили. Фейерверкер поднес тлеющий фитиль.
Бабах!
Выстрел чистый, мощный. Пушку откатило, но она целая! Солдаты с явным облегчением подкатили ее обратно. А у щита-мишени — попадание! Не в яблочко, но очень близко!
— Ого! — вырвалось у полковника. Гость тоже заметно оживился.
— Еще заряд! — скомандовал он.
Снова выстрел. И снова пушка цела! И снова попадание — почти рядом с первым! Кучность отличная!
— Третий!
И третий выстрел прошел штатно! И снова ядро легло рядом с первыми двумя. Такой точности и надежности от местных пушек никто и не ждал.
Фейерверкер аж сиял, солдаты облегченно переглядывались. Полковник удовлетворенно кивал. Приказчик и Захар смотрели то на пушку, то на меня с каким-то суеверным ужасом. Гость подошел к орудию, осмотрел его еще раз, потрогал ствол.
— Ну, что ж… — сказал он, поворачиваясь к приказчику. — Вот это — дело! Вот такие пушки нужны Государю! Эта, значит, по методу того… Петрухи вашего сделана?
— Так точно, ваше превосходительство! По его самым… хитростям… — пробормотал приказчик, не смея поднять глаз.
— Хитрости… — гость усмехнулся. — Зови его сюда!
Меня выпихнули из-за досок. Я подошел, снова низко поклонился.
— Твоя работа, значит, Петр? — спросил гость, разглядывая меня уже с явным интересом. — Хорошая работа. Пушка стреляет метко и не рвется. Молодец. Как думаешь, сможешь и другие так же ладить? Чтоб все такие были?
— Стараться будем, ваше превосходительство… — пролепетал я. — Ежели материалы будут добрые… да инструмент…
— Будут тебе и материалы, и инструмент! — сказал гость решительно. — Ты, Семен Артемьевич, обеспечь ему всё необходимое! И чтоб все пушки отныне только так и лили! По его методу! Спрос будет лично с тебя! А ты, Петр, — он снова посмотрел на меня, — дерзай! Государь таких умельцев ценит. Может, и впрямь из тебя толк выйдет.