Филипп открыл багажник:
— И тем не менее, сейчас реки самый безопасный маршрут. Как мне сказали братья, эти зомби не особо любят воду. Тем более, что после Усть-Лабинска река становится спокойной, раньше там даже баржи ходили, — он стал ставить канистры внутрь, — я тоже кое-что знаю о здешних местах.
— Ладно, допустим, а лодка-то у тебя есть?
Солдат поставил пакет с едой и захлопнул багажник:
— Обижаешь! Как ни как, я готовился к концу света! Иначе бы я не оказался в вашем посёлке, — он собрался уже было идти за руль, но Таня перехватила его за руку.
Солдат увидел серьезный взгляд девушки:
— Филипп, я требую от тебя рассказать кто ты, во всех подробностях. Я безмерно благодарна, что ты вытащил нас из лап зараженных, но меня не устраивает игра в молчанку. Если мы и дальше планируем выживать вместе, я должна знать с кем я это делаю! — подтверждая серьезность её слов, старый пёс встал между ними и стал пристально следить за каждым движением ЧВКашника.
— Это будет долгая история.
Таня хмыкнула:
— У меня была запись к парикмахеру на завтра, так что я думаю ты успеешь рассказать.
Филипп грустно улыбнулся:
— Я расскажу, только пообещай мне кое-что, ладно?
— Что? — девушка прищурила светло-карие глаза.
— Вы с отцом отправитесь со мной к морю.
Таня отпустила его руку:
— Я не хочу давать обещаний, которых не могу выполнить. Тем более, что у нас появился новый вариант.
— Таня, — солдат тяжело вздохнул, набираясь смелости, — я боюсь тебя потерять, ведь ты мне не безразлична! — он подошёл вплотную и наклонился, чтобы поцеловать девушку.
Но она сделала шаг назад:
— Прости, Филипп, — Таня опустила взгляд. — Я не могу сейчас себе позволить отношений.
Янтарные глаза солдата с грустью посмотрели на неё:
— Почему?
— Это же очевидно! Какая может быть любовь, если не знаешь, доживёшь ли до завтра⁈ — у неё покатились слёзы по щекам. — Я не хочу страдать так же, как мой отец, когда потерял маму! — блондинка опустилась и взяв подмышку пса, направилась к задней двери.
Филипп ещё какое-то время стоял на улице, глядя в опускающиеся сумерки. Он бережно снял винтовку, провёл пальцем по белым нашивкам и сплюнув в сторону, молча сел за руль.
Дизельный мотор зарычал и автомобиль без включённых фар направился дальше по пустому шоссе. В машине повисла тяжелая тишина. Павел Петрович, наблюдавший всю эту картину в боковой лапух уазика, решил разбавить молчание.
— У нас хорошие новости, сынок! — повернувшись в пол оборота к Филину, сказал он, продолжая удивляться тому, как солдат ориентируется в темноте.
— И какие же? — потухшим голосом спросил он.
— А помнишь я тебе рассказывал про парня, ну тот, что друг Танюшки? — бодрый голос отца не соответствовал напряжению в салоне.
— Угу, — хмыкнул он, объехав небольшой затор из разбитых легковушек.
— Так вот, у него появился целый вертолёт, представляешь⁈ И он может забрать нас к себе!
Снова повисла тишина. Таня почувствовала на себе взгляд янтарных глаз солдата, направленных на неё через зеркало заднего вида.
— Это же прекрасная новость… — тихо ответил он.
Глава 13
Я молча сидел в кресле, наблюдая за тем, как граждане Цитадели вступили в перепалку между собой. После новостей Пал Петровича о том, что, возможно, в сторону нашего города движется многомиллионная толпа заражённых из северных регионов, я решил созвать совет, на который позвал всех, кто сейчас не находится на дежурствах.
Обсуждение новости в миг стало жарким. Кто-то призывал укреплять оборону здесь и запасаться всем, что только можно, кто-то предлагал сваливать и как можно дальше. Подстегиваемые нависшей опасностью, каждый начинал спорить и доказывать свою точку зрения. Так уже через несколько минут, вместо здравых суждений о дальнейших действиях я в итоге получил лишь перепуганное блеяние, но никак не хоть какой-то мало-мальский план действий и единую точку зрения. Каждый пытался тянуть одеяло в свою сторону и вся эта картина напомнила мне басню про лебедя рака и щуку.
Погрузившись в раздумья, я облокотил голову о кулак. Сквозь шум и гам до меня порой долетали обрывки толковых слов и призывов, но они тут же перебивались другими суждениями, что к удивлению были гораздо лучше предыдущих, но всё это было лишено порядка и не имело структуры. Крики людей стали для меня напоминать мусорный код с бесконечными переменными и единственное, что мне сейчас хотелось сделать, это выключить этот спор, как заглючивший компьютер.
— Тишина!!! — рявкнул я во всё горло, решив больше не мириться с происходящим.
Люди стали смолкать, продолжавших спорить успокаивали другие, кто успел заметить моё недовольство. Уже через минуту в мастерской воцарилась звенящая, напряженная тишина. Все с ожиданием ждали, что я одним своим словом смогу решить их споры.
Но увы, я этого не мог…
После такой перепалки из толковых и не очень советов, мне захотелось побыть одному. Подняв взгляд на людей, я осознал, что именно я являюсь причиной, почему они все здесь собрались, я причина тому, почему эти люди вообще живы и на меня ляжет полная ответственность за дальнейшие действия.
На плечи придавил тяжелый груз. Каждый направленный в мою сторону взгляд, полный надежд или непонимания прижимал меня к креслу сильнее, чем гравитация. Я вдруг осознал, что не чувствую земли под ногами и не потому, что у меня их нет, а потому, что я не знал на что опереться.
Посмотрев в лица людей, я сказал лишь одну фразу:
— Вышли все… — тихо произнёс я.
Народ стал с непониманием переглядываться между собой, пытаясь понять, верно ли они меня поняли и дабы добавить ясности, я указал на дверь.
Прешептываясь между собой, один за другим они вышли из мастерской. Я не стал встречаться с ними взглядом, продолжив смотреть перед собой. Когда дверь за последним человеком закрылась, я тяжело вздохнул и потянулся к спасительной камере:
— Привет, народ, на связи Рэм и это бункер Теслы. Сегодня двадцать пятое ноября или двадцать шестой день новой эры. Ситуация аховая, в нашу сторону прут тысячи заражённых, а мы не можем решить, что делать дальше, — я потрепал отросшие волосы на голове.
У меня есть кое-какие соображения на этот счёт, да и народ пару трезвых мыслей накинул, но демократия умерла в самом зародыше. Тут был такой скандал, что я не смог выдержать перепалки и выгнал всех из мастерской. Похоже нам всём еще сложно объединиться и спокойно обсуждать будущие планы, раз нависшая угроза даже не помогает в этом.
Потому я считаю, что разводить демагогию и принимать решение всем коллективом, это пустая и не жизнеспособная затея. Выходит так, что мне придется и дальше управлять всем самолично и лишь прислушиваться к советам. Однако я сейчас чувствую себя разбитым и всё потому, что мне нужна опора. То, отчего я буду исходить и действовать. Своего рода кредо, что будет определять даже ход мыслей иначе нас всех сожрут… — я откинулся в кресле, щелкнув на кнопку кофемашины.
Я залип на то, как она весело перемалывает зёрна, чтобы приготовить мой любимый напиток. Обжаренные бобовые шоколадного цвета один за другим исчезали в вечно голодной воронке. Я закрыл глаза под этот жужжащий звук и представил, как каждый из них попадает на быстро вращающиеся лезвия и превращается в порошок.
— Иначе нас всех сожрут… — снова повторил я конец своей фразы и тут же открыл глаза, по новой уставившись на кофеварку.
Крохотный аппарат продолжал работу и я увидел, как тонкие струйки горячего кофе потекли в мою кружку.
— Точно! Нужно стать кофемашиной… — с широко распахнутыми глазами прошептал я, но осознав, что ляпнул фигню, повернулся к камере.
— Вот оно! Моё управление коллективом должно стать машиной, что будет не по зубам никому, машиной, способной сожрать всех, кто решиться встать у нас на пути! Война против всех и всеми доступными методами! Вот, что будет моим кредо!
Такой подход действительно рабочий и имеет перспективы. Слабых мы привлечем своей силой. Они будут искать у нас энергии для существования, а сильных мы сотрём в порошок и приготовим из них кофе! Да! Теперь эта игра выходит на новый уровень! Она перестает быть выживалкой со сбором лута. Теперь пора двигаться дальше и уже играть в стратегию!
Поселение в гаражах должно стать лишь разминкой, нужно мыслить гораздо шире и дальше. Сожри сам или сожрут тебя! — я подумал о том, что быть может зомби рассуждают так же, но решил не заострять сейчас на этом внимания.
— Эта превращается в долгую игру, ведь я не собираюсь помирать завтра! Значит пора мыслить не только как инженер с наполеоновскими замашками, но и как гроссмейстер, да! — я взял в руки горячую кружку, а затем посмотрел на своё изображение.
— Блин, мне кажется с таким уровнем стресса и ответственностью у меня может сорвать резьбу, — я опустил голову, — да и пускай! Пускай я буду безумцем, что будет делать хоть что-то, нежели умником, что будет сидеть сложа руки. Итак отныне новое кредо Цитадели — это война со всеми и всеми доступными методами! Пускай меня осудят потомки, но по крайней мере у нас будут эти самые потомки и будет будущее, где они смогут рассуждать о правильности или неправильности моих действий. Понимаю, для современного человеку это звучит дико, но мне кажется у такой агрессивной стратегии больше шансов на выживание, ведь она не противоречит законам эволюции.
Вот только вопрос, с чего же начать? — я откинулся в кресле и сделал очередной глоток, окидывая взглядом свою мастерскую. — Как говориться, война покажет план.
Я посмотрел на диодное освещение, имитировавшее дневной свет в соответствии с временем суток, затем обратил внимание на костюм, что был уже готов и мне не хватало лишь времени, дабы его покрасить, затем перевел взгляд на полки с оставшимися запчастями и наконец увидел включённую радиостанцию, которую оставила Николь, когда вместе со всеми выходила из мастерской.